– И когда начинаем подготовку? – спросил у меня Егор-Глыба.
– Давайте в субботу, у меня свободный день, – тут же вставила Бородинская.
– А у меня – в четверг, – буркнул Котов.
– А я всегда занят, но могу освободиться в любое время, – улыбнулся Тарас.
Я дождался, пока все обсудят, кто и когда свободен или занят, пошутят, выскажутся, а потом объявил негромко:
– Начинаем завтра вечером, после ужина. И так каждый день вплоть до самого турнира. Все восемь недель.
Все смолкли и переглянулись.
Повисла тяжёлая пауза.
И тогда я добавил:
– Приз в турнире добыть будет очень нелегко, зато он поменяет к вам отношение. Начиная с ваших родителей, знакомых и недругов, учителей и сокурсников, заканчивая вас самих. – Я глянул на парней. – Ну и красивых девушек вокруг вас увеличится, это точно.
Котов и Егор-Глыба заулыбались.
– Согласен, – первым отозвался Платон Саблин. – Мы должны получить призовое место, и надо много работать. А тренировать ты умеешь. С тобой шанс будет.
Неожиданно руку поднял его младший брат Тарас, который обычно никогда не встревал во время реплик Платона.
– У нас поступило предложение, господа! Как насчёт отметить в «Четырёх лотосах» начало подготовки к турниру? У нас тут со ставок куча денег накопилась. Никто ведь не думал, что Зверь победит. – Он покосился на Лёву. – Извини, но это так.
Тот пожал плечом.
– Да я сам на Саблина ставил. Хотел подзал-лаботать.
От угрюмой Лёвиной реплики Тарас вдруг расхохотался.
Его смех подхватил Яков. Через три секунды смеялась вся группа. В итоге не выдержал и сам Лёва. Он захихикал, схватившись за живот и краснея от смущения.
***
Вечером мы собрались в таверне «Четыре лотоса», и, чтобы все двенадцать человек влезли за один стол, нам пришлось сдвинуть два столика.
В понедельник народу было немного.
Зато сегодня тут ещё и живая музыка играла.
Голубокожий воздушный маг с рогами, очень похожий на профессора Дао Фергаса, исполнял мелодию на инструменте, отдалённо напоминающем саксофон – такой же изогнутый, с клапанами на корпусе.
Музыкант выдыхал вихри воздуха, виртуозно ими поигрывал и отправлял в инструмент, извлекая очень приятные на слух звуки.
Лёва притормозил, чтобы поглазеть на необычного музыканта, но Исидора утолкала друга к столу. Когда все наконец расселись, к нам подошла рыженькая официантка в цветастом фартуке – неизменная Жани, девушка Игната Зверева.
Я думал, что она теперь люто меня ненавидит.
Скорее всего, Игнат уже рассказал ей всё, что ему пришлось вытерпеть в туалете этой самой таверны, но девушка, наоборот, приветливо мне улыбнулась, затем наклонилась к моему уху и прошептала:
– Мы с Игнатом очень тебе благодарны. Совет Академии устроил разбирательство по работе Канцелярии, и Игната выделили, как лучшего работника. Ректор Бессмертнов распорядился передать в дар Игнату домик в Дардиве, а ещё… смотри…
Жани сунула руку за ворот фартука и вытянула нитку бус из белых жемчужин.
Увидев их, я сразу вспомнил, что неделю назад испортил Игнату вечер, а ведь секретарь планировал сделать Жани предложение и подарить брачное ожерелье.
Именно его девушка мне и показала.
– Поздравляю, – улыбнулся я.
Счастливая Жани спрятала бусы под воротник.
Пока она приносила и расставляла кружки с белым пивом (никогда не привыкну к этому кефирному цвету), вся наша компания делала неловкие попытки хоть как-то привыкнуть друг к другу.
Я понимал, что это будет сложно.
Сейчас до команды нам было очень далеко. Внутри группы имелись давние конфликты.
Исидора терпеть не могла стервозную красотку Раду Бородинскую, а та ненавидела независимую и высокомерную всезнайку Исидору. Вряд ли они быстро забудут друг другу прошлую стычку. Как и сёстры Аверьяновы, Нора и Римма, любительницы дружить против кого-то и добавлять масла в огонь.
Андрей Котов (он же Кот) ненавидел меня и не скрывал этого, да и я его не особо выносил.
