— Что такое, Редрик? — спросила тихо, не выдержав его пристального взгляда.

— Ничего, Лисса, — покачал головой. Поняла, что хотел рассказать о чем, да передумал.

Нахмурилась, когда отвернулся. С этой стороной его натуры — все держать в себе — еще только предстояло примириться. Хоть и говорят в народе: молчание — золото, да только у болтуна иной раз что и вырвется дельное, а у того, кто в себе все держит, поди угадай, что на сердце.

Вздохнула, осознав, что дело это не одного дня, предстоит еще Редрика приучить о своих печалях рассказывать. Работа трудная ожидает, это ясно понимала, потому как проще немого о своих бедах говорить научить, нежели того, кто все в себе держал три десятка лет. И уж тем паче хозяина вулкана, что сейчас руку мне протягивал, чтоб на коня подсадить.

Вскоре покидали приютившую нас поляну. Редрик рукой повел, костер вмиг погас, будто и не горел вовсе. Поляна тотчас неприветливой и осиротевшей стала. Но мне-то в кольце рук Редрика уютно было.

— Куда ж мы? — удивилась, заметив, что он коня по другой дороге отправил, не по той, которой сюда добирались.

— Объедем, — ответил коротко.

Почему — не сказал. Ну да я уж уяснила: ежели про что не хочет говорить — не станет. Откинулась на плечо его, вздохнула. Он мой вздох по-своему истолковал.

— Не печалься, супруга. О грядущем думай.

— О празднике?

— О том, как вдвоем в Ольтар поедем. Сказывают, из-за моря съедутся на ярмарку песенники и гусляры, а еще сказители да скоморохи.

— Что мне до тех сказителей. Лучше ты расскажи что-нибудь, Редрик.

— Рассказчик из меня не самый умелый.

— А ты по-простому. Как есть.

Призадумался, но вскоре спросил:

— Какой же тебя историей потешить, супруга?

— А вот хоть бы про детство свое.

Хмыкнул.

— Ну, тогда и от тебя ответный рассказ потребую.

— Договорились.

Половину пути до горы Редрик о своем детстве и родителях рассказывал. А потом и про Весту. Я было словно струна напряглась, когда ее имя услышала, да только Редрик говорил спокойно, вспоминая Весту, будто старого друга. О проказах совместных припоминал, и только.

Зря на себя наговаривал — рассказ его лился стройно, ладно. Я то хохотала, то вопросами закидывала, чтоб еще что поведал. А уж потом и сама ему все выложила — и про сиротский дом, и про службу у старосты, и про жизнь с Торвином. Про супруга своего первого выболтала так споро, что осознала это, уже закончив. И много легче стало. Даже с Аланой откровенно не говорила, как тяжко было, когда Старуха-Смерть Торвина в свои костлявые руки прибрала. Редрик меня понял, потому что сам потерял того, кто был сердцу мил.

Время уж к ночи спешило, когда к чертогу хозяина вулкана подъехали. Россыпь звезд да рожок полумесяца путь освещали.

— Устала? — спросил Редрик.

— За утро притомилась.

Смех хозяина вулкана эхом пошел гулять.

Стоило коню на тропку, что к горе вела, ступить, ветер холоднее стал. Налетел из ниоткуда, захлопал полами плаща, растрепал черную конскую гриву.

— Зябко что-то, — сказала поежившись.

Редрик не ответил, только сильнее плащом меня укутал да обнял крепче. Вмиг согрелась, но щеки все одно холодком покусывало.

— Гости у нас, — произнес Редрик хмуро.

Вмиг осознала, про кого говорит. Тотчас и письмо вспомнила, и сон свой. Хоть жрецы и говаривали, что сны — порождение злых духов и доверять им не след, призадумалась.

— Гостья, ты хотел сказать, супруг? — протянула.

— Гостья, — подтвердил.

Ничего больше не стала говорить. Гостья так гостья. Пусть ее и заботит, что так рано пожаловала.

«Свалилась, как снег на голову», — почти весело подумалось. Но все ж таки червячок сомнения в груди шевельнулся — как эту самую гостью Редрик примет? Обрадуется ли?..

Когда к жилым покоям поднялись, Редрик меня за руку потянул, в свою спальню.

— Моя дверь напротив, — напомнила.

— Супругам вместе спать положено, в одной постели. Или путаю что? — спросил хозяин вулкана серьезно, будто и впрямь ответа ждал.

