Вектал находится неподалеку, пробирается сквозь небольшие группы людей, прикасаясь к каждой руке. Опустошение пещеры, кажется, соответствует напряжению на его лице, как будто он принимает все это близко к сердцу. Он наш вождь, и он несет за нас ответственность. Я знаю, что он чувствует. Это мои люди. Это мой дом. Видеть, как это разрушается… это разрывает меня изнутри на части.

И все же Мэ-ди в безопасности. Она в безопасности, и ничто другое не имеет значения. Я осторожно опускаю ее на снег и запечатлеваю еще один поцелуй на ее лице. Она обнимает меня за талию, крепко прижимая к себе, а затем оглядывается по сторонам. «Моя сестра, — она жестикулирует. — Где она?»

Я смотрю на взбитый грязный снег. Там, в конце группы, сидят с Лиз и Рáхошем Рокан и Ле-ла. Я подвожу Мэ-ди к ней, и сестры обнимаются, Мэ-ди падает в худые руки Ле-ла. У Рокана измученное выражение лица, его глаза ввалились. Он смотрит на что-то мимо меня, а затем рывком поднимается на ноги.

Я поворачиваюсь.

Одна из человеческих самок, спотыкаясь, идет вперед. Она что-то кричит, и другие тянут ее за руки, когда она устремляется к пещере. У нее каштановая грива, и я вижу комплект, привязанный к ее спине, как рюкзак. Только одна человеческая самка носит свой комплект вот так — та, что угощает всех едой и улыбками. Стей-си.

Мэ-ди машет, чтобы привлечь мое внимание, а затем подает сигнал: «Я думаю, что кто-то все еще в пещере». Слезы стекают по грязи на ее лице.

Мое племя. Мой народ. Я киваю ей и направляюсь вперед, двигаясь в сторону Стей-си. Другие выходят вперед, тянут ее, пытаясь заставить сесть, успокоиться. Она снова что-то кричит, и я понимаю, что это имя ее партнера. Пашов. Ее лицо покраснело от крика, и она бросается вперед, но Шорши хватает ее и удерживает. Стей-си в отчаянии вцепляется в нее ногтями.

Пашов все еще в пещере. Возможно, в туннеле, где я нашел Мэ-ди. Я поворачиваюсь и снова смотрю на пещеру. Вход рушится. Если Стей-си войдет, она и ее крошечный комплект будут раздавлены. Я думаю о скалистом выступе, через который я сам перелез с Мэ-ди за спиной. У Стей-си недостаточно длинные руки. А если Пашов не выйдет…

Рокан и я оба бросаемся вперед одновременно. Я останавливаю его, жестом показывая, что он должен вернуться к своей паре. У него есть самка и комплект на подходе. Он нужен племени. Я всего лишь изгнанник.

И я знаю, где может быть Пашов.

Я слышу, как Мэ-ди выкрикивает мое имя, звук искаженный и болезненный в моих звенящих ушах. Я бегу вперед, обратно в разрушающуюся пещеру, направляясь к туннелю. Повсюду вокруг меня пол и стены дрожат и двигаются, и мое сердце бешено колотится. Здесь нет никаких признаков присутствия кого-либо. Все, что у нас было, разрушено. Я думаю о людях, съежившихся в снегу снаружи, цепляющихся за своих товарищей, и мое беспокойство усиливается. Люди хрупки, и их нужно держать в тепле. Просто потому, что они вышли из пещеры, это не значит, что они в безопасности.

Однако сейчас я должен спасти Пашова до того, как его пара попытается войти.

Большой камень падает со скалы, прижимаясь ко входу в пещеру. Все встревоженно отступают на шаг назад. Все, кроме Стей-си. Она отталкивается от держащих ее рук, плача. Если мы не вернем ее пару, она отправится за ним, так что я должен это сделать, и немедленно.

Я направляюсь внутрь, игнорируя крики Мэ-ди. Пещера выглядит хуже, чем когда я покидал ее несколько минут назад. У нас не так много времени. Я спрыгиваю обратно на обвалившуюся часть пола и спускаюсь в туннель, в котором располагались новые пещеры. Мое сердце сжимается от этого зрелища. Все, что было у моего народа… исчезло в мгновение ока.

Туннель снова завален камнями, никаких признаков щели, через которую я протащил Мэ-ди. Я взбираюсь на кучу и обеими руками разгребаю щебень, потому что я должен сделать его достаточно большим для моего тела, и я должен сделать это быстро. После нескольких долгих минут копания я могу снова открыть небольшую часть щели и заглянуть внутрь. Там нет руки, ждущей, чтобы ее схватили, и я ничего и никого не вижу. Здесь совершенно темно.

