Переводчики: Шкаф, Ленуся Л., Юлия Ф.
Редакторы: Анна Б., Марина М..
Вычитка и оформление: Катя Л.
Обложка: Таня П.
Пролог
Я лежу в спальне, сломанная в буквальном и переносном смысле, слушая, как мама отчитывает Лиама в гостиной. Он снова пришел навестить меня, как и каждый день до этого. Мама просит ограничить визиты одним часом, потому что мне нужен отдых. Да уж. Все, что я делаю, отдыхаю, чтоб его. Джордан уехала с семьей на зимние каникулы, поэтому количество моих посетителей ограничено. Когда я только вернулась домой, меня навещали куча друзей и родственников, но потом люди вернулись к своей жизни. Без Лиама я бы уже с ума сошла. Мама все еще не простила его за измену и мое разбитое сердце, но мы пытаемся восстановить нашу дружбу. Ни Лиам, ни мама не знают о Грейсоне и наших неудавшихся отношениях, если их можно так назвать. Я была его подружкой для секса, от которой он устал. Они также не знают о моем преследователе. Да оба просто с ума сойдут и перейдут в чрезмерно опекающий режим. Я звонила офицеру Ричардсу на прошлой неделе и рассказала о звонках. Они над этим работают. С момента моего возвращения домой, анонимных звонков больше не было, и я пытаюсь о них не думать.
В комнату заходит Лиам и несет пирожки в пластиковом контейнере. Он познакомил меня с этой сальвадорской вкуснятиной чуть ранее на этой неделе. Это тортильи, начиненные сыром, свининой и обжаренными бобами. Обожаю их.
— Давай их уже быстрее сюда, — шутливо требую я, но прежде чем мне удается его схватить, Лиам убирает контейнер подальше от моих протянутых рук.
— Неа. Что нужно сказать? — дразнит он.
— Пожалуйста. А теперь гони их сюда, пока я тебе не врезала, — и бросаю в его сторону ослепительную улыбку, по которой можно было понять, что я готова мстить.
— Просто на «пожалуйста» ты остановиться не могла, — шутит Лиам. — Врезать мне? Ой, я так боюсь. Ты едва можешь встать с кровати. Кроме того, кто еще принесет тебе эту горячую вкуснотень, если ты мне врежешь?
А он говорит дело.
— Ладно.
Мне нравятся наши перепалки. Помогает отвлечься от боли в сердце, которую я чувствую, когда остаюсь наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Он передает мне контейнер и садится на край моей кровати.
— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спрашивает Лиам, возвращая серьезность нашему разговору. Я пытаюсь изображать счастливое лицо, но временами меня поглощает депрессия, и это становится заметно. Все думают, что это из-за аварии и ограниченной подвижности. А я их не разубеждаю.
— Немного лучше. Я уменьшила количество обезболивающих, это уже что-то.
Он наклоняет голову набок и с подозрением на меня смотрит, возможно чувствует, что я что-то скрываю, но уверенности в этом нет.
— О'кей. Ну, это хорошо, — отвечает он, все еще не убежденно. Затем встает и берет несколько настольных игр в моем шкафу. — Итак, во что играем сегодня?
На выбор «Скраббл», «Монополия» и шашки. Я выбираю шашки, потому что знаю, это его любимая игра, хоть это и секрет. Лицо Лиама загорается от моего выбора, и я не могу сдержать смех. Не стоит и говорить, что мы выходим за рамки одного часа, установленного моей мамой. Когда она заходит, чтобы выгнать его, я глазами умоляю ее разрешить ему остаться. Мы играем еще несколько партий, прежде чем я, наконец, бросаю идею догнать его по количеству побед. Он убирает все обратно, когда мама приносит ужин. Лиам машет мне на прощание и говорит, что придет в то же время завтра. От меня не укрывается, как мама «не так уж и скрытно» закатывает глаза, но он этого не видит.
— Этот мальчик все еще в тебя влюблен, — предупреждает она меня, когда Лиам уходит.
— Мы просто друзья, мам. — Протяжно выдыхаю. Она не понимает, насколько я сейчас ценю эту дружбу. — Эта глава нашей жизни закрыта, но это не значит, что мы не можем быть друзьями, — убеждаю я.
