– Получается, что выбора у меня нет, – подытожила я.

Женщина лишь улыбнулась. Холодно, хищно. Она понимала, что я соглашусь на предложенную сделку на любых условиях.

– Я согласна, – проговорила я пересохшими губами.

– Прекрасно, я сейчас все подготовлю, – обрадовалась Лория, – пойдем в мой кабинет.

За плотной шторой в стене скрывалась скромная дверь. Женщина легонько толкнула ее и провела меня в маленький кабинет. Здесь все было дорого, но элегантно.

Лакированный секретер из красного дерева, стул с гнутыми ножками, пара мягких кресел у окна, свежие розы в вазе. Босые ноги утонули в пушистом ковре. Действительно, у нас же не принято по дому в обуви ходить. Здесь же хозяйка щеголяла элегантными лодочками. Стало немного неловко за свой внешний вид, который так контрастировал с окружающей обстановкой.

Лория откинула крышку секретера и, порывшись в бумагах, нашла чистый плотный лист и пару документов, которые она решила взять за образец. Из резной шкатулки, украшенной самоцветами, она достала перьевую ручку. И вместо того, чтобы взять ее в руки и начать писать, она просто стала диктовать, а ручка взмыла вверх и начала сама быстро конспектировать, шустро выводя ровные красивые буквы.

– Настоящий договор заключен между баронессой Лорией Вальпургой Брамс и Анной Васильевой, – диктовала женщина, а я завороженно смотрела на движения ручки.

– Исполнитель обязуется полностью заменить дочь заказчика в академии истинных, принять на себя все ее права и обязанности… держать суть соглашения в секрете и не раскрывать свою настоящую личность… сделка будет считаться завершенной после окончания академии и обретения исполнителем истинной пары.

Суть договора была понятной.

– А если ваша дочь передумает, расстанется с женихом и захочет сама учиться в академии? – спросила я.

– Да, это дельное замечание, – кивнула Лория и ручка добавила еще пару абзацев.

Документ получился внушительным.

– Ознакомься, потом сделаем второй экземпляр и подпишем, – сказала женщина и протянула мне бумагу.

Я взяла в руки плотный лист и вгляделась в строчки. К сожалению, этого языка я не знала. Я недоуменно посмотрела на баронессу.

Она не сразу поняла причину моего замешательства. Затем, спохватившись, достала из секретера еще один ящичек. На бархатной подушечке внутри него лежал круглый камень, испещренный различными символами.

Женщина приложила кругляш к моему лбу. Сначала я почувствовала лишь холод, но спустя несколько секунд он сменился приятным теплом, словно проникающим в каждую клеточку мозга.

– Готово, – сказала Лория, убирая камень на место.

Действительно, теперь язык казался мне знакомым и понятным. Думаю, я смогу на нем не только читать, но и писать. Интересно, что еще можно здесь изучить с помощью подобных артефактов?

Пробежалась глазами по договору. Нашла даже ответственность сторон за неисполнение взятых на себя обязательств. Если нарушу я, то вернусь в свой мир, в ту самую минуту, когда должна была умереть. Если же передумает баронесса или ее дочь, то я получу огромные отступные, за мной останется дом и титул. Тут же появился рядом и дубликат.

Как мне казалось, расписана была каждая мелочь. Перечитав два раза, я удовлетворенно кивнула.

– Подписывать будем по старинке, обычной ручкой, – сказала Лория, убирая волшебный пишущий инструмент.

– Кровью? – спросила я.

Баронесса посмотрела на меня с недоверием, словно дивясь, откуда я знаю про такой варварский метод заключения договора.

Дрожащей рукой я подписала оба экземпляра договора. Еще какой-то час назад я думала, что все это ужасный розыгрыш или сон, а сейчас у меня в руках был документ, скрепляющий тайный сговор и предопределяющий мою жизнь на ближайшие годы.

Лория спрятала свой экземпляр в секретер, а мой положила в плотный конверт, запечатала сургучом и посоветовала понадежнее спрятать в вещах. Когда они у меня будут.

– Осталось последнее и самое важное. Преображение, – сказала Лория и достала из недр секретера очередную шкатулку.

Там обнаружился пузырек с зельем. Пробка запечатана сургучом, сквозь темное стекло непонятно, что там внутри за жидкость.

– Выпьешь перед сном, – сказала женщина, – а теперь тебе пора занять комнату наследницы этого дома.

– А ваша дочь?

– Моя дочь сегодня выпьет свою порцию зелья, которое изменит ее внешность. И с завтрашнего дня она будет для тебя кузиной Танишей. А ты займешь ее место, никто не должен будет знать о подмене, кроме нас с тобой, Аниши и моей секретарши.

– Хорошо, – кивнула я.

– Можешь называть меня “матушка”, – буднично бросила баронесса.

– Хорошо, матушка, – слова дались с трудом, все же собеседница была ненамного старше меня.

Она удовлетворенно кивнула.

– А теперь пойдем, пока слуги ужинают, ты сможешь незаметно занять покои Аниши, а она перейдет в гостевые.

Вслед за баронессой я вернулась в гостиную. Она позвонила в серебряный колокольчик, стоявший на камине.

Спустя минуту в комнате появилась женщина лет сорока. Собранная, одетая в закрытое строгое платье. Волосы убраны под чепец, лицо не выражает ничего, кроме абсолютной невозмутимости.

– Ханна, проводи нашу гостью в покои Аниши и подай ей ужин, – велела баронесса.

Секретарша лишь кивнула и повела меня прочь из комнаты. Ни единый мускул на ее лице не дрогнул, когда она увидела в хозяйской гостиной зареванную босоногую женщину, одетую не по моде. Идеальная прислуга.

Шли молча. Я лишь дивилась необычной обстановке. Она была богатой: дорогие ковры, на стенах картины в позолоченных рамах, в нишах скульптуры и вазы с живыми цветами. Однако, хоть все и напоминало дом богатого европейца века эдак девятнадцатого, но чувствовалась некая чужеродность в обстановке.

Покои Аниши располагались на верхнем этаже и занимали мансардный этаж. Бывшей хозяйки комнат уже не было, но все вещи были оставлены на своих местах. Казалось, она просто вышла на пару минут. От этого мне стало ужасно неловко, словно я, как вор, пробралась в чужое жилище. Я в нерешительности мялась на пороге.

– Осваивайтесь, госпожа, скоро я подам ужин, – сухо сказала служанка и покинула комнату.

Меня неприятно царапнуло что после того, как она закрыла дверь, в замке провернулся ключ. Меня заперли!

Неприятное предчувствие шелохнулось в груди. Я почти была уверена, что при заключении сделки меня обманули. Но я уже поняла, что выбора мне и не давали.

Я задумчиво осмотрелась. Выделенные мне покои состояли из нескольких комнат. Первая – вполне официальная. В центре стоял диванчик с забытым рукоделием и пара кресел с пуфиками, письменный стол со всеми принадлежностями, небольшой шкаф-горка с безделушками и распашные окна в пол, за которыми обнаружился маленький уютный балкончик. Я не стала выходить, но вид оценила. Внизу простиралась очаровательная деревушка, а дальше вилась синяя лента реки, теряющаяся среди отдаленных холмов.

Задернув штору, я продолжила изучать свои новые владения. Во второй комнате я обнаружила не застеленную кровать, одежду на вешалке, забытую на столике у окна чашку. У окна стол с зеркалом и косметикой.

Не скажу, что я брезглива, но спать в чужой постели и одеваться в ношеное платье мне не хотелось. Ни к чему не притрагиваясь, я прошла в следующую комнату, которая оказалась уборной.

Здесь все казалось идеально чистым: белоснежная ванна на позолоченных ножках, раковина, словно левитирующая в воздухе, а за ширмой обнаружился унитаз вполне привычного вида. Банные принадлежности, полотенца, всевозможные баночки и пушистый халат ждали своего часа на деревянных полочках. И неизменная ваза со свежими цветами. А самое удивительное то, что в ванной был стеклянный купол вместо потолка.

Мне ужасно захотелось принять ванну, использовать все эти средства из загадочных баночек и вспомнить, наконец, что у меня сегодня день рождения. И, кажется, в этот день я умудрилась родиться дважды.

Вдоволь нанежившись в ванной и налюбовавшись на незнакомые звезды прямо через крышу, я вернулась в спальню. Здесь все изменилось: постель перестелена, личных вещей предыдущей хозяйки комнаты стало меньше.