– Даже макароны! – с ужасом воскликнул Гриша. – У-у-у!

Он закрыл глаза и скривился, будто откусил кусок лимона.

Гриша, как и я, не любит рыбу. Но овсянку из термоса он тоже есть не станет ни за какие коврижки.

– Знаешь, – осторожно сказала мама, разглядывая свою тарелку, – я видела такую вот рыбу в одном сувенирном магазине, и там было написано, что это «закуска викингов». Ты ведь знаешь, какие викинги? Сильные! Храбрые! Умеют добиваться своего! Может быть, ты побудешь сегодня викингом и…

– Я не буду викингом! – бушевал Гриша. – Я не буду рыбу! Фу! Не хочу! Вообще не буду обедать!

– Так, – строго сказал папа. – Я там видел мясо. Иди и положи его себе. И съешь. Без разговоров.

Гриша буркнул что-то, но послушался. Вот кто настоящий викинг-то был! Папа наш. Не зря он грыз эту сухую рыбу.

– А мясо гнилой акулы? – вспомнила я. – Будете пробовать?

– Хаукарля тут нет, – сказала мама то ли с сожалением, то ли с радостью.

Она ещё раз сходила к прилавку, на этот раз – за кофе. И вернулась с торжествующим видом.

– Зато смотрите, что я нашла! Это же традиционное исландское блюдо! Вулканический хлеб! Давайте скорее пробовать.

Все отломили по кусочку.

М-м-м, ну что сказать! Хлеб был чёрным, а на вкус оказался сладким и таким… липким. Наверное, когда долго бредёшь по исландским горам и навстречу попадаются только овечки, его вполне можно съесть. Но моя овсянка всё-таки вкуснее.

После обеда родители медленно побрели по улицам. Наверное, они, как киты, съели очень много всякой рыбы и теперь как будто плыли по океану. Ветер с побережья дул нам в спину. Наверное, волновался, что мы сами не справимся.

– Погодите, – притормозила мама, вглядываясь в какую-то вывеску. – Это же он! Знаменитый «Дом вулканов».

– Ну-у, я видел, – скучающим голосом сказал папа и зевнул. – Ещё по дороге к музею китов. Не, не пойдём.

– Почему?! – спросили мы втроём.

– Ну-у-у, там просто крутят фильмы о вулканах, – протянул папа. – Их можно и дома посмотреть.

– Там написано «эксклюзивные фильмы», – прищурилась мама.

– А чем ещё прима-а-анивать? – снова зевнул папа. – Не пойдём. Иначе вы сами знаете, что там будет.

Мы с Гришей переглянулись. Нет, мы не знали.

– Я буду играть в свою любимую игру, – загадочно сказал папа.

Мы снова переглянулись. Странно. Мы вроде не брали с собой ни «Уно», ни «Пробуквы». А другие настолки папа не признаёт. Может, в города?! Его никто не может обыграть в города. Вот когда надо подобрать город на букву «Я», и Ярославль с Якутском уже назвали, он ка-а-ак скажет какой-нибудь:

– Ямунанагар!

А потом посмотрит на всех и пожмёт плечами: «Ну а что? Город в Индии!»

Но при чём тут вулканы, вот вопрос!

Мама нас взяла за руки и потащила в этот музей. Папе пришлось плестись за нами.

– Вот увидите, – твердил он, – я точно буду играть в свою любимую игру!

«Дом вулканов» располагался в просторной комнате. Когда мы вошли, то увидели несколько столов, а на них – груды камней. Самых разных: чёрных, серых, коричневых. В центре стоял чёрный стол, на нём лежал огромный зелёный камень, похожий на лягушку.

Вдоль стены тянулся прилавок, на котором были разложены книги, буклеты, открытки и сувениры, а ещё возвышалась касса. За ней стоял толстенький рыжебородый продавец и улыбался. Рядом с кассой я заметила табличку. На ней было написано, сколько стоит билет на фильм про вулканы для взрослого, а сколько – для ребёнка. Папа поглядел на цену и попятился, но тут продавец провозгласил по-английски:

– Добро пожаловать в «Дом вулканов»!

И так заулыбался, что папа тоже улыбнулся и что-то ответил. Они разговорились, только я не поняла о чём. Тем временем Гриша потянулся к большому тёмному камню и прошептал:

– Это же обсидиан!

Папа перехватил его руку и уточнил у продавца, можно ли трогать камни, а тот сказал, что даже нужно. Обсидиан был огромным, больше, чем Гришина голова. Чёрный, блестящий, похож на гигантский кусок смолы, только твёрдый – как стекло.

– Это всё вулканические породы, – пояснила мама. – Куски лавы.

Одни камни напоминали кораллы, другие – куски дерева. Вокруг висели плакаты с фотографиями вулканов. Я узнала вулкан Геклу (по-исландски он звучит как Хекла), мы его проходили по географии. Это самый активный вулкан в Исландии. Папа спросил продавца, можно ли подобраться к нему поближе. Бородач объяснил, что это довольно сложно, нужно быть альпинистом, и к тому же Гекла-Хекла любит извергаться каждые десять лет. А сейчас уже прошло девять с момента последнего извержения.

Это нам папа всё перевёл.

– Круто! – восхитился Гриша, который наконец оторвался от обсидиана. – Вот бы извержение началось сейчас! Пока мы тут, в Исландии! Вот было бы суперкруто!

– Не уверен, – сказал папа, сдвинув брови, а мама потрясла головой, будто ей предлагали что-то очень неприятное, например вырвать зуб.

Продавец засмеялся и добавил, что мы можем, конечно, туда забраться «на свой собственный риск».

Выражение on your own risk мы слышали потом в Исландии очень часто. На острове немало опасных мест. Исландцы считают, что не надо ставить слишком много заграждений. Достаточно предупредить человека: «Там опасно!» А дальше пусть он своей головой думает, лезть или не надо.

Я решила, что это предупреждение подходит больше для меня, чем для Гриши. Я – как исландцы. Всегда думаю, прежде чем залезть куда-то. А у Гриши руки и ноги сами куда-то лезут. А потом уж он и думает. Вот сейчас чуть не рассыпал какую-то чёрную пыль из ящика на столе у стены.

– Осторожнее, – сказала я ему, подойдя поближе. – Сюда, наверное, продавец всю грязь сметает. Рассыплешь – ему много