Созданные для строительных работ приспособления в виде присосок позволяли относительно безопасно переносить большие оконные стекла — незаменимая вещь при строительстве небоскребов со сложной конструкцией. Однако отличающаяся широким кругозором мировая военная элита сообразила, что подобные устройства также дают возможность взбираться на самые неприступные здания.

Нарова потянулась выше, закрепив еще одну двойную присоску и проверив, выдержит ли та ее вес. Каждое из устройств было рассчитано на сто килограммов. Нарова при росте пять футов девять дюймов^[20] весила меньше шестидесяти.

Третью присоску она закрепила на уровне бедер, чтобы использовать ее в качестве опоры для ног. Затем она стала карабкаться вверх, пока не соприкоснулась со стеклом в трех точках — ноги стояли на нижней присоске, а вес поддерживался тонкими тросами для скалолазания, пропущенными через две средние. Она взяла последнюю присоску, изо всех сил потянулась вверх и закрепила ее.

Сделав это, Нарова осторожно повисла над пропастью.

Принцип был прост: две средние присоски удерживали ее вес, а на нижнюю она опиралась ногами. Затем она, изо всех сил потянувшись вверх и вперед, перемещала верхнюю присоску, после чего, перенеся вес на нее, начинала двигать нижние приспособления.

Затем все повторялось снова.

Работа была очень кропотливой. Она требовала спокойных рассчитанных движений, позволявших ногам и присоскам делать свое дело.

Действуя таким образом, Нарова продвинулась вверх по стеклу на несколько футов, следя за тем, чтобы случайно не зацепиться ни за что туго набитой сумкой со снаряжением, которую она для удобства надела спереди. За спиной у нее висел еще и рюкзак, но, если все пойдет по плану, он ей не понадобится. Оконные стекла были установлены под наклоном тридцать градусов. Карабкаться под таким углом семь этажей, общая высота которых составляет примерно сто футов, — очень непростая задача.

Непростая, но выполнимая, если она сохранит темп и будет проходить одно большое окно за раз, прилипая к нему подобно гигантскому пауку.

13

Проползая по окну семьдесят второго этажа, Нарова заметила, что горизонт начал окрашиваться синим: примерно через час должно начать светать. У нее оставалась еще куча времени, чтобы забраться на крышу. В этом городе никогда не становилось по-настоящему темно: сияние ярко освещенных небоскребов давало ей достаточно света для того, чтобы карабкаться.

Она предпочла взбираться на здание ночью в основном из-за жары. С рассветом температура и влажность повысятся, а палящее дубайское солнце, отражаясь от оконных стекол, сделает ее задачу практически невыполнимой.

Ночью хотя бы относительно прохладно.

Удаляясь от безопасной лифтовой клети, она чувствовала, как ее сердце начинает биться сильнее. Она следила за тем, чтобы ее в каждый момент передвижения удерживали хотя бы три присоски, и все же висеть на стеклянной стене было страшно.

Этой технике лазанья она научилась в Англии благодаря Уиллу Йегеру. После того как им удалось остановить Каммлера, Йегера пригласили на парад по случаю выпуска королевских морских пехотинцев, обучавшихся в Центре специальной подготовки в Лимпстоне, известном также как ЦСПКМ.

Восемнадцать парней только что закончили изнурительный тридцатидвухнедельный курс отбора и были готовы получить вожделенные зеленые береты.

Йегер, сам в прошлом офицер спецназа, попросил Нарову присоединиться к нему на церемонии. Он хотел взять с собой жену, однако в последнюю минуту понял, что ее поведение в эти дни слишком непредсказуемо.

После освобождения Рут Йегер начала все сильнее замыкаться в себе, оттолкнув большую часть родных и друзей. Йегер сам сказал об этом Наровой в одно из редких спокойных мгновений. Он не признался, что Рут становится все более агрессивной и склонной к резким перепадам настроения, однако Нарова знала от других, и ей было больно осознавать, что Йегеру приходится быть громоотводом — и морально, и физически.

