Стоящую в дверном проеме Миту никто не замечал, и она принялась размышлять, насколько надежной окажется броня Каустуса против черно-синего существа из подулья, что теперь так часто являлось ей в кошмарах.

Как выпускник Инквизиториал Схоластиа, она знала болыше, чем простой смертный, о тех изменениях, которым подвергались воины Адептус Астартес — космодесатники Императора. Эти сведения были окутаны тайной, в основном было известно, что каждый космо-десантник начинал жизнь простым человеком, становясь впоследствии носителем особых секретов. Подробности не были известны даже Мите, но она представляла, что такие воины, как Каустус, носили броню так же непринужденно, как сама девушка — плащ. Может быть, больше застежек, особый материал, но все равно — лишь одежда.

А Повелитель Ночи двигался так, словно броня была его кожей, свободные движения напоминали перетекающую каплю жидкости. По сравнению с его пластикой движения Каустуса казались неуклюжими, и Мита с удивлением поняла, что совершенно не впечатлена, хотя ожидала увидеть устрашающую картину.

— Милорд, — окликнула Мита, напоминая о себе.

Скопление сервиторов бесшумно рассеялось, выполнив свою задачу, а девушка с огорчением заметила, что ее хозяин тоже выбрал алые и белые цвета, хотя и более роскошные, чем ее собственные.

— А, дознаватель!

— Вы посылали за мной, милорд?

— Именно так. Я решил, что будет более безопасным держать вас при себе, где я смогу за вами приглядывать. Думаю, сегодняшний день мы проведем вместе.

Каустус казался почти веселым, а Мита еле выдавила улыбку.

Губернатор Загриф удивил Миту — он не был ни старым, ни тучным, ни зловещим или напыщенным.

Она встречала не так много имперских командующих в разных мирах, но они были весьма примечательными личностями, чьи должности быстро приводили либо к меланхолии, либо к мании величия. Для псай-кера подобные определения были столь же обыкновен-ны и ощутимы, как понятия высоты или объема для человека, поэтому Мита была изумлена, не обнаружив ничего из вышеперечисленного в имперском командующем Цинаваре Загрифе.

Губернатор был тощим и низкорослым, полностью одетым в белое. Пока они с Каустусом приближались к его высокому трону, рядом с которым застыли, как игрушечные солдатики, ряды боевых сервиторов, За-гриф с удовольствием разглядывал Миту водянистыми глазами. Над невысоким командующим висел огромный семейный гобелен, украшенный гербом дома — скрещенные меч и скипетр на пестром ледяном поле, увенчанном полумесяцем и кольцом из звезд, поэтому на его фоне Загриф казался совершенно не облеченным властью.

Мита была сбита с толку, она не ожидала встретить в тронном зале человека ее возраста, чей астральный фон был бы столь унылым. Когда его подсознание выбросило краткий усик похоти в отношении ее, это стало почти праздником.

Почти.

— Каустус! — вскричал Загриф, поднимаясь с протянутой рукой. — Какие новости из самых глубоких и мрачных глубин? — Командующий хихикнул, как ребенок, радуясь шутке.

К удивлению Миты, Каустус пожал протянутую руку.

— Ничего интересного, Цинавар.

У Миты едва не отвисла челюсть, но губернатор ничего не заметил.

— Прекрасно, прекрасно… — Загриф посмотрел в упор на дознавателя. — А это кто такая? Ваша супруга? — Он ехидно пихнул Каустуса в бок. — Я был лучшего мнения о вас!

Мита задержала дыхание, ожидая, как инквизитор разорвет этого человека за подобную дерзость. Когда в ответ Каустус захихикал и игриво развеял подозрения губернатора, Мита начала подозревать, что кто-то из них сошел с ума.

— Увы, нет, Цинавар, это мой дознаватель!

Мита официально поклонилась, стараясь игнорировать сексуальный туман, крутящийся в сознании Загрифа. Одно дело подозревать, что тебя раздевают глазами, а другое — чувствовать и наблюдать за этим.

— И чему мы обязаны этим удовольствием? — Загриф потер руки, посмотрев в глаза инквизитору. — Она здесь, чтобы помочь нам с замком?

На мгновение — ужасающий миг — Мита ощутила эмоцию Каустуса. Там, где прежде был монолитный кокон, исследовать или проникнуть в который было невозможно, теперь возникло кипящее море гнева.

Но через секунду, так же внезапно, как и исчез, кокон вновь появился — инквизитор сумел взять под контроль бушующие эмоции.

— Нет, — сказал Каустус.

Но что за краска вины появилась в сознании губернатора? Он произнес нечто, что не следовало говорить? Мита стиснула зубы, окруженная тайнами и секретами. Здесь шла некая игра, о которой ей ничего не было известно. Что это за замок?

— Прекрасно, — чуть натужно улыбнулся губернатор, — очень хорошо.

— Думаю, дознаватель мог бы оценить вашу коллекцию, — сказал Каустус напряженным голосом, — и не более.

Губернатор кивнул с видом человека, едва избежавшего несчастья, и указал на ряд изукрашенных дверей сбоку от себя.

— Прошу. Прошу, пожалуйста, все, что хотите. Мита обнаружила, что и Загриф, и Каустус внимательно смотрят на нее.

— Милорд? — произнесла она.

— Через них, — буркнул инквизитор, указывая на двери.

Девушка открывала створки со странным чувством, будто она — некое подопытное животное в начале лабиринта.

Мита оказалась на узком мосту, защищенном со всех сторон толстым пласплексом. Даже сквозь лед и летящий снег, налипший на внешние стенки прозрачного туннеля, она могла увидеть, что коридор ведет от центрального пика улья, в котором находился тронный зал, к меньшей башне, стоящей в отдалении и теряющейся во тьме. Стараясь не смотреть в бездну под ногами, Мита боролась с подступающей тошнотой, и только тихие шаги следующего за ней Каустуса мешали ей закричать или уцепиться за перила.

Коридор закончился вторыми дверями, она оглянулась на инквизитора и, награжденная нетерпеливым кивком, продолжила путь.

И замерла.

Сложно было предположить, что во дворце, представлявшем собой лабиринт украшенных драгоценностями лестниц, часовен, расписанных великолепными фресками, километрами сводчатых проходов с тканными золотом гобеленами, уникальными скульптурами из алебастра и оникса, есть нечто, способное превзойти эту атмосферу роскоши и богатства.