Но буря не оставляла нас в покое, вдруг лодку мотнуло, резко заворачивая и начиная раскручивать.

— Чтоб тебе ночью творение Даст в гневе воочию увидеть! — выругался Лорак, пытаясь удержать наше судёнышко.

Я же, сунув ноги под лавку и зафиксировав тело, раскинул обе руки в стороны, шепча заклинания, которые сами всплывали в памяти, а затем согнулся и направил руки вниз, определяя направление применения. Смерч, зародившийся прямо под нами, захлебнулся и исчез, вновь возвращая нам контроль над лодкой.

— Мы уже близко! — раздирая горло, крикнул я Лораку. — Надо немного поднажать!

Ускорившись, мы вдруг вылетели на относительно спокойный участок моря, по которому бродили лишь высокие волны, но вихрей не было. Затормозив так резко, что я чуть не вылетел из сапог, которыми держался за лавку, судно закачалось на волнах, подплывая ближе к барьеру. Сейчас прямо перед нами была та самая переливающаяся северным сиянием стена. Огромная, высокая, верхнего края не было видно, а за ней…

— Подплыви поближе, — попросил я Лорака непослушными губами.

Тот развернул лодку, ставя её бортом к стене почти впритык, но не прикасаясь. За барьером небо было хмурым, но не более, ничего похожего на ту черноту, что была над нами. Ветер гнал волны, но они врезались в магическую стену и откатывались. Однако самым удивительным было не это. Сначала я принял блеск и переливавшиеся волны за последствия отражения от стены и пену, но, всмотревшись, понял, что там, за барьером, было множество… рыбы. Она плескалась, словно ей не хватало места, выпрыгивала из воды, блестя чешуйчатыми боками на отсветах редкого солнечного света, пробивавшегося между облаками. Её было действительно много, вода словно кипела от постоянного движения.

Мы с Лораком переглянулись одинаково дикими огромными глазами от накрывшего осознания того, что всё это действительно было кем-то искусственно создано для того, чтобы довести север до вымирания. Кто-то с холодным расчётом оградил королевство от основного источника пропитания, изменил ветра, не подчиняя себе стихию, а просто создав свой маленький мирок за стенами, отгородив его от реальной силы первостихий, которыми могли бы управлять погодники.

— Скорее не за стенами, а под куполом, — голос Раззарта звучал тихо. — Чтобы вот так полностью взять под управление или создать свою версию псевдостихий, нужно полностью оградить от настоящих. Думаю, что это не стена, а купол. Или вообще сфера с видимой верхней частью.

У меня уже челюсти от холода дрожали так, что слышно было стук зубов, но я протянул трясущуюся руку и приложил ладонь к барьеру. Он ощущался, как очень плотный, но при этом гибкий слой магии. На мгновение стало страшно: обычно саму магию нельзя было ощутить, только последствия её проявления, когда энергия вливалась в тот или иной объект, но здесь… Я мог коснуться чистой чужой силы и ощутить её физически. От этого задрожали даже внутренности, невозможно было представить, сколько же здесь мощи, таких цифр просто не бывает, чтобы измерить подобное.

— Сколько же надо потратить сил, чтобы это разрушить? — пробормотал я, глядя на осунувшегося Лорака. — Кем надо быть⁈

Раззарт молчал, не отвечая на мой вопрос, а вот маг даже начал открывать рот, но тут нашу лодку со всего маху ударило о барьер налетевшей волной, а кружившие неподалеку смерчи, словно по команде, кинулись вперёд, собираясь разорвать нас на куски.

* * *

Сломанный дирижабль, чёрным облаком висящий в темноте ночи над деревней вдруг пришёл в движение. Все тросы, удерживающие его, с тихим щелчком лопнули одновременно, оседая послушными змеями без лишнего шума, винты оставались неподвижны, но воздушная махина, заваливаясь на один бок, бесшумно поплыла по воздуху, постепенно разгоняясь, но при этом не потревожив сон ни одного из жителей.

