Со стороны к нам начинает подползать Лин и вытягивает руки, видимо, собираясь забрать Анаэль. И когда я уже собирался отодвигать Анаэль к духу, она подняла на меня глаза.

Ресницы склеены от слёз. Ламия оттягивает рубашку со всей силы немного вниз, будто пытаясь выжать хоть каплю желаемой любви. Волосы, немного спутавшиеся от бесконечного моря чувств, падают на лицо. Губы и плечи — дрожат, пока Анаэль пытается сдержать свой плач, но слёзы не дают покоя.

Несмотря на отказ, она всё же говорит с непоколебимой решимостью:

— Я… я знала… что ты откажешь! — всхлипывая.

От удивления мои глаза расширились.

— Ведь… — продолжает Анаэль, пытаясь улыбнуться, — Ведь любовь приходит с проведённым вместе временем! Мама и папа говорили, что полюбили друг друга только после проведённого вместе детства! Просто… наверное, это ко мне любовь пришла слишком быстро…

… И всё же она ребёнок. Взрослый и даже подросток после отказа просто бы смирились. В конце концов, жизнь на этом не кончается. Множество таких, как он(а) ходит по земле, и шанс встретить кого-то, с кем ты был(а) бы не против и рад(а) провести свою жизнь, чтобы в итоге об этом не пожалеть… Не сказать, что достигает хотя бы десяти процентов, но всё же есть. Да и не факт, что тот, кто тебе отказал, является «тем самым», как любят выражаться девушки.

Но Анаэль этого не понимает. Она искренне верит, что любовь у неё будет только одна и на всю жизнь. Подобное случается, но, как мне кажется, только в крайне редких случаях.

Однако, несмотря на все мысли в голове, я лишь со вздохом выдаю:

— Может быть…

Всё же подобные слова могут ранить ей сердце. Не хотелось причинять ей ещё больше боли, чем уже причинил. Может, это было не правильным решением? В любом случае, ладно. Рано или поздно она снова влюбится, а меня будет вспоминать лишь как «первую любовь». Если, конечно, я действительно первый.

Так мы и продолжали сидеть. Анаэль вжалась в грудь, временами всхлипывая, а я смотрел куда-то в пустоту, думая о только что произошедшем. На улице перестал идти дождь, в комнате стало светлее благодаря вышедшему из-за туч солнцу, Лин начала грызть ногти, укорачивая их. Получается, у духов, как и у людей, растут ногти?

Через, наверно, минут тридцать, когда я уже устал удерживать у груди руки, Анаэль подала голос:

— Анвил…

— Да?

— Можешь уже отпустить.

— … Хорошо.

После того как я поднёс руки к земле, она быстро сползла с них и поползла в направлении своей корзины. Лин прекратила грызть ногти и на четвереньках поползла вслед за ней. Когда ламия забралась в корзину, укутавшись в своё небольшое одеяло, Лин легла перед ней и шёпотом, очень тихо заговорила.

Размяв руки, я, кряхтя от боли и в руках, и в ногах, встал и шаг за шагом подошёл к небольшому окну, которое Лин закрыла после нашего ухода, и открыл его. Звуки природы наполняют комнату: пение птиц, которые восстанавливают свою активность после дождя, шум листвы, с которой стекали блестящие капли дождя, и жутковатые голоса аргилэ в отдалении от дома. Немного посмотрев закрываю окно, после подхожу к двери, открываю её и смотрю через плечо за спину. Лин что-то говорит укутавшейся поплотнее в одеялко ламии. Со вздохом, выхожу из дома.

Свежий после дождя кислород, насыщенный ароматами земли и растений, заходит в мои лёгкие. Солнце, не так давно прорвавшееся сквозь облака, создаёт игривые лучики сквозь ветки высоких деревьев. Взгляд падает на залившуюся влагой зелень травы и листвы, кажущуюся более насыщенной и живой после дождя. На каждом листочке блестят капельки воды, словно стекляшки на зелёном фоне.

— Красота-то какая… — выдохнул я, — Ляпота!

Слева от домика простирается поле, украшенное разнообразными культурами, включая галроты. Поворачиваюсь направо и краем глаза кое-что замечаю: на прилегающей к дому «скамеечке» лежала деревянная миска, накрытая деревянной крышкой и ложкой на ней. Оказывается, аргилэ покушать нам принесли.

