Мы неслись со скоростью улитки, проваливаясь в рыхлый снег по колено, но страх придавал сил, и мы выбирались из сугробов, по-пластунски пересекали еще несколько метров, а потом вновь поднимались на ноги и бежали, бежали…

Пока не оказались у реки. Дом мага остался далеко позади, но проделав путь по заснеженному ночному лесу в метель, мне нестерпимо сильно захотелось вернуться и сдаться. Я была уверена на все сто, что именно мистер Шайду позвал стражей, но знать бы еще, зачем ему это было нужно.

— Я… больше… не могу… — прохрипела Ирила, падая на один из плоских камней, что были свалены в кучу на берегу.

Когда мы вышли на открытую местность, ветер снова стал сильным, он срывал верхний слой снега, бросал его нам в лицо и за шиворот, и дышать, не прикрывая рот воротником, было почти невозможно.

— Мы все умрем, — Барбося развалился на камне рядом с девушкой. — И виновата в этом будет Аделина!

— Ну простите, — я согнулась пополам, успокаивая дыхание. — Я никого не тащила с собой насильно. Вы как хотите, а я умирать не собираюсь, и обязательно доберусь до Порланда.

— Замороженной курицей ты туда доберешься, в телеге разбойников, — буркнул заяц, и указал лапкой куда-то в сторону.

Присмотревшись, я увидела палатку, что стояла в нескольких метрах от нас. Рядом с ней, на скамейке, сидел укутанный в толстый тулуп здоровенный мужик. Если он не спал, что отсюда не было видно, то наблюдал за нами, не предпринимая никаких действий.

Я смачно выругалась сквозь зубы, но ни Барбося, ни Ирила, не поняли всего смысла заложенных мною в слова.

— Идем отсюда! — рыкнула я, и на всех парах понеслась в противоположную от палатки сторону.

Инстинкт самовыживания у меня был, судя по всему, сильным. Никогда бы не подумала, что смогу вот уже несколько дней бегать по лесу, ночевать на чердаке, гостить у незнакомого старика, и при этом ни разу не заплакать. Страх замужества, что уже буквально впитался в кровь, помогал мне преодолевать все трудности что были на пути. А вот у Барбоси и Ирилы не было совершенно никакой мотивации, поэтому неудивительно, что когда мы, уже днем, вышли на широкую дорогу, они упали на землю и отказались идти дальше.

— Я больше никуда не пойду! Я больше никогда из дома не сделаю и шага! — рыдала Ирила в рукав своего пальто. — Если не погибну, вернусь в Грасс, попрошу у мамы прощения и запрусь в комнате!

— А я найду себе другую хозяйку, — поддакивал ей заяц. — Эта отбитая на всю голову!

Я молча сидела на чемодане. Ноги и руки тряслись от усталости, сил не было на то чтобы спорить с друзьями, да и спорить с ними не хотелось. Впервые за все время я правда почувствовала себя виноватой в том, что всем нам пришлось пережить. Как я не убеждала себя в том, что и Ирила, и Барбося, добровольно пошли со мной в этот путь, не могла избавиться от желания попросить у них прощения.

Секунды складывались в минуты, минуты в часы, и сколько мы вот так сидели, не знаю, но и без того короткий световой день подходил к концу. Шевелиться не хотелось, хотелось лечь прямо на дорогу и ждать чуда.

Чудо случилось, когда мы уже совсем отчаялись.

Сначала услышали топот копыт и скрип колес, и когда коллективно было решено все же спрятаться в деревьях, а не сдаваться стражам, если это они, то из-за пригорка показалась полудохленькая серая лошадь, запряженная в телегу, которая вот-вот развалится. На телеге, в копне сена, сидел щуплый мужичок, который совсем никак не походил на стражника. Разве что на стражника, который давно вышел на пенсию.

Когда телега поравнялась с нами, старик притормозил лошадь.

— Куда направляетесь? — крикнул незнакомец так громко, что я едва удержалась от того чтобы не зажать уши ладонями.

— В Порланд, — ответила Ирила.

— А?

— В Порланд! — уже громче произнесла девушка, но и теперь старик не расслышал. Ириле пришлось подойти к нему ближе, и крикнуть ответ уже в самое ухо.

— Залезайте, — прохрипел он. — Я тоже в Порланд еду.

Мы с подругой переглянулись, а Барбося едва не расплакался.