Егор Горцев (он же Егор-Глыба), наоборот, проявлял чудеса деликатности даже к противникам, но вечно одёргивал своего друга Котова, даже когда для этого не было причин.
Эдуард Коховский (он же Эд), самый спокойный и тихий из компании Саблина, тайно завидовал Егору-Глыбе и был влюблён в Бородинскую, но вряд ли в этом ей признается.
Два брата Саблиных, Платон и Тарас, вообще друг с другом не общались, да и теперь сели по разные стороны стола, чтобы не встречаться взглядами.
Верный друг Тараса, Яков Вьюгин, тоже был совсем не прост. За внешней безалаберностью и открытостью скрывался мнительный, обидчивый и ревнивый человек.
Был ещё и Лёва Зверев, парень совсем неплохой, добродушный и простоватый, но его робость не просто мешала ему жить, порой она становилась опасной. А ещё он не умел управлять гневом. Совсем не умел.
Ребята сидели за столом, тихо переговаривались, еле находя общий язык.
Одни вспоминали уроки, другие – прошедший бой. Говорили про учителей, строили догадки, какие задания будут на турнире, смеялись над Коровиным и обсуждали возможность повысить крепость пива с помощью капельной медовухи, припасённой Егором-Глыбой ещё месяц назад.
Я сидел, пил пиво и наблюдал за ними.
К каждому мне предстояло найти подход и, кроме недостатков, отыскать сильные стороны.
Неожиданно Исидора, сидящая рядом, толкнула меня плечом.
– Надеюсь, ты не против ещё одной компании? Это я их позвала. Всё же они тоже внесли лепту в тренировку нашего Зверя.
– Ну не надо меня так называть, – нахмурился Лёва. – Я совсем не Звел-ль.
– Так ты не против? – повторила Исидора свой вопрос.
Сначала я её не понял, но тут Котов и Егор-Глыба переглянулись и с интересом уставились мне за спину, в сторону входа в таверну.
– М-м… смотрите, какие девочки, – приподнял бровь Котов.
– Да и мальчики ничего, – внезапно заметила Бородинская, явно высмотрев кого-то в своём вкусе.
Я обернулся и увидел, что к нашему столу идут четверо: Мичи, Горо, Джанко и Мидори.
– В первую очередь это не мальчики и девочки, а Стражи и Целители, – вырвалось у меня.
Прозвучало занудно, не спорю, но явный интерес Андрея Котова к Джанко и Мидори всколыхнул во мне новую волну неприязни к этому говнюку.
Я поднялся из-за стола и, поздоровавшись с вновь прибывшими, познакомил их с остальными. Компания выросла до шестнадцати человек, и, как ни странно, с появлением новичков натянутость начала исчезать.
Мичи ввернул шутейку насчёт пива, потом – вторую, насчёт нашего сборища. Его манера общения сразу пришлась по душе Тарасу и Якову. Общий смех расслабил ребят, и завязался уже живой разговор.
По крайней мере, между парнями.
А вот с девчонками оказалось сложнее (с ними всегда сложнее).
С появлением Мидори и Джанко моментально заволновалась красотка нашей группы – Рада Бородинская. Её настроение перешло и к сёстрам Аверьяновым.
Одна лишь Исидора не заметила конкуренции, считая себя умнее всех посетителей таверны вместе взятых. В этом плане две новых девушки для неё ничего не поменяли, зато она неожиданно проявила интерес к Джанко, посчитав её достойной для интеллектуальных бесед.
Мидори же сразу нашла общий язык с парнями из компании Саблина.
Они обсудили новые правила по пилотированию верхолётов и тошноту на высоте, причём с характерными звуками рвотного позыва.
А вот Горо, серьёзный и хмурый, больше молчал и только изредка переговаривался с Мичи.
Из его коротких реплик я понял, что их, оказывается, поселили в одной комнате. Внезапно с Горо заговорил Лёва, поблагодарив его за помощь в тренировке, и они оба принялись обсуждать мечи и щиты. Ну а потом к Горо пересела Бородинская (значит, вот на кого она глаз положила), чем его немало смутила.
Общение наконец-то стало простым, даже дружеским.
И всё чаще за нашим столом раздавались взрывы хохота, всё чаще кто-то вскакивал и начинал описывать какой-нибудь случай, жестикулируя и давясь от смеха.