Пещера Пашова находится не в конце этого туннеля, но там есть пещера для хранения вещей. Я могу найти его в темноте, при условии, что он там. Я увеличиваю разрыв, отбрасывая в сторону камни, даже когда еще больше обрушивается сверху. Это похоже на проигранную битву, но в моем воображении я вижу опустошенное лицо Стей-си. Я вижу Пашова, моего друга, у которого всегда улыбка и новое копье, когда он натыкается на меня на тропах, даже несмотря на то, что я изгнанник. И я не могу остановиться. Я не уйду, пока не найду его.

Я потерял свою семью из-за кхай-болезни. Мое племя — это все, что у меня есть. Мое племя и Мэ-ди. И теперь, когда она в безопасности, я должен убедиться, что все мое племя в безопасности. Я работаю быстрее. Когда отверстие становится достаточно большим, я ползу вперед и проталкиваю свое тело внутрь. Камни царапают мою грудь, разрывая пластины, покрывающие мою кожу. Мне удается перебраться на другую сторону и соскользнуть вниз по огромной куче щебня. Пыль густая, но есть и свет, сочащийся с потолка в одной из пещер, а раньше там света не было. Крыша обрушилась. Вся пещера рушится, и я чувствую еще один укол горя.

Трудно идти с таким количеством камней и обломков в туннеле, и я вижу, что пещера Дагеша полностью разрушена. У Хэйдена тоже. Пещера Мэ-ди и Айши в лучшем состоянии, и мое сердце колотится от облегчения при виде этого, зная, что она в безопасности. Дальше внизу находится пещера для хранения, и при виде нее мое беспокойство усиливается. Вход, всегда узкий, немногим больше клина высотой до бедра. Я заползаю внутрь, оглядываясь по сторонам, и вижу, что сквозь щель просачивается еще больше света. Корзины здесь были раздавлены, еда, которую так тщательно хранили, теперь уничтожена. У моих ног лежит сверток с аккуратно связанными мехами, и я хватаю его, бросая обратно в туннель. Самкам они понадобятся для того, чтобы оставаться в тепле.

Однако я не вижу Пашова. Здесь никого нет. Тут нет ничего, кроме камней и пыли. Так много пыли, что я задыхаюсь.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, проверить другие пещеры, когда наступаю на что-то мягкое. Я поднимаю ногу, думая, что это еще меха.

Это хвост.

Я втягиваю воздух и падаю на колени, цепляясь за обломки, окружающие меня. В тусклом свете я не понял, что здесь было достаточно камня, чтобы прикрыть тело. Я вижу это сейчас, намеки на тунику Пашова, погребенную под пылью и мусором. Я вытаскиваю его и освобождаю своего друга, переворачивая его на спину. Его голова безвольно болтается, и повсюду кровь. Один из его рогов полностью раздавлен, а бровь распухла.

Он мертв.

Горе пронзает меня, и я крепко прижимаю своего друга к груди. Он хороший охотник. Сильный. Всегда добрый и спокойный. У него есть пара и комплект. Это не должно быть его судьбой. Я вою от гнева и потери в пещерах, но звук причиняет боль моим пульсирующим ушам. Он заслуживает хороших похорон, мой друг. С надлежащими траурными песнями и прощаниями. Если я оставлю его здесь, у него ничего не будет.

Но как я могу вывести его из пещеры и подарить его паре его тело? Это кажется неправильным.

Я провожу рукой по его лицу, чтобы закрыть ему глаза. Однако они закрыты, и из любопытства я подношу руку к его ноздрям. Тепло касается моей кожи, за ним следует пузырек крови.

Он дышит.

Пашов жив, но еле-еле.

Я должен вытащить его отсюда.

Я поднимаюсь на ноги, хотя мое тело ноет от боли. Его безвольный вес очень велик, и я беспокоюсь о том, чтобы не травмировать его еще больше. Мне удается подтащить его к дыре, которую я проделал в щебне, и швырнуть меха вперед, прежде чем попытаться протолкнуть его внутрь. Отправить его вперед ногами с моей стороны сложно, но я не могу отправить его другим путем и заставить его приземлиться на раненую голову. Толчки в земле теперь — это просто дрожь, и дыра снова не заполняется, а это значит, что я могу перетащить его тело на другую сторону. Я ползу за ним, и камни кажутся мокрыми от крови. Я не знаю, его это кровь или моя.