— Просто будь осторожна, — говорит она и оставляет меня наедине со своим ужином.
Я уплетаю куриное филе и брюссельскую капусту. После недавнего перекуса это — безвкусная фигня, но мне нужно сбалансированное питание и вся остальная здоровая хрень. Особенно, из-за того, что я мало двигаюсь. Иначе у моей задницы серьезно появится свой почтовый индекс. После еды я готовлюсь спать. Снова наедине со своими мыслями, и это отстойно. Еще один день, и все по новой завтра. Медленное восстановление, но я добиваюсь успехов. Выключаю свет и заползаю в кровать. Этот гипс — просто заноза в заднице и мешает спать, но я справляюсь.
ГЛАВА 1
Когда колеса самолета касаются взлетной полосы, пилот объявляет прибытие в Лос-Анджелес. Бабочки в моем животе, которые спали во время зимних каникул, встрепенулись от мысли, что я вернулась в тот город, в котором находится мужчина, владеющий моей душой. До сих пор в том месте, где сердце, царило онемение. Я была в шоке от того, как все обернулось, когда лежала на больничной койке. Грейсон позволил Ванессе отговорить себя от того, чтобы зайти ко мне, дабы узнать, как я себя чувствовала после аварии. То, как он закончил наше соглашение, причиняло мне боль, но его отказ увидеться со мной уничтожил мое хрупкое существование. Даже не знаю, что делать с всплывшими чувствами. Ладно, если честно, они не исчезали, я просто их подавляла.
Сжимаю руками подлокотники, пока жду, когда самолет остановится. Ненавижу летать. Джордан смотрит на меня и понимающе хлопает по руке. Она знает, как сильно я ненавижу летать и маленькие пространства. Соедините это все вместе, и я стану чокнутой. Место у окна совсем не помогает снять тревогу. Нам пришлось лететь, потому что машина Джордан осталась припаркованной около нашей квартиры после аварии. И у меня было слишком много переломов для двадцатичетырехчасовой поездки домой на машине. Как только гаснет табло «Пристегните ремни», Джордан быстро встает, чтобы достать наши рюкзаки с багажной полки. Затем отходит, чтобы дать мне выйти, принуждая людей позади, ждать, пока я не выползу в проход в своем жутком ботинке.
Это черный металлический ботинок с ремнями на липучках, «его можно носить со всем» — как же. Эта штуковина — просто боль в заднице, от нее нога потеет, но это вынужденное зло для лечения сломанной лодыжки. Мой ортопед предполагает, что я буду носить это «модный» аксессуар еще три недели. Ну, по крайней мере, я помахала ручкой гипсу и костылям. Так классно иметь возможность передвигаться без помощи. Мама нянчилась со мной все время, пока я была дома. Хотите верьте, хотите нет, Лиам был моим единственным спасением от психушки. Родители увезли Джордан на большую часть каникул ради различных семейных торжеств, но Лиам навещал меня регулярно. Он бы с катушек слетел, если бы узнал о моем сталкере и возможной причине аварии. С полицией я все-таки связалась, чтобы рассказать правду. Офицер сказал, что посмотрит, но многого ждать не придется, так как из-за моей лжи аварию приравняли к несчастному случаю.
Мама успокаивала меня, позволяя Лиаму заходить, но ее собственный неудавшийся брак оставил горький отпечаток. Я убедила ее, что между нами ничего нет, кроме дружбы. Это слегка ослабило ее волнение, но она продолжала смотреть на него с презрением. Лиам игнорировал мамино недовольство от его присутствия. Его мама, с другой стороны, была рада, что мы работаем над нашей дружбой. Подозреваю, она верит, что наша дружба перерастет в то, что уже было однажды. Этот корабль давно уплыл и не только.
После того как мы получаем остатки багажа и идем к выходу из аэропорта, Джордан сообщает, что нас заберет Бэйли. От страха я замираю перед автоматическими раздвижными дверями.
— Шив, обещаю, это только Бэйли. Я заставила ее пообещать, что она приедет одна. Ей эта просьба показалась странной, но она сказала, что девочки не вернутся до воскресенья.
— Я не о девочках волнуюсь. — Я начинаю жевать нижнюю губу.
