Особняк Некифоровых скрылся из вида, вместе с моим учеником, которого я с рук на руки передал отцу. Офицер пусть и переживал за сына, но был довольно сдержан и про похождения своего наследника интересовался теперь напрямую, без посыла слежки и наёмников, каким я был некогда. И я всегда был рад с ним встретиться.

Более того, маленькая услуга, которую мне задолжал Некифоров-старший, была ещё не исполнена… Это приятно грело душу. Хотя я, кажется, уже знал, о чём будет моё «желание».

Вот только, в целом, возвращаться в эту часть города мне было сложно… Даже сейчас, пролетая над районом, взгляд волей-неволей соскальзывал на чёрное пятно в застройке района – дом с провалившейся крышей и упавшими стенами. Мой бывший дом всё-таки не выдержал одиночества, и тьма победила, поглотив его изнутри. Смотреть на это было откровенно больно.

Я вновь взялся за коммуникатор. Пора опробовать только что полученный номер.

– Добрый день, господин Тёмный, – проворковал сладкий и, можно даже сказать, притягательный голосок буквально после второго гудка. – Чем я могу вам помочь?

Первой мыслью было: «Неужели Белов сговорился с журналисткой за моей спиной?» Однако я тут же отмёл от себя подозрение о причастности моего партнёра к этому делу, сделав ставку на то, что профессионал, которого мне посоветовали, просто достаточно хорош, чтобы заполучить мой личный номер коммуникатора и достаточно умён, чтобы понять намёк в клубе и не беспокоить меня.

– Насколько мне известно, вы искали меня…

Признаваться в своей заинтересованности с ходу я не стал – репортёры порой ещё более ушлые, чем дельцы и адвокаты – только покажи слабость, сразу съедят. Потому я решил сначала сыграть на заинтересованности потенциального союзника, чтобы моё деловое предложение не выглядело, как мольба о помощи.

– Несколько недель назад… – в той же манере отметила собеседница.

– Нужные нам связи появляются не когда мы того хотим, а когда они нам нужны.

– А они мне нужны?

– Зависит от того, чего вы хотите?

Лёгкий, быстрый диалог, словно обмен выпадами рапиры – проверить собеседника. Скорость мышления. Осведомлённость. Умение держать удар и уклоняться. Держать себя в руках.

– Я желаю встречи с тем, кто стал городской легендой при жизни? Его тайн. Его страстей и желаний. Вы готовы пойти на это? – голос журналистки, казалось, обволакивал меня, заставляя сказать больше, чем хотелось бы.

– Возможно… Но так же, возможно, прежде чем сказать слово, вы желаете проверки? Не желаете ли вы сенсации? – улыбнулся я, даже несмотря на то, что меня моя собеседница не видит.

– А вы готовы её предоставить?

– Не даром… Но на основе ваших слов, если вы того пожелаете.

Битва изящности недосказанности. И проиграть я не боялся – мне есть, что предложить. Встреча со мной – самый простой из вариантов. Сенсации же, на которые так падка моя собеседница, окружают меня по роду службы. И пусть большинство из них скрыто за завесой конфиденциальности контракта, но немало остаётся и за пределами договора. Я всегда найду, чем поделиться.

– Кто оказался достоин ваших сетей на этот раз, уважаемый Тёмный?

– Джон Самерс.

– И почему же? – пусть голос девушки оставался всё таким же, но всё же я уловил интонационные нотки, которые выдали её заинтересованность.

– Он слишком несговорчив… Возможно, у вас есть ключ к его сердцу?

– Хм… – собеседница задумалась на десяток секунд. А затем выдала: – Напомните ему об «Алом воскресенье».

– Я должен знать подробности? – решил уточнить я, а то, кто знает, как он на это отреагирует.

– За отдельную плату моя тайна станет вашей тайной…

Меня аж передёрнуло… Ненавижу работать с непроверенной информацией. Однако подписаться на долг, чтобы узнать то, о чём я не хочу знать – перебор. Грязь. Чернуха. Возможно, смерти, связанные с миром звёзд эстрады, мне не нужны. У меня своей грязи хватает.

– Тогда насколько широки полномочия этой тайны?

– Пять лет строго режима с упразднением титула. Как вам такое?

– Благодарю…

– Не нужно. Я жду свою плату, – девушка шелестела как ветерок на ветру и также незаметно, но неотвратимо проникала под кожу холодом и неотвратимостью. – У вас неделя, пока я не вернусь в Петербург и не стребую её лично.

Мне всегда нравилось в особняке Суворовых. Здесь, на удивление, уютно несмотря на всю помпезность видов и холодность слуг и владетелей, которые меня встречают. И даже сейчас, несмотря на то, что я прибыл по приглашению к точно назначенному сроку, и меня разместили в уютном кабинете с видом на сад, чувство отстранённости присутствовало, ибо меня заставляли ждать…

Но я, вместо того, чтобы поддаваться ему, любовался видом из окна на цветущие розовые кусты на фоне опускающегося вечера. Я даже не заметил, как пролетел целый день.

– Вы здесь. Отлично, – не размениваясь на вежливость, в кабинет вошла княгиня Виктория Суворова. – У нас проблема.

Я даже не сомневался, что именно в таком ключе и начнётся наш разговор. Заказчики вообще редко приглашают меня на чай, особенно в столь ультимативной форме. Вот только ехидство в данном случае я решил придержать при себе.

При этом я отметил ещё один интересный момент: «Перстень Десяти щитов», что раньше всегда блистал на пальце графини, сегодня отсутствовал. Неужели забыла или, может, артефакт пущен в дело.

Княгиня тем временем не спешила продолжать речь, лишь активировала наруч и лёгким движением создала голоэкран напротив стены. Там транслировался выпуск новостей и рядом с остовом сгоревшего здания, которое ещё дымилось, выступала проекция журналиста, который активно вещал:

– …Согласно последним данным, на месте происшествия обнаружены остатки трёх человек. По предварительной версии следствия – это тела заговорщиков, которые пытались удержать Расстригина в горящем доме. Кто являлся заговорщиками – ни следствие, ни сам Расстригин не комментируют. Однако пожар в главном банном комплексе Тульской губернии до сих пор не потушен полностью…

На этом месте княгиня оборвала звук, оставив лишь мрачную картинку. После чего неспешно, чуть грузно опустилось в кресло во главе стола и, оправив платье, посмотрела на меня суровым взглядом.

– Кто-то из наших? – только и мог уточнить я.

– Владовски… – выдохнула нехотя Суворова. – Не сдержалась. Не выдержала. Благо хотя бы работала не напрямую: подкупила несколько мелких местных аристократов. Они устроили покушение… И сгинули. А эта дура тут же призналась во всём. Боялась последствий, если промолчит.

Я задумчиво потёр переносицу. Со знаменательного разговора, когда меня подписали узнать о прошлом Расстригина, утекло немало времени. И хотя свою основную задачу я так до сих пор и не выполнил, не разузнал практически ничего. Однако совершенно случайно сумел организовать огромный заговор против Расстригина. Я мог этим даже гордиться.

– Но нет худа без добра: удалось собрать сведения о нашем враге, – вздохнула Виктория с плохо скрываемым раздражением. – И всё намного хуже, чем мы даже предполагали…

– Так много защитных артефактов? – не удержался я от вопроса.

– Нет… Проблема в том, что покушение удалось.

Я недоумённо выгнул бровь. Что значит – «удалось»? Если бы покушение было успешным, то Расстригин не давал бы комментариев прессе. Хотя… Удивляться я пока не спешил.

Живучесть духовного наставника императорской семьи была притчей во языцех. Только за последний год семь покушений. Результата – ноль. В том плане, что даже царапин на нём нет и на следующий день этот человек появлялся на публике как ни в чём не бывало.

Но и Суворова не стала попусту сотрясать воздух и коротким жестом сменила выпуск новостей на объёмную голограмму. Расстригин… совершенно голый, если не считать полотенца на причинных местах и спутанной бороды. Валяется на полу изломанной куклой. Всё тело залито кровью, из десятков, если не сотен небольших ран оставленных скорострельным игольником. Голова частично разбита чем-то тяжёлым. Конечности вывернуты и частично порублены. На губах застыла белая пена. Владовски подошла комплексно…