Более до прибытия в Лондон они почти не разговаривали. Виллейн, выкурив трубку, удобно откинулся на лавке и задремал, а Генри вновь погрузился в свои думы. Как ни странно, его мысли крутились отнюдь не вокруг предстоящего сегодня доклада королю, а вокруг отношений с Кэт. Чудесная ночь, проведенная с девушкой, и последовавшие за ней еще несколько не менее прекрасных, уже в доме у Генри, куда он стал приглашать "сотрудницу", вместо того, чтобы тащиться через весь город к ней, еще больше привязали его к объекту внезапной страсти. Озадачившая его поначалу опытность девушки в интимных делах совсем даже не отвратила его, как можно было решить, а наоборот, только повысила интерес к столь нестандартной особе. Генри оказался настолько очарован, что не мог уже себе представить жизни без Кэт, и не отказался бы от связи с ней, даже если бы этого потребовал сам король! И сейчас он размышлял, в какой форме сделать девушке предложение, чтобы она полностью, на законном основании принадлежала только ему. О том, что она может отказать, он боялся даже подумать!

Хотя Виллейн и стращал долгим ожиданием во дворце, к королю они попали довольно быстро. Их пропустили с одного из черных ходов, достаточно было Джеймсу махнуть бумагой с королевской печатью. Во внутренних покоях их встретил пожилой, но подтянутый мужчина, явно производивший впечатление человека, привыкшего распоряжаться. Как минимум, финансами, а может и жизнями людей.

- Доктор Хиннеган. А это лорд Литтон, глава Секретной Службы! – представил их друг другу агент.

- Прекрасно! Король ожидает! – лаконично сообщил лорд, окинув ученого долгим изучающим взглядом. – Идемте!

Его Величество выглядел уставшим. Одетый в простой костюм, он мог бы сойти за кого-то из прислуги. Возможно, он всегда одевался подобным образом для неофициальных встреч. Не зря же он принял их в каком-то закутке, "тянущем" максимум на кабинет второстепенного чиновника.

- Итак, Хиннеган, каковы наши успехи? – не здороваясь, поинтересовался монарх и, заметив вопросительный взгляд, брошенный ученым на главу Секретной Службы, добавил: - Лорд Литтон в курсе всех дел, можете говорить при нем спокойно.

- Ваше основное задание я выполнил, Ваше Величество! – сообщил Генри, кладя на стол папку в тисненом кожаном переплете. – Вот обзорный доклад!

Король минут десять с интересом изучал содержимое папки. Судя по тому, что никаких вопросов в процессе чтения он не задавал, текст был вполне понятен и неспециалисту. Впрочем, ученый специально для этого потратил немало времени на написание развернутых комментариев к цитатам из оригинальной рукописи.

- Прекрасно, мой юный друг, просто прекрасно! – воскликнул Эдуард уже гораздо более приветливым тоном, завершив чтение. – Отличная, профессиональная работа! Сегодня же передам ваш отчет для распространения среди тех, кому положено знать подобные вещи по должности. Теперь нам ясны многие принципиальные моменты!

- Очень рад, Ваше Величество! – выдавил из себя Хиннеган, сознавая, что сейчас последуют вопросы, на которые у него пока не имеется удовлетворительного ответа. И таковые, разумеется, последовали.

- Ну а чем вы можете нас порадовать по второму порученному вам делу? – не замедлил поинтересоваться король.

- Увы, пока практически ничем! – не стал увиливать Генри. – Второй документ крайне труден для прочтения и, по моему мнению, вряд ли содержит много ценной информации. Тем не менее, стоит его тщательно изучить. И хотелось бы также приступить к лабораторным опытам со слитком. Или даже с природным железом. Если есть, откуда его достать…

- Ни в коем случае! – Эдуард поморщился. – Однозначно нет! В смысле - пока еще нет! Никаких экспериментов! Изучайте пока второй журнал, по результатам я решу, что делать дальше!

