Конец июня 1897 года, окрестности Кейптауна, Британская империя.
Генри радостно потер руки. Третий образец, полученный с использованием хрома в качестве основного легирующего компонента, уже две недели находился в специально устроенном экспериментальном стенде с влажной средой и демонстрировал полное отсутствие даже мельчайших пятен ржавчины! А первый лежал там уже больше месяца и, кроме единственного угла, куда, по-видимому, во время плавки попала какая-то примесь, также сверкал совершенно нетронутой окислением грубовато отполированной (времени у ученого на тщательную отделку образцов не хватало, да этого для получения конечного результата и не требовалось) поверхностью.
Хром исследователю достал старый приятель Джек. Как выяснилось, его кузен, разочаровавшись в перспективах фермерской жизни, еще года полтора назад поддался на рекламные посулы вербовщиков и нанялся рудокопом на бурно расширяющиеся рудники Трансвааля. Работник он был хороший, к тому же и грамотный, что среди неудачников, составлявших основную массу рудокопов, являлось редкостью. Поэтому уже через полгода бывший фермер выбился в бригадиры.
Генри, услышав как-то в доме Джека, куда его, по старой дружбе, приглашали каждое воскресенье на традиционный праздничный семейный обед (заодно пытаясь подсунуть перспективному, как они считали, жениху то одну, то другую соседскую дочку), историю кузена, стал осторожно заводить с приятелем разговоры насчет прекрасных свойств нового металла. И выражал желание заполучить некоторое его количество для пробы, смешанное с сожалениями, что хром не продается в частные руки. Фермер, до которого с третьего или четвертого неуклюжего намека дружка наконец дошло, что тому требуется, пообещал разузнать, можно ли что-либо сделать. И исполнил обещание - уже через месяц Хинниган (далеко не забесплатно) стал счастливым обладателем примерно половины фунта искомого металла, привезенного с месторождения прибывшим навестить семью кузеном. Каким именно способом тот достал строго учитываемый материал, Генри благоразумно выяснять не стал.
Хоть количество добытого хрома и было весьма небольшим, но его вполне хватало для постановки нескольких опытов. Чем ученый с упоением и занялся, предвкушая решительное продвижение в своих исследованиях. Предыдущие образцы, полученные с добавлением никеля, хоть и дали некоторый обнадеживающий результат, однако далеко не соответствовали по стойкости тому самому образцу доктора Паркса, с которого все и началось. Уже после нескольких дней пребывания в импровизированном "испытательном" стенде на них начинали появляться пусть и слабые, но признаки окисления. И хром оставался последней надеждой исследователя.
Теперь же, окончательно удостоверившись в собственной правоте, можно было и отпраздновать. А затем серьезно задуматься, как понадежнее довести полученные результаты до Его Величества. Очень не хотелось, чтобы все пошло прахом на самом последнем этапе! Смысла продолжать эксперименты здесь Хиннеган не видел - запасы и железа, и хрома подошли к концу, пополнять их сложно и опасно. Ну, может еще опыт-два, для закрепления результата, и достаточно. А то так действительно можно застрять в этой Богом забытой деревне на всю жизнь! Вот женят таки его соседи...
...Этим вечером Хиннеган, ловко улизнув от Джека, привычно зазывавшего его в убогий деревенский кабак опрокинуть пинту-другую вонючего местного эля, засиделся допоздна, приводя в порядок записи. Настроение у него было приподнятое, чего уже давно, еще с недоброй памяти дня убийства Виллейна, не случалось. И было от чего: сегодня он бесповоротно решил закончить с конспиративным существованием под чужим именем. Колебался ученый долго. Ведь это было связано с нешуточным риском. В случае неудачи Генри грозило долгое тюремное заключение, а то и чего похуже. А здесь тихая, спокойная, размеренная жизнь. Дохода от починки деревенского инвентаря и домашней посуды соседей вполне хватало на пропитание и удовлетворение базовых потребностей, времени же это занятие у наловчившегося работать руками бывшего оксфордского ученого и его помощника много уже не отнимала. Живи себе и радуйся!
