В его слюне – явно афродизиак пополам с наркотиком, отключающим любой контроль. Только этим я могу объяснить, что пропускаю момент, когда оказываюсь без водолазки. Уже семь лет я себе такого не позволяла!

И сейчас ощущение голой беззащитной кожи, по которой скользят без устали жадные губы, безумно и сладко.

Он целует, ниже и ниже… И еще ниже… И там, где… Черт!

Стыд и ужас накатывают одновременно, путаюсь оттолкнуть, вывернуться, но меня легко перехватывают за запястья. Мужчина наваливается смотрит пристально в глаза:

– Что не так?

И тут-то мне бы сказать, что все не так! Все! И я – не та! Неужели он не видит? Неужели, не заметил? Ничего, сейчас увидит… И явно ему не до секса будет. Единственного мужика, перед которым я разделась после аварии, чуть не стошнило…

– Шрамы…

Голос хрипит, сердце бьется неистово и больно. А в глазах странно двоится… Не надо плакать, Мартиша… Потом, когда он тебя за дверь выставит…

– Где? – он хмурится, потом осматривает место событий, – эти?

Замираю, когда наклоняется, рассматривая пристальней. Отчаянно слежу за выражением лица. Странным. Нечитаемым.

И жду… Брезгливости? Злобы? Досады? Чего? Он ждал раскованную женщину… Готовился провести с ней веселую ночь Всех Влюбленных… А получил шрамированного монстра.

– Интересно… – Голос прохладный, опять издевательский. Язвительный?

Задыхаюсь от глупой обиды, пытаюсь вырвать руки из жестких лап. Но моего сопротивления даже не замечают.

А затем… Затем он наклоняется… И мягко целует! Прямо там! Возле груди! Где больше всего, где грубее всего! Целует и облизывает!

И я не выдерживаю все-таки. Плачу.

Закусываю губу, закрываю глаза, ощущая только горячие губы в самом тайном, самом скрытом месте… Я даже сама себя там не разглядываю больше. И одежда – закрытая. И ни перед кем никогда…

А тут… Как он может? Как ему не противно?

Может.

И, судя по тихим вздохам и активности – вообще не противно.

И слезы мои слизывает со щек… И тоже не противно.

– Не плачь, дурочка, – все так же холодно-язвительно звучит голос, но теперь я слышу за первой, самой очевидной нотой что-то иное. Тепло? Искренность? Интерес? – Шрамы – это всего лишь шрамы. Они – на коже. Это херня. Такая красивая дурочка вообще не должна про них думать…

Он меня называет… Красивой? Дурочкой, правда, но тут уж что есть, то есть… Умная бы не оказалась на моем месте… Но… Красивой… правда? Правда-правда?

– Очень красивая… – серьезно отвечает он на мой незаданный вопрос, – и дурочка… Из-за этого все? Да?

Я не понимаю его вопроса, да и не хочу понимать, если честно. Выдыхаю и утыкаюсь доверчиво лицом в мощную шею. От него пахнет невероятно вкусно. Мужчиной. Вкусным, вкусным мужчиной.

Этот запах дурманит, а то, что ему совсем не противно со мной, добавляет смелости.

Я неумело трусь носом о колючую скулу и наудачу прикусываю кожу возле уха.

Он вздрагивает, смеется хрипло:

– А ты горячая штучка, да? Продолжим?

И, не дожидаясь моего разрешения, хотя, он и до этого не утруждался, резко стаскивает с меня колготки. Вместе с бельем.

Я вскрикиваю от неожиданности, испуганно свожу ноги, но он тут же их разводит, жадно разглядывая меня там.

– Смотришься целкой, – облизывается, не отводя взгляда, и это порочное движение языка по нижней губе заставляет замереть и судорожно сжаться, – сколько тебе лет? Давно работаешь?

– Мне… Мне… Тридцать два… Давно…

Он переводит взгляд на мое лицо, хмурится, стискивает губы, словно ему не нравится мой ответ. А я не понимаю, зачем ему мой возраст… И стаж работы… Странные вопросы. Но сегодняшний вечер вообще странный, так что…

Он отпускает меня, лицо по-прежнему остается жестким, пугающим таким. И я опять вспоминаю, что одна в номере (да что там в номере! В постели!) с совершенно незнакомым мужчиной… Опасным… От этих непрошенных, запоздалых мыслей сводит низ живота в противоестественном томлении, прерывисто выдыхаю, а мужчина, наблюдая за мой бесстрастно теперь, словно и не было этих сладких ласк, касаний нежных по моей шрамированной коже на груди, стягивает с себя джинсы вместе с бельем, разрывает зубами пакетик презерватива, раскатывает его по всей длине члена…

Я не могу оторваться от этих неторопливых, привычных, холодных движений.

Надо бы это все прекратить уже… Неуютно, странно… Глупо как… Все глупо.

Позволила себя раздеть, обцеловать всю… А теперь… Это, наверно, неправильно? Интересно, если захочу уйти, отпустит?

Судя по тому, что остановился, когда я начала неподдельно сопротивляться в тот момент, когда испугалась, что увидит шрамы… Отпустит. Может, будет злиться, обзовет… Но отпустит.

Осознание этого, самой призрачной возможности остановить, хоть как-то руководить процессом неожиданно успокаивает. Выдыхаю, ловлю внимательный взгляд на своем подрагивающем животе.

Он опять облизывается, язык скользит по нижней губе… Словно хочет наклониться и поцеловать меня в живот… По крайней мере, выражение глаз именно такое…

Напрягаюсь, ожидая, но мужчина, Кирилл, да, Светка сказала… Кирилл наклоняется. Подхватывает меня под ягодицы и тянет на себя. По сравнению с ним, я – легкая, игрушка в сильных руках.

Жесткие пальцы проводят по промежности, проверяя готовность, из-за этого неосознанно выгибаюсь, ахаю.

Грубый, он очень грубый… Но это совершенно не мешает моему глупому телу реагировать на его прикосновения.

– Надо же… – усмехается он, немного смягчая напор пальцев, проникая в меня ритмичными движениями, пока неглубоко, совсем неглубоко, но мне хватает, чтоб сойти с ума, выгнуться и застонать, – надо же… Так на улице встретишь – и не поверишь… Минус мне, блять…

Я не понимаю, о чем он, даже не слышу, полностью сосредоточенная на движениях опытных пальцев, ставших из грубых тягуче-плавными, скользящими…

Невольно запрокидываю руки за голову, гнусь, словно гуттаперчевая… Закрываю глаза… Это безумие, полное безумие… Но мне так хорошо сейчас, черт… так хорошо… Могу я себе позволить? Эту ночь? Могу же…

Резкий, болезненный толчок завершает мое самокопание. На него просто не остается ни времени, ни сил.

Раскрываю глаза и вижу прямо над собой его лицо, серьезное и жесткое. Кирилл изучает меня, внимательно, как-то… Не так, как должен смотреть мужчина, уложивший в постель женщину… Наверно… Не сказать, что у меня вагон опыта… Но все же, все же…

– Странная ты… – шепчет он мне в губы, не двигаясь, словно давая привыкнуть к своему размеру, хотя… вряд ли поэтому. Судя по прошлым действиям, деликатности там нет. – Странная… Тебе нравится?

– Не… Знаю… – честно признаюсь, не в силах оторваться от его глаз. Глубина затягивает, поглощает… Он в меня словно на всех уровнях сразу проникает. И я говорю правду, хотя прекрасно понимаю, что надо бы другое. Мужчине надо говорить, что все нравится, может, про комплименты его размеру и прочее, что так советуют на всяких форумах…

Сейчас обидится…

Но он не обижается, только в глазах на мгновение мелькает растерянное выражение… Словно не ждал от меня такого.

– Будем выяснять? – и мягко толкается, словно на пробу… – Да?

– Да… – выдыхаю ему в губы, невольно ощущая каждый сантиметр в себе. И это тягучее, сладко-болезненное ощущение – очень необычно. И заводит.

Хочется поторопить, заставить двигаться уже быстрее, сильнее, резче!

Тянусь, скрещиваю ноги у него за спиной, упираюсь пятками в ягодицы.

– Не так быстро, – усмехается он, раскачиваясь неторопливо. Постепенно, но как-то очень четко и правильно заканчивая каждый толчок, так, что у меня в эти моменты реально в ноги отдает искрами кайфа, – цвет волос свой такой?

– Да…

При чем тут мои волосы?

– Ведьмочка… Как из семейки Адамс… Я дрочил на нее в юности…

Ничего себе, откровения во время секса. И юмор… Странный. Если это юмор конечно…