— Услышали боги мои молитвы, услышали, — бормотал он, потирая лапки. — Да лезь в телегу уже!

Я запрыгнула в копну сена, рядом со мной пристроилась Ирила, а зайца я посадила на закрытый короб, что был прикрыт сухой травой. Лошадь тронулась и телега медленно покатилась по дороге. Сильный ветер очистил ее от наметенных сугробов, да так тщательно, что черная земля выступала в некоторых местах из-под снега.

Вскоре я пригрелась и задремала. Старик, представившийся как мистер Тонни, к счастью, не пытался с нами разговаривать. Если бы он не был настолько глухим, поговорить с ним было бы даже полезно, но он ведь совсем ничего не слышал! А каждый раз кричать ему в ухо, занятие не из простых.

Когда я проснулась, уже была глубокая ночь. Телега, все так же мерно стуча колесами, катилась по дороге, но уже не через лес. Я приподнялась на локтях, озираясь по сторонам. Лес остался далеко позади, и теперь мы ехали по заснеженному полю, отчего ветер стал будто сильнее. Снег летел в лицо, и от этого глазам становилось больно. Ничего вокруг не было видно от слова совсем, и где мы находились, знал, наверное, только мистер Тонни.

Лезть к нему в начало телеги мне не хотелось, Ирила спала, поэтому я распихала спящего зайца.

— Чего тебе? — проворчал он, даже не думая открывать глаза.

— Барбось, где мы сейчас едем? Ну ты же знаешь местность, да? Что находится за лесом?

— Территория Порланда, что ж еще, — заяц все же приоткрыл один глаз, увидел, что наступила темнота, и довольно кивнул. — Скоро будем в городе.

— Прям скоро?

— Завтра к вечеру уже точно.

— Ну хоть так, — сразу сникла я. Еще почти сутки! Если я переживу эти сутки, то могу по праву считаться принцессой. Принцессой глупости и безответственности!

Остаток ночи я благополучно проспала и наконец-то выспалась. О комфорте и речи быть не могло, но мой мозг теперь хотя бы не был затуманенным от недосыпа. Спина болела просто адски, из-за неудобного положения, в котором я находилась целую ночь, ноги онемели, а губы наверняка омертвели от холода, потому что я их почти не чувствовала.

— Все-таки не понимаю, — рассуждала уже давно проснувшаяся Ирила. — Почему мистер Тонни отправился в такой дальний путь в плохую погоду? Лошадь выглядит такой немощной, ему ее совсем не жалко?

— Может быть он выехал в хорошую погоду, — ответил Барбося. — Нам откуда знать? А непогода могла застать уже в пути.

— Или это очередной маг на пенсии, который появляется только отчаявшимся путникам, — ворчливо предположила я, подозрительно покосившись на старика.

— Точно нет, я бы почувствовал, — зевнул Барбося.

— А то что мистер Шайду - маг, ты тоже знал?

— Конечно.

— Может быть, ты тогда знаешь, он ли вызвал стражей? Или они сами нас нашли?

— Он, наверное. Не знаю я, что ты ко мне пристала?

— У вас очень странные отношения, — хмыкнула Ирила. — Ты точно фамильяр принцессы?

— Точно. К несчастью, я не выбирал, кому служить, и мне попалась вот эта, — Барбося показал мне язык. — Горе и разочарование на мою синюю голову.

Лошадь стала идти все медленнее и медленнее, пока совсем не остановилась. Мистер Тонни, кряхтя, слез с телеги, обошел ее и остановился перед нами.

— Мне надо отдохнуть, — кричал он громким, визгливым голосом, как делают большинство глухих. — Я посплю, а вы накормите лошадь, — старик похлопал рукой по куче сухой травы.

Я спрыгнула с телеги, ответственно отнесясь к просьбе мистера Тонни. Сам старик залез на мое место, и мгновенно заснув, захрапел на всю округу. Ирила вызвалась помочь мне, и мы вдвоем натаскали к лошадкиным ногам кучку сена.

— Ей бы тоже поспать, — потрепала я животинку по шее, погладила спутанную гриву.

— Она не заснет, пока запряжена, — пожала плечами Ирила. — Я не спец по коням, но думаю, ей будет неудобно.

— Распрягать я не умею. Но раз мистер Тонни этого не сделал, то может и не надо?