Через пару часов полёта дирижабль достиг большого поля и снизился, из его кабины выбралось несколько человек в чёрных костюмах и масках, скрывающих лица, делающих их неотличимо похожими друг на друга. Тут же, словно по сигналу, из ближайшего леса выехали две телеги. Лошади, запряжённые в них, вязли в мокрой глинистой земле, но беззвучно тянули свою ношу. Как только телеги поравнялись с зависшей в воздухе кабиной, оттуда начали активно перегружать небольшие бочки, стараясь при этом производить как можно меньше шума. Никто из людей не издавал ни звука, общались они короткими прикосновениями или еле различимыми в темноте жестами.

Как только обе телеги были загружены, один из людей махнул рукой и коротко свистнул, спрыгивая из кабины в телегу. Дирижабль начал набирать высоту и полетел обратно, заставляя людей пригнуться от ударившего в лица порыва ветра. Все расселись на бочках, лошади упёрлись ногами в землю, с натугой вытаскивая гружёные телеги. Тот человек, который подавал знак, задрав голову, разглядывал виднеющийся вдалеке белый замок на заснеженной горе, который в тусклом лунном свете переливался, словно бриллиант.

Проехав лесной массив, телеги выбрались к селению, которое раскинулось вокруг стен, окружавших столицу северного королевства. Тихо проехав по улочкам, лошади замерли около одного неприметного дома. Спрыгнув с телеги, один из людей постучал в ворота, делая паузы между несколькими стуками. Через минуту калитка рядом приоткрылась, оттуда выглянул хмурый мужчина, почти до глаз заросший чёрной бородой. В его руках покачивался затемнённый фонарь. Хозяин дома окинул взглядом ночных гостей, кивнул. Без малейшего скрипа открылись ворота, в которые быстро загнали обе телеги.

Тихо, но быстро началась разгрузка, бочки очень аккуратно переносились в дом, где хозяин уже поднимал с пола выцветший ковёр и открывал доступ к глубокому погребу.

Спрыгнув в него, один из людей взял у хозяина кочергу, ударил по дальней стене, от чего в ней образовалась дыра. За несколько минут временная кладка, закрывающая уходящий вбок проход, была удалена. Сразу несколько человек спустились в погреб, с рук на руки по цепочке передавая увесистые бочки.

Вместе со своей ношей они еле протискивались, касаясь плечами и затылками узкого земляного прохода, по которому пришлось идти довольно долго, но вдруг он расширился, показалась каменная кладка, словно рукотворный тоннель перешёл по что-то сделанное за много лет до него, но явно не просто так. В это расширение были перетащены все бочки, после чего их можно было уже по несколько штук катить по каменному, старому, местами пробитому корнями растений, но всё ещё надёжному ходу.

Стараясь издавать как можно меньше шума, они добрались до места, где из этого тоннеля шёл ход вертикально вверх. Подкатив бочки к дыре в потолке, люди поставили несколько бочек друг на друга, по ним ловко, словно обезьянка, взобрался один из них и исчез в проёме, остальные замерли, как мыши, не издавая ни звука и не шевелясь.

Но вот сверху упало сразу два конца закреплённой где-то выше верёвки. С помощью этой импровизированной лебёдки бочки стали аккуратно поднимать наверх, а затем туда же забрались и люди. Один из них, оглядевшись, и поняв, где оказался, негромко присвистнул, за что тут же заработал подзатыльник от напарника. Но было от чего удивиться: все оказались в тайной комнате храма главного северного бога огня рядом с той самой огромной чашей-жаровней, которую разрешалось видеть только старшим служителям и жрецам, которым выпадала честь общаться с богом напрямую. Каменное холодное помещение, высокие стены, лепнина и неподвижный вытесанный лик сурового бога над чашей.

Но сейчас некогда объятая светом огня комната была погружена во мрак, лишь один чадящий и грозящий вот-вот потухнуть факел был закреплён у стены около двери, и в его отсветах лик бога смотрелся озлобленным, кривящимся в гневных гримасах.

Однако долго любоваться обстановкой людям было некогда, они рассредоточились, вытаскивая из бочек затычки и переворачивая их над маленькими жаровнями, которые в два ряда шли от входа до главной чаши. В жаровни хлынула вязкая чёрная жидкость, глянцево блестящая в пламени факела.