— Тебе чего, пацан? — отвлекается тот.

«Дайте посмотреть, пожалуйста», — чуть было не вырвалось у меня, но я промолчал и вышел.

Обратно пассажиров было немного: трое нас, два офицера и шесть женщин, наверное поехали в нашу деревню на базарчик за зеленью и ягодой. Бабушка с пучками редиски, зеленого лука и клубникой уже поджидает их там. В деревне автобус делает пару остановок и наконец конечная — центральная площадь. Место людное, три магазина на ней, базарчик, слева клуб, где каждый вечер крутят кино. Выходим. Ну, так оно и есть — женщины направляются прямиком на базарчик. Я махнул рукой бабушке — «мол, сейчас занесу домой сумку, приду, помогу тебе собраться». Пока не буду подходить, пускай спокойно продаст дары своего огорода. А мы с друзьями смотрим сегодняшнюю афишу: премьера!

— Пираты Хэ-Хэ века, — читает афишу Андрей.

— Двадцатого, — поправляю я. — Это по-древнему число 20 так обозначается.

— Умные вы, городские, — заступается за брата Виталя. — Еще скажи, что видел этот фильм.

— Смотрел, мы с отцом весной на него ходили, классный.

— Про че?

— Как пираты корабль наш захватили, но потом его освободили, и наши победили.

— В современное время что ли?

— Да.

— Не гони, пиратов сейчас не бывает, они в древности были.

— Около Америки бывают; короче, сами все увидите.

Около моего дома мы попрощались.

— До вечера.

— Пока, — махнули руками братья и направились к себе.

Дома я оставил сумку и побежал обратно к бабушке…

И вот спустя сорок лет стою я на центральной площади деревни своей и смотрю на небо; пасмурно, наверное, скоро будет дождь. А в голове голоса этих женщин с прямыми спинками и сумочками, висящими на локтях. Они все так же, оживленно беседуя и мило улыбаясь, направляются к базарчику, где поджидала их моя бабушка. Вот это место, где был тот базарчик — его уже нет, как и магазинов. Теперь здесь только бурьян да молодые ели, даже кирпичика не осталось. От клуба вот фундамент еще виднеется. Пожгли все в лихие 90-е; говорят, бывший председатель людей нанимал — в отместку, что не выбрали его в очередной раз. Да только и в жирные нулевые, и до сих пор ничего не отстроили. И автобус до «десятки» сколько лет уж не ходит; люди больше пешком, ну, а кто деньги имеет, — на такси гоняет, недорого получается, рядом все. Городок сохранился, благодаря генералу Лебедю, Царство ему небесное, открывшему в нем кадетский корпус, но от былого размаха остался только памятник Ленину. Смотрит Ильич все так же в сторону тайги, но кажется, что и он уже не молодой, осунулся весь, потрескался. А тайга все такая же, бескрайняя, словно океан. Родина моя, достигнешь ли ты когда-нибудь того прежнего величия, что видел я в детстве? Не показушного, надуманного, о котором твердят нам с экранов телевизоров, а настоящего, от которого в детстве так замирало сердце. Конечно, достигнешь, и похуже времена были. Скоро, скоро пойдет дождь, а после дождя будут грибы. И у тебя появятся новые люди-лидеры, небезразличные, готовые связать свою судьбу с тобой, а не с заграницей. Жаль, я не увижу уже всего этого, но я видел, я запомнил, и мне достаточно…