Середина июня 1896 года, Оксфордский университет

Генри уже вторую неделю пытался разобраться в лабораторном черновике доктора Паркса. Особыми результатами пока похвастаться не получалось. Большая часть заметок имела к исследованиям покойного ученого лишь опосредованное отношение, если вообще таковое имела. Еще из изучения первой тетради следовало, что Паркс считал ржавчину результатом окисления железа с участием воды. Рассмотрев меры, с помощью которых можно было бы бороться с данным явлением, он пришел к выводу, что действенными могут являться только две из них - предохраняющее покрытие и изменение химической структуры металла. Первое, на его взгляд, было недостаточно радикально и применимо только в ограниченном числе случаев. Вторая же задача решалась путем получения сплава железа с другими металлами. На этом, к сожалению, рукопись завершалась, и какие именно металлы пробовал добавлять Паркс во время своих опытов, Хиннегану осталось пока неизвестным.

Ответ ученый предполагал найти во второй тетради, содержащей отголоски практической работы бомбейского исследователя. Однако время шло, и надежды таяли. Большая часть записей касалась различных хозяйственных проблем, отнимавших время начальника лаборатории (Хиннеган, благодаря недавнему назначению, понимал это, как никто другой), подсчетов чего-то, так и оставшегося неизвестным и прочей повседневной текучки. Ни названий, ни свойств материалов, применявшихся в опытах, ни описания постановки их самих на страницах тетради так и не встретилось.

Зато иногда попадались забавные, в несколько строк, заметки о происходивших, как в его собственной лаборатории, так и у коллег всевозможных казусах. О том, например, как один из индийских кочегаров, нанятых для растопки лабораторных печей, угощал всех домашними сладостями по поводу рождения у него очередного ребенка. И последовавшему за этим трехдневному коллективному расстройству желудка у всех сотрудников, приведшему к выходу из строя новейшего экспериментального ватерклозета, разработанного у "соседей" и недавно установленного в здании. Или о споре насчет распространенного в Индии многоженства, начавшимся как научный диспут и завершившимся банальным мордобоем между белыми и местными участниками.

Генри жадно читал данные заметки, даже когда ясно видел, что они не содержат ценной для его исследования информации. Ему хотелось ощутить атмосферу, царившую в уже полвека как уничтоженном университете. Какие-то вещи были обыденными и для него, другие же совершенно не вписывались в повседневный быт традиционного католического научного учреждения, каковым заслужено считался Оксфорд. И вдруг его праздный, казалось бы, интерес, был вознагражден с неожиданной стороны.

Сначала Хиннегану попалось упоминание о натянутых отношениях Паркса с некоторыми университетскими коллегами. Подробностей в записях не хватало для восстановления полной картины, однако из кое-каких намеков можно было предположить, что Паркс воспользовался в своих экспериментах некими чужими идеями, причем без разрешения их авторов. Из-за чего те предъявили законные претензии, требуя от руководства университета прекратить исследования Паркса, а уже полученные результаты передать им для дальнейшей работы. Сначала в заметках ученого это преподносилось, как курьез, но затем, видимо, кто-то из руководства встал на сторону "истцов" и над лабораторией замаячила угроза закрытия. Прежде всего, Паркс, если записи, конечно, шли в хронологическом порядке, в чем Хиннеган вовсе не был уверен, устроил нагоняй своим сотрудникам, запретив последним "болтать лишнее за пределами лаборатории". А потом выразил уверенность, что сможет закончить диссертацию, даже если у него отберут лабораторию. Ведь основные результаты он получил. Главное - не допустить их передачи конкурентам до поры, до времени.

Как именно Паркс собирался решить последнюю задачу, Генри достоверно так и не узнал. Единственной зацепкой могла служить одна из последних записей: "Поручил Вималу решить, наконец, вопрос с журналом". Это имя Хиннеган несколько раз встречал в предыдущих заметках. Упомянутый Вимал был одним из местных лаборантов, нанятых среди выпускников школы для индийцев, действовавшей при университете. Видимо, своих кадров еретической общине не хватало, готовили сотрудников и из местных жителей. Имелся ли в записи в виду лабораторный журнал, и что, собственно, должен был "решить" с ним Вимал: уничтожить, переписать или спрятать, а также выжил ли лаборант при погроме, устроенном вскоре британскими войсками - так и осталось неизвестным. Не ехать же в Бомбей в поисках неизвестно кого, в самом деле? Подобная задача лежит скорее в области ответственности Виллейна и его Службы...