– Предупреждаю ваши вопросы, – сказал он. – У меня нет никакой новой информации о ваших родных и близких.

Шана ощутила прилив ярости.

У специалистов должны быть ответы.

Эксперты должны знать, что к чему.

А они ни хрена не знали.

Ярость разливалась каскадами и нарастала, подобно лаве, которая разливается по камням и расплавляет их, – твоя младшая сестра не должна просто взять и заболеть какой-то новой чумой, превращающей людей в лунатиков, потерять голову и уйти из жизни своей семьи; ничего этого не должно было быть, ни одной долбаной унции. Шана понимала, что ее ярость вызвана в первую очередь тем, что «жизнь – просто супернесправедливая штука», это был ее любимый штамп, блин, однако сейчас она испытывала именно это чувство.

Ну как такое возможно?

Похоже, все вокруг ощутили тот же самый праведный неуместный гнев. Прежде чем Варгас заговорил снова, толпа завелась. Ропот возмущения быстро перерос в глухой яростный рев, над которым поднялись отдельные голоса.

– Нам нужны ответы! – крикнул Карл Харткорн, чей сын Брэдли, полузащитник университетской футбольной команды, был в числе путников. – Какого черта мы вам платим? Наши дети, наши родные…

К нему присоединилась Дина Вишневски, пятидесятилетняя мать-одиночка, тридцатилетняя дочь которой Элиза также была в числе лунатиков. (Дина следовала за стадом в стареньком «Шевроле», в котором и спала.)

– Мы платим налоги! – не дав договорить Карлу, крикнула она.

Толпа поддержала ее слова одобрительным ревом.

А теперь раскольник: Лонни Суит, отец Даррила Суита.

– Так, все, полегче! – громовым голосом рявкнул он. Поднялся общий шум, перекрывающий его слова, но Лонни только заговорил еще громче: – Успокойтесь! Доктор Варгас и остальные замечательные люди из ЦКПЗ нам не враги!

Где-то в глубине толпы раздался голос – Шана его не узнала:

– Террористы!

Как будто это объясняло, кто настоящий враг.

Варгас повысил голос, стараясь перекрыть ропот толпы:

– Народ, народ! Я понимаю ваше отчаяние и постараюсь хоть чем-то вам помочь, но прямо сейчас… – Словно по команде над бескрайним полем прогремел гром, похожий на шаги какого-то огромного зверя. – Прямо сейчас нам нужно в первую очередь думать о непогоде. Ясно? Грозовой фронт может принести град, проливной дождь и, возможно, даже торнадо…

Чей-то голос, возможно снова Карла Харткорна, – Шана не могла точно сказать:

– Мы не сможем их защитить!

Их. Путников.

У Шаны похолодела кровь в жилах.

Харткорн был прав. Они не могли защитить своих близких. Торнадо пронесется над шоссе и разнесет стадо, словно расставленных на ковре солдатиков, которых в припадке ярости пнул ногой капризный ребенок.

– Вот как мы собираемся поступить, – продолжал Варгас, перекрикивая не только гул толпы, но также и вой усилившегося ветра. – Мы попытаемся направить путников в другую сторону. Мой помощник, доктор Робби Тейлор, – рядом с Бенджи Шана заметила мужчину с непокорными бакенбардами, который помог ей пару недель назад, когда ее сбил с ног полицейский, – предложил план: дальше в двух милях мы перегородим дорогу прицепом. Если все пойдет согласно нашему плану, путники свернут с этого шоссе на автостраду, ведущую на север к Индианаполису. На этом шоссе непогода должна нагнать нас примерно через полчаса – но если мы свернем, она, возможно, пройдет стороной.

– Сплошные «возможно», «должна» и «согласно плану», твою мать, – нагнувшись к Шане, пробормотала вполголоса Мия. – Мне это не нравится.

– Мне тоже.

Но, опять же, что еще они могли сделать? Если попытаться остановить путников, начнется кошмар. Если позволить им беспрепятственно идти вперед, торнадо десницей Господа унесет их в небо.

Снова прогремел гром, и Шана вся напряглась. У нее в желудке образовалась тошнота, грозящая выплеснуться наружу блевотиной.

Надвигается гроза.

«Пожалуйста, пусть с Несси все будет в порядке!»