Я взял миску и присел на скамейку, начав есть. А когда съел половину из того, что там лежало, открыл дверь дома, положил на пол миску и сказал:

— Анаэль, здесь еду принесли, поешь.

И тот же закрыл дверь.

Поворачиваю голову направо, в сторону полей и смотрю на деревню, в которой почему-то уже какое-то время идёт странная активность. Аргилэ ходили между домами, некоторые что-то развешивали. Один из них вставал перед дверями домов, руки его засияли голубым светом.

Что ж… делать в любом случае нечего. Продолжу здесь сидеть да ждать… Посмотрю, чем они занимаются и подумаю о своём.

Ум немного успокоился, лёгкое облегчение дало возможность трезво мыслить и, в конце концов, сосредоточится на том, что делать дальше.

Для начала, наверно, стоит пойти отблагодарить Таури. Он без преувеличения спас меня от смерти, рискуя собственной жизнью. А я смел сомневаться в нём, так надумывал ещё и убежать, потому что «он жуткий». Фраза «не суди книгу по обложке» лучше всего подходит для данной ситуации. Не так давно он видел Лин, но не стал о ней распространяться, что тоже подтверждает тот факт, что ему можно доверять.

Как только появится возможность, сразу же пойду к Таури. Вспомнить бы, где дом Таури находится. Но без Анаэль я не смогу с ним говорить, потому подожду немного и попытаюсь с ней помириться.

Проходит немного времени, и мысли как-то сами собой уводят меня к увиденной недавно жестокости, чему я был не рад. Ум снова напрягся в попытках отогнать эти картины из головы. Я пытался сконцентрироваться на чём-нибудь другом, но, так или иначе, всё время мыслями возвращался в тот момент. То, что весь вчерашний день полностью владело моим рассудком, не давало мне покоя и сегодня.

…

Когда уже вечерело, я зашёл обратно в дом. Миска лежала рядом с корзиной. Анаэль, по всей видимости, спала, раз уж Лин сидела и листала свой подарок.

— Анаэль спит? — прямо спросил я духа.

Она посмотрела на меня и со звуком «уму» кивнула.

— Эхх, тогда и я попытаюсь уснуть, спокойной ночи.

— Уму…

Очень хотелось есть, но, как и говорил глава деревни, мы ничего не делаем, так что обойдёмся. Я закрываю окно, выпиваю лекарство и ложусь спать. Сегодня мне ничего не снилось.

* * *

— Ты уверена? — услышал мой просыпающийся мозг тоненький голосок.

Потом Лин «промумукала» что-то и Анаэль ответила:

— Ты права! Сделаю это, когда Анвил проснётся!

Тоненький голосок полностью вывел меня из сна.

Не могу не задаться вопросом: что дух такого ей порекомендовала? Не терпится узнать, но всё же лучше полежу так ещё некоторое время, дабы не смущать их.

— Ухх… Лин! Можешь разбудить Анвила так, чтобы он думал, словно проснулся сам?

— Умаа? (Зачем?) — удивилась дух.

— Сейчас я чувствую, что могу сделать что угодно! Боюсь, позже я буду не такая смелая…

Слышались возбуждённые шлепки кончика хвоста ламии по полу.

Лин вздохнула и начала подползать на четвереньках ко мне. Когда же она подползла ко мне вплотную я открыл глаза. Наши взгляды встретились, она вздрогнула и отползла назад.

— Готово? — спросила змейка.

— Умм… (Нуу…)

Я начал потягиваться, изображая, будто только что проснулся.

— Ммм~…

Краем глаза замечаю вставшую по струнке ламию.

— Можешь рассказать ещё что-нибудь о себе⁈ — внезапно выкрикивает она, взволнованно.

Анаэль… я же ещё до конца не проснулся.

— Чт… Уаа~… — зеваю я, изображая сонливость, — Ч… что ты спрашивала?

Но зевал я по-настоящему.

Дух, часто моргая, бегала глазками от меня к змейке и обратно.

— А? Это… ух… — потупила ламия глазки, притягивая к себе змеиную часть и опуская ушки.

Полагаю, Лин порекомендовала ей пообщаться со мной, чтобы получше узнать.

Решаю помочь ламии:

— Просишь что-нибудь рассказать?

— Д-да! — снова поднялись ушки, — Хочу знать о тебе всё!

После подобного сердце не может не подпрыгнуть в груди.