Прогнать такие мысли стоило Хиннегану значительных усилий. Но он сумел это сделать, убедив себя, что должен принести собственное благо в жертву ради общества, которому угрожает гибель. Он и так уже стольким пожертвовал, неужели не найдет в себе сил сделать последний шаг? Поэтому теперь, когда решение принято, он сосредоточился на подготовке материалов. Время еще есть, до ярмарки в Кейптауне целый месяц. Туда он поедет не вызвав подозрений у соседей, вместе с местным торговцем, якобы для пополнения запасов олова и меди и покупки недостающих инструментов.
Завершив дела, улегся спать уже около полуночи, но сразу заснуть не смог. Сказывалось возбуждение от мыслей о предстоящем сражении с религиозной и административной косностью. Сумеет ли он побороть их? Богатое воображение Генри услужливо помогло представить самого себя рыцарем на белом коне, пронзающим копьем со сверкающим железным, без малейших следов ржавчины, наконечником гневно машущих свитками с религиозными текстами церковных иерархов. Картинка, возникшая перед ним, казалась такой отчетливой, что еще бодрствующей частью сознания он понял - это лишь яркий сон...
Какой-то скрип отогнал льстящее его самолюбию видение, вновь вернув ученого в реальный мир. Хиннеган приподнял голову, почувствовав дуновение ветерка. Забыл плотно закрыть входную дверь? Отдельной спальни в доме его покойного предшественника не имелось, грубая кровать с соломенным матрацем просто стояла в дальнем от входа углу, прикрытая растянутым на веревке пологом. Но в помещении все равно стояла такая тьма, что видно не было ни зги, как в огороженном пологом углу, так и вне его - единственное окно ввиду наступления прохладной погоды (июнь здесь - уже зима) он с наступлением темноты наглухо запирал массивной ставней.
Скрип повторился, даже громче, чем в первый раз. Генри насторожился уже не на шутку. Он всегда с педантичностью относился к запиранию двери на ночь. Хоть здесь было и относительно безопасно, но иногда туземцы пошаливали. Чаще всего просто воровали продукты или инвентарь со двора, но случались и нападения на людей. Собаку он так и не завел, поэтому сменил дверной засов на более мощный и не забывал его задвигать. Неужели сегодня, засидевшись за документами, все же позабыл?
Снова послышался уже знакомый скрип, на этот раз слабее, но в сопровождении какого-то подозрительного шуршания. Хиннеган вскочил на ноги, пару секунд прислушивался, затем слегка подрагивающими руками зажег свечу, стоявшую в глиняном блюдце возле кровати на крышке сколоченного из неровных досок громоздкого сундука, доставшегося, как и вся небогатая мебель, от предшественника. Поднял с пола небольшой топорик, служивший ему единственным оружием. Джек часто уговаривал его купить ружье или, хотя бы, пистолет, но Генри всегда отмахивался. Не считал нужным, да и деньги требовались для другого. А теперь как бы не пришло время пожалеть об этом неразумном решении!
Затаив дыхание, быстро откинул полог рукой, держащей топорик. В помещении, не таком уж и маленьком, царила кромешная тьма, и слабенький свет свечи ее совершенно не разгонял. Даже наоборот, слепил глаза, так что увидеть что-либо на расстоянии более пары футов представлялось совершенно невозможным. Ученый вытянул руку со свечей подальше от глаз, насколько мог, и шагнул вперед. Последнее, что он успел услышать, это чей-то резкий выдох сбоку...
...Затылок очень ныл, а где-то рядом бубнили два голоса. Даже скорее шептали, так как разобрать что-либо было решительно невозможно. Впрочем, ему и не хотелось, слишком уж болела голова. Затем Хиннеган вспомнил произошедшее и обомлел. Попытался осторожно приоткрыть глаза. Это с трудом, но удалось. Однако в тусклом освещении он не смог рассмотреть ничего, да и изображение плыло перед глазами. Видимо, последствия удара. То, что это был именно удар по затылку, он уже не сомневался.