В миле впереди Бенджи и Робби Тейлор стояли на перекрестке, а один из команды Тейлора, Авигайль Данцингер, уроженка Израиля, ловко спустила тягач «Форд» с дороги, чтобы затем сдать прицеп назад, перегородив им шоссе. Требовалось поставить прицеп под нужным углом, так, чтобы перед путниками открылся новый путь – узкая грунтовая дорога, ведущая к проходящей севернее автостраде номер 74. Нет, далеко не идеальный план – но он мог увести путников прочь от грозы.

Небо уже потемнело. Ветер усилился. Дождя пока что еще не было.

– Как у вас дела? – спросил Робби.

– Стадо разрастается изо дня в день. – Бенджи пожал плечами. – Ответов у нас нет. Рано или поздно дело приберет к рукам министерство внутренней безопасности, если, конечно, все мы не погибнем раньше от этого атмосферного фронта, угрожающего породить один или несколько торнадо.

– Мне нравится твой оптимизм. – Хлопнув товарища по спине, Робби повернулся ко всем своим сотрудникам и техническим специалистам. – Так, ребята, остаются только ключевые люди. Все остальные отправляются в гостиницу. – В ближайшей гостинице были сняты номера на ночь. – Если нас не унесет в долбаную Волшебную страну, мы встретимся с вами после того, как гроза пройдет.

С этими словами сотрудники ЦКПЗ разошлись.

К Робби и Бенджи подошли Мартин с Касси, Арав следовал по пятам за ними.

– Мне остаться? – спросил он.

– Отправляйся с остальными, – сказал Варгас. – Если только ты не обладаешь сверхспособностью изменять погоду, Арав, здесь ты ничем не сможешь помочь.

– И все же лучше я останусь, – сказал Арав. – Если вы ничего не имеете против.

Никто не возражал.

У Бенджи мелькнула мысль, что это, пожалуй, и есть проявление мужества. Но оставался вопрос: есть ли в этом мужестве рациональное зерно? Стоит ли за ним мудрость, или же это лишь стремление глупца принести себя в жертву? («Что, например, можно сказать про меня», – подумал Бенджи.) И тем не менее Арав напоминал ему его самого, но только еще молодого, полного оптимизма.

Ветер утих на мгновение, и Робби вдруг сказал, без какого-либо предисловия:

– Можно до кучи выложить и плохие новости. Лоретта собирается отправить нас домой.

– Что? – спросил потрясенный Мартин. – Мы еще не закончили здесь!

– Не вас. СИЭ остается – пока что. Лоретта отзывает РВБ.

– Бред какой-то! Моим людям одним тут не справиться. Это не наша епархия – у нас и так работы по горло. Нам нужно продолжать сбор данных, проводить исследования, но работа непосредственно с людьми… это не наше дело.

– Слушай, Марти, я полностью с тобой согласен! – Робби поднял руки вверх. – И если ты хочешь попробовать сдвинуть с места Непоколебимую, я тебя поддержу. Но Лоретта отправляет нас в другое место.

– Я могу поинтересоваться куда? – спросил Бенджи.

– В Абуджу, в Нигерию.

– Эбола?

– Она самая.

– Господи Иисусе!

– Совершенно верно. Итак, мы отправляемся завтра – опять же, при условии, если нас не отымеет в задницу непогода. В Нигерии нам предстоит только помогать ВОЗ, так что, будем надеяться, это займет лишь неделю-две, и если к тому времени это шествие еще будет продолжаться, я попрошу Лоретту вернуть нас сюда.

– Спасибо, Робби, – сказал Варгас.

Бенджи показалось, будто из-под них убирают опору. После ухода людей Робби давление на СИЭ еще больше увеличится: вся ответственность ляжет на нее. Хуже того, значительно возрастет вероятность ошибки – а как только это произойдет, как только они оступятся, у министерства внутренней безопасности появится предлог прибрать все к своим рукам. У них уже и так руки чешутся это сделать. Что, если этих несчастных посчитают угрозой? Бенджи не мог представить себе то, что он живет в стране, где могут хладнокровно убить невинных.

И все же…

История предлагала множество жестоких примеров того, как происходило именно это. Хуже того: поморщится ли хоть кто-нибудь? Или американцы стыдливо отвернутся в сторону? А может быть, они выступят в защиту стада?