— Надеюсь, супруг, постель-то у тебя достаточно широка для двоих.

— Ты же стройная что осинка, уберешься.

Смеясь, в покои вошли. И тут же смех на губах замер.

В кресле у камина погасшего девица сидела. Тонкая, бледная до хрустальности, но статная. Кожа у нее так и сверкала в свете тех свечей, что в покоях гореть остались. На молочных волосах венец серебрился. Мерцал он огнями и казалось, изо льда соткан, как и платье белоснежное у незваной гостьи. С плеч накидка из меха такого белого спадала, что аж глазам больно стало.

«Ну точно невеста», — подумалось.

Поднялась девица навстречу, окинула взглядом светло-голубых, прозрачных, как лед под лучами Отца-Солнца, глаз хозяина вулкана.

— Редрик, мой огненный, как и обещала, прибыла с горными ветрами, — проговорила страстно и шагнула навстречу хозяину вулкана. — Одари же поцелуем, покажи, как рад видеть.

В мою сторону красавица и взгляда не кинула, и бровью светлой не повела. Я руки на груди сложила и стояла, ждала, что Редрик скажет.

* * *

Редрик на Лиссу взгляд метнул. Супруга его сложила руки на груди и смотрела почти что весело. Лисица.

Хозяин вулкана Вее кивнул, взял ее руку, коснулся губами кончиков пальцев.

— Приглашение неужто раньше времени прибыло? — спросил, выпустив ее пальцы. Вея губы скривила. Приветствием недовольна осталась. — Мы гостям рады, да только к празднику еще мало что готово.

Видел, как на мраморном лбу Веи морщинка залегла.

— Неужто послание мое затерялось? — протянула удивленно.

Понял Редрик, что лукавит. Все-таки три десятка лет ее знал. Потому хозяин вулкана на это решил и вовсе ответа не давать.

— Знакомься, Вея, — обвил стан Лиссы рукой, притянул ближе, — супруга моя перед Изначальным Огнем — Мелисса.

Взглянула на Лиссу удивленно, будто только сейчас приметила. Окатила мимолетным ледяным взглядом.

— Супруга, хм, — тонко улыбнулась. — Всем известно, что супруги у хозяина вулкана долголетием не отличаются.

— На здоровье не жалуюсь, да и как тут занедужишь рядом с огнем-то, — весело отозвалась Лисса, прежде чем Редрик успел Вею приструнить.

— Мелисса жар Изначального Огня выдержала, а уж это-то о многом говорит, — сказал, посмотрев на супругу, у которой в глубине голубых глаз отблески свечей плясали. — Мелисса, это Вея, охранительница снегов и морозных ветров, подруга моя старинная.

— Так уж и старинная, — отмахнулась Метелица и рассмеялась ломким смехом. — На правах друга, Редрик, оплошность твою прощаю, — голосом так «друга» выделила, что уж у самого недогадливого и то сомнений бы никаких не осталось о смысле того слова.

— Надолго в наши края? — Редрик спросил.

— До праздника, а там видно будет, — с вызовом ответила.

— Уж не обессудь, Вея, но развлекать тебя покамест некому. Охранители лишь через несколько дней прибудут, а мы с Лиссой в иные заботы погрузимся.

— Я себе развлечения найду, не соскучаю, — усмехнулась. Редрику эта усмешка куда как не по нраву пришлась.

— Э-хе-хех, того ж самого, проспал, как есть проспал! — В покои Огневик вкатился огненным шаром. — В очаге, думаю, дай отлежусь, туточки ведь огонька нет, стужа стылая, мороз мерзлый!

— Огневик! — обрадовалась Лисса.

— Прощения просим, хозяин и хозяйка! — Дух около ног Лиссы замер и смотрел, докладывая, только на нее: — К празднику, того-самого, все через два-три денечка уж готово будет. Все, как вы сказывали, так и сделал!

Лисса улыбку прятала. Духу она никаких указаний не давала, и об этом им троим было известно. Понял Редрик, что Огневик так Лиссу защитить пытается, а Вею нарочно вниманием обделяет.

— Огневик, про праздник мы с тобой после поговорим, а сейчас гостью нашу проводи в свободные покои и устрой, ежели у нее охота будет остаться, — велела Лисса.

— Будет, — царственно Метелица кивнула. — Северные ветра по указке не летают.