– Да, Петь, тут я ее и нашел, – грустно произнес я, одновременно глубоко потрясенный тем, как верно назвал он место.

– Так вот, Макс, увидев эти глаза, я понял, что мое место рядом с ними, подле них, вот прям тут. Мне показалось, я должен отслужить эту вахту. Ты меня спросишь, может быть: «И долго ты собрался тут сидеть?» И знаешь что, Макс, у меня нет ответа. Вот так вот, нету, тю… – Петя развел руками. – Я сначала просто сидел тут и горевал, и засыпал, но меня преследовали эти глаза. И вот в какой-то момент я решил напиться, пошел в ближайший магазин, купил бутылку, выпил ее прям тут, да и заснул. Проснулся, смотрю – никаких глаз! И я, Макс, понял, что вот оно, мое спасение, – истина в вине, Макс. И стал пить – стало так легко, Макс! Никаких тебе забот: сижу тут и бдю свою вахту, и очищаюсь, очищаюсь… Макс, у меня такое чувство, что с каждой выпитой бутылкой я становлюсь чище и приближаюсь к ней. О да, Макс, я думаю, она была чиста, как никто другой. Ты бы видел эти ее глаза – бездонные колодцы, полные самого-самого чистого, что только есть в этом мире… И где она, и где я… Ты знаешь, Макс, вот все ругают алкоголь, говорят – это зло, а мне вот думается, что это благо, это, Макс, очищение, понимаешь? Ты… Ты его выпиваешь, и тебя уже нет – тебя того, грязного, мерзкого и отвратительного, что был до этого, всего этого нет, есть ты новый, очищенный. Смотри, Макс, – Петя почти ткнул пальцем в мой глаз, и я невольно прищурился, а он прочертил дугу трясущейся рукой, указав на стену напротив нас, – я смотрю на эту стену напротив и вижу эту надпись «Будь собой!». И я говорю себе: «Да, я буду собой!» Нет, не тем мерзким, отвратительным, гадким человечишкой, каким я был всего какое-то время назад, но новым, очищенным и обновленным человеком – настоящим собой, который все это время жил где-то глубоко во мне и о существовании которого я и не подозревал.

Я взглянул на стену, и точно – там, в хитросплетении граффити, выделялась едко-зеленым контуром надпись: «Будь собой!» Вдруг на меня напало смутное чувство, будто я вот-вот поймаю какую-то мысль, идею или, на худой конец, нить, отголосок чего-то, но все потонуло во мраке. Я списал это на возбуждение, вызванное коньячком и рассказом Пети, но все равно осадочек какой-то осел во мне.

Мы уже прикончили вторую бутылку, и я слышал, что речь Пети потеряла всякий смысл и стала напоминать бормотание. В какой-то момент я понял, что он уже не говорит, а мерно похрапывает у меня на плече. Я мысленно порадовался, что мой «приятель» наконец обрел хоть и временный, но покой. В голове у меня штормило, и я не очень горел желанием проспаться прямо тут, в переходе, в таком неприглядном виде. Я стал пытаться высвободиться от Пети, как вдруг мой взгляд упал на что-то, зажатое в его руке, – это была фотография. Повинуясь какому-то порыву, я бережно вынул ее из Петиных пальцев и уставился на снимок – меня словно поразило громом: я смотрел на портрет женщины из моих кошмаров, только здесь она была молодая, лукаво подмигивала и игриво загибала ножку. Я в ужасе впихнул фотографию обратно Пете в ладонь и вскочил, вызвав тем самым грозное, недовольное ворчание со стороны своего «приятеля». Впрочем, он мгновенно вновь уснул, а я, не раскрывая зонтика, выбежал из перехода и двинулся домой. Я думал про себя, уговаривал, что, наверное, я встречал эту женщину по дороге когда-то, вот ее лицо и запечатлелось где-то в подсознании… И теперь как-то так совпало, а может, это самое подсознание и подобрало нужный образ, и в мои кошмары явилась именно она, ИМЕННО она, из всех возможных людей, которых я когда-либо видел… Как такое возможно?.. Наверное, подсознание, наверное, как-то так… Не может же быть по-другому… Как еще? С такими мыслями я, вымокший, пришел домой и залез под горячий душ. Какая-то внутренняя дрожь била меня: был ли это холод или что другое – трудно сказать, но горячая, почти обжигающая вода долго не могла согреть мое тело, а может, растревоженную душу или и то и другое.

Капли стекали по стене, рукам, телу, вычерчивая причудливые борозды. Я глядел на них и в каждой видел то себя, лежащего без сознания в переходе, то Петю и зажатую в его руке фотографию, то глаза той самой женщины – серые, привыкшие смеяться глаза, но полные боли, обиды и страха. Они смотрели на меня и прожигали, нет, оставляли огненную печать где-то в моей душе, а может, и на щеке, вот здесь, куда тянется рука, чтобы… запомнить… запомнить.

***

Несколько отрадных дней прошло в относительном спокойствии, потом снова пришли кошмары, и за ними новое убийство, о котором тревожно рассказывали ведущие всех новостных каналов. И опять я решил поехать туда, где было совершено убийство: во мне еще теплилась надежда, вроде той, что не покидает азартного игрока у стола с рулеткой, пока наконец его, разбитого в пух и прах, не выставят на улицу, и – о чудо – он находит затерявшийся в подкладке смятый комок – бесценное сокровище, купюру, дающую еще шанс, еще только один шанс, но несчастный верит, что именно его ему и не хватило в прошлый раз, и вот он вновь владеет этим шансом и, опьяненный чувством близкой победы, снова ввергает себя во власть рулетки. И вот я с тревогой иду по проулку, где день назад было совершено злодеяние. Оцепление уже сняли, и о преступлении напоминает только бурое пятно на тротуаре, изрядно потоптанное пешеходами. На меня сердито взирают серые, унылые стены домов, на которых в безумной пляске кружатся граффити… И тут вдруг мое сердце леденеет и кровь стынет в венах: сначала я не понимаю, что со мной, но это – беспощадная волна доходит до сознания, бьется, бьется тараном в мою ничего не смыслящую голову и вносит туда постижение, озарение, узнавание… «БУДЬ СОБОЙ!» И стилизованный инопланетянин рядом.

Черт возьми, эта самая фраза была в переходе, когда Петя мне тыкал в нее пальцем, почему-то я четко помню это. И что-то заставляет меня бежать туда, на еще одно место преступления…

И вот я уже там, где обнаружили другое тело, и чуть не падаю в обморок, мне не хватает воздуха, хотя дышится часто. На меня снова смотрит «Будь собой!».

Я несусь на третье место преступления, уже догадываясь, что увижу, и понимая, что за чувство подначивало меня там, в переходе: видимо, где-то на подсознательном уровне я еще тогда обнаружил эту связь. Они мне нужны… Нужны подтверждения… еще… еще.

Ну вот и позади все места, где были совершены убийства, и везде, черт возьми, везде есть граффити с надписью «Будь собой!».

Я даже не выдержал и поискал эту фразу в интернете. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что так называется популярная молодежная группа. Да… Как я отстал от жизни… Мне следовало раньше обо всем догадаться. Но, с другой стороны, даже полиция еще не смогла найти убийцу, а они профессионалы в сыскном деле, значит, тут все не так уж и очевидно.

Да, у этой музыкальной группы миллионы подписчиков в соцсетях, и неудивительно, что граффити с ее названием мелькает повсюду, но как это связано с убийствами? С этой мыслью в голове я заснул перед компьютером. А утром начнется очередной трудовой день, и на время работы мой мозг наконец отключится от занимающей меня проблемы с убийствами.

В обеденный перерыв меня дернули для того, чтобы принять курьера, который привез документы от контрагента. Я был зол, что не окончил обед, и пошел к нему в самом ужасном расположении духа.

– Ну что там? – резко бросил я, подходя к курьеру, как бы намекая: «Давай покончим со всеми делами как можно скорее».

– Вам доставочка, вот, примите, распишитесь, – не заметив моей грубости и спешки, оживленно произнес курьер. – Все правильно? Проверьте, пожалуйста.

Я отметил, что молодой человек неплохо справлялся со своей работой, мне это понравилось, ибо я всегда любил людей, профессионально подходивших к своим обязанностям, какими бы незначительными с виду они ни казались.

– Ну, парень, приехал бы попозже, а то прям с обеда сорвал, – я попытался сделаться суровым и рассерженным. Но добродушная улыбка парня, как мне показалось, сделала мои чувства наигранными, и он это понял и не стал воспринимать их всерьез.