Рейчел уходит, не обращая ни на что внимания, и я тут же жалею обо всех решениях, запланированных на этот вечер. Я могла бы сказать родителям, что плохо себя чувствую. Или назначить важную деловую встречу, которую нельзя было бы пропустить. Почему сейчас не может состояться еще одна конференция франчайзеров? По крайней мере, если бы я была там, то была бы взволнована и заряжена энергией.

Меня тошнит, и я гадаю, что послужило тому причиной, нервы или желание сходить в туалет.

К тому времени, как нахожу свою джинсовую куртку, я слышу низкий голос Дина в коридоре, болтающего с Рейчел. Быстро выглядываю из-за угла и, клянусь, мои ногти впиваются в штукатурку на стене, когда мой взгляд останавливается на нем.

Дин выглядит… сексуально.

И, что досадно, парень совсем не смущен.

Он подстриг свою темную бороду, небольшая щетина придает ему сексуальную привлекательность. На нем черные брюки с коричневыми мокасинами и без носков — серьезно, как ему это удается? А его идеально сшитая белая рубашка на пуговицах усеяна черными крошечными якорями, две верхние пуговицы расстегнуты.

Дин выглядит непринужденно, как будто слушает яхт-рок⁶ на своем воображаемом паруснике. Во мне же нет ничего непринужденного.

Температура моего тела поднимается до такого уровня, что я дважды проверяю свои подмышки, сглатываю комок в горле и смотрю на себя в зеркало в прихожей. Ярко-красное лицо смотрит на меня в ответ. Дурацкая светлая кожа. Она буквально кричит о каждом чувстве, которое я испытываю.

— Нора, прекрати волноваться и тащи сюда свою задницу, — кричит Рейчел, и внезапно я перестаю нервничать, а хочу треснуть свою подругу по ее красивому лицу.

Нехотя я выхожу из-за угла и направляюсь к ним. Неловко улыбаюсь Дину и замечаю, что сегодня на нем нет очков в темной оправе. Его карие глаза сейчас действительно выделяются, сегодня они напоминают мне карамель.

— П-привет, Мозер? — заикаюсь я и тереблю свою куртку.

— Нора, ты выглядишь лучше, чем клубничный крупон со сливками, — говорит Дин без обиняков. Его взгляд скользит вниз по моему телу, и я чувствую, что могу описаться.

Я прочищаю горло и указываю на дверь.

— Давай поскорее покончим с этим?

Дин самодовольно улыбается.

— Все, что я когда-либо хотел услышать от женщины.

Рейчел смеется.

— Попробуй напомнить ей, чтобы она немного повеселилась, Дин.

— Приложу все усилия.

Дин подмигивает мне, и я игнорирую порхающих бабочек в животе. Он всегда был сексуальным; это не ново. Трепет в животе — это просто нервы. Сегодняшний вечер — это деловая сделка и ничего больше. Я могу это сделать.

Мои родители живут на окраине пригорода Боулдера. Они построили дом, когда я училась в средней школе, и я помню, как у меня текли слюнки, когда мама поставила на кухне двойную духовку. Сколько себя помню, мама сидела дома, а отец работал долгие часы в своей юридической конторе. Когда я росла, именно мама научила меня печь, готовить и делать все домашние дела. Ирония в том, что она никогда не хотела, чтобы я сделала на этом карьеру.

Все эти бессмысленные вещи я произношу Дину, пока он везет нас на вечеринку. Не думаю, что я замолкала достаточно, чтобы нормально вдохнуть воздуха, потому что к тому моменту, когда он ведет меня к закрытому входу на задний двор моих родителей, я почти теряю сознание.

— Уверен, что нам стоит это делать? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом и вытирая потные ладони о платье. — Мы могли бы просто уйти отсюда и напиться.

В глазах Дина пляшет веселье.

— Ты когда-нибудь расслаблялась настолько, чтобы напиться, Нора?

Я хмурю брови.

— Я напивалась раньше… кажется.

Дин качает головой и открывает калитку.

— Все будет хорошо. Пойдем, повеселимся.

— Все продолжают твердить, чтобы я веселилась, — шиплю я, сжимая руки в кулаки. — Какая часть в барбекю на заднем дворе с кучей шестидесятилетних яппи звучит весело?

Плечи Дина трясутся от смеха, и аромат его одеколона окутывает меня, когда он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:

— Нора, сегодня ты выглядишь очень красиво. Пожалуйста, постарайся расслабиться.

Я сглатываю комок в горле и не обращаю внимания на мурашки, пробегающие по моей шее от его горячего дыхания. Он жестом приглашает меня пройти вперед, и мои бабочки исчезают, потому что задний двор моих родителей выглядит так, будто там проходит большая свадьба, а не небольшая вечеринка для близких друзей, о которой рассказывала мама.

— Живой оркестр? — изумленно восклицаю я, узнав кавер-версию песни Брайана Адамса.

Мои брови поднимаются от удивления. Моя мама, может быть, и чопорная, но именно она привила мне любовь к балладам семидесятых и восьмидесятых, так что это действительно впечатляет.

Однако, как только я вижу, что она наняла официантов в галстуках-бабочках, которые, вероятно, вспотели в такую жару, весь фактор крутости сходит на нет.

Дин кладет руку мне на поясницу.

— Никаких прикосновений к спине, — шиплю я ему на ухо, а по позвоночнику пробегают мурашки. Мое тело серьезно подводит меня сегодня, и мне не нужно, чтобы он распускал руки, превращая меня в еще больший беспорядок, чем я уже есть.

— Извини, я только наклонился спросить, знает ли твоя мама, что я приду?

Мои глаза широко распахиваются, и я поворачиваюсь к нему лицом.

— О, боже, я собиралась написать ей и совсем забыла.

Дин улыбается, глядя куда-то через мое плечо.

— Мне стало интересно, потому что идущая к нам женщина, у которой твои глаза, смотрит на меня так, будто у меня две головы.

— Нора! — Голос моей матери раздается сзади, и я так быстро поворачиваюсь, что чуть не падаю лицом вниз.

Дин обхватывает меня за талию теплыми руками, помогая удержаться в вертикальном положении, когда она приближается.

— Привет, мам. С годовщиной. — Я вырываюсь из объятий Дина и наклоняюсь, чтобы крепко обнять ее.

— Кто это, тыковка? Водитель такси?

Я отшатываюсь назад.

— Нет, мам. Это Дин.

— Кто такой Дин? — спрашивает она, ее глаза расширяются, как будто она собирается загипнотизировать меня.

— Дин — мой спутник. — Я натягиваю улыбку, и мне кажется, что слышу, как хрустят мои зубы. — Дин, это моя мама, Элейн Донахью.

Рот моей матери многократно открывается и закрывается, как у тех нелепых говорящих рыб, отскакивающих стены.

— Я… я не знала, что ты кого-то приведешь. Ты никогда…

— Сюрприз! — Я одариваю ее еще одной широкой улыбкой.

Дин протягивает руку моей матери.

— Миссис Донахью, поздравляю вас с годовщиной. Тридцать пять лет — это невероятно. Везло бы так и всем остальным.

Мама на мгновение замирает, не находя слов, но, к счастью, мой отец приходит как раз вовремя, чтобы спасти ее.

— Тыковка, выглядишь великолепно. — Он притягивает меня к себе в объятия, и, клянусь, я чувствую, как он заставляет меня выдохнуть. — Кто этот молодой человек с тобой?

— Дин Мозер, сэр. — Дин пожимает руку моему отцу. — Поздравляю вас с годовщиной.

— Большое спасибо. Меня зовут Джеффри, но, пожалуйста, зови меня Джефф. — Папа протягивает руку и хлопает Дина по спине. — Ты храбрец, раз пришел на такое сборище. Эти люди съедят тебя живьем.

Дин непринужденно смеется и делает жест в мою сторону.

— Вот почему я взял с собой телохранителя. Видели трицепсы своей дочери? Кто бы мог подумать, что, готовя все эти крупоны, у нее будут руки, как у Невероятного Халка?

Мой отец смеется, и они болтают безумолку, как будто знают друг друга много лет. Это странное зрелище, потому что это первый раз, когда я знакомлю своих родителей с мужчиной. Я знала, что, если приведу парней в общество моей мамы, я только поощряла бы ее. Серьезно, я могла бы познакомить ее с наркоманом, и она все равно спросила бы меня, хочет ли этот парень завести детей.