Мускулистая фигура, слегка длинноватые темные волосы, серые глаза и волчьи манеры придавали Уиллу Йегеру какую-то мрачную привлекательность. И со временем Нарова попалась на его удочку. Они с Йегером чрезвычайно сблизились.

Она тосковала по нему. Мечтала о нем. Верила в него.

А затем его жена вернулась из мертвых.

Что ж, в жизни разное бывает. Нарова не держала на Йегера зла и приняла его приглашение в Лимпстон просто на всякий случай. Для людей вроде нее, которым сложно сблизиться с кем-либо, надежда жива всегда. А в случае с Уиллом Йегером, как она считала, такая надежда имеет под собой реальные основания.

В ЦСПКМ она узнала: королевские морпехи гордятся тем, что набирают в свои ряды людей, которых они называют умными солдатами. Их девиз — «Королевские морпехи: состояние сознания». Они подчеркивали, что для спецназовца умственные способности не менее важны, чем физические.

— Соображайте быстро, — увещевал командир новобранцев. — Адаптируйтесь и реагируйте первыми.

Закончил он свою речь фразой о том, что «в каждой трудности заключается возможность».

Поначалу Нарова отнеслась к его словам скептически. Она в свое время успела наслушаться от командиров ровно такой же вдохновляющей ерунды. Однако затем ее пригласили взглянуть на тренировку солдат горных подразделений, в числе которых были одни из лучших военных скалолазов мира.

Именно там она и увидела, как можно вскарабкаться на стеклянную стену небоскреба, не используя ничего, кроме экипировки, которая выглядит как обыкновенные строительные инструменты. И, разумеется, когда ей предложили попробовать, Нарова не смогла устоять. После этого она влюбилась в скалолазание на всю жизнь.

Однако больше всего ее впечатлил характер морпехов. Они знали свою задачу, выполняли ее хорошо — и все же в их манерах и поведении присутствовала скромность, которой она раньше не встречала среди военных. Даже неизбежно подшучивая друг над другом, они делали это с уважением.

Воистину Лимпстон был тем местом, где Уилл Йегер сформировался и как солдат, и как человек.

Карабкаясь по стенам верхних этажей башни «Аль-Мохаджир», она вспомнила слова главного инструктора: «Доверься экипировке. Она работает».

Находясь на головокружительной высоте, она видела проезжавшие внизу машины, слышала сердце города, бившееся под аккомпанемент автомобильных гудков. Она взглянула в сторону востока. Скоро рассвет. Большая часть побережья была окутана тонкой белой завесой из смеси смога и морского тумана.

Нарова не придавала особого значения мантре скалолазов «Никогда не смотри вниз». Ей нравилось смотреть вниз. Нравилось видеть, как высоко она забралась. Она и так знала, что падать будет высоко. Это факт. Так почему, спрашивается, пейзаж внизу должен выбить ее из колеи?

Она не понимала страха смерти и всегда шла на риск с полным осознанием возможных последствий. Она просто-напросто так привыкла.

Нарова вернулась к своей задаче. Изо всех сил напрягая плечевые мышцы, она отцепила присоску, потянулась вверх и снова прижала ее к стеклу. Еще несколько окон — и готово.

Ее выход.

14

Достигнув тупика, Йегер развернулся и решил исследовать второй тоннель. Однако его не покидало тревожное ощущение. Отсутствие нормального, присутствие аномального. Он все никак не мог выбросить эту фразу из головы.

Но почему? Почему сейчас? Что вызвало странное ощущение?

Он остановился. От старых привычек трудно избавиться, так что, идя по тоннелю, он не переставал считать свои шаги. Двести пятьдесят шагов примерно по восемьдесят сантиметров каждый; он углубился приблизительно на две сотни ярдов.

Чего же «нормального» здесь не хватало?

И что «аномальное» присутствовало? Чего в этом месте не должно быть?

Он посветил фонарем по сторонам. Ничего. Ничего такого, что бросалось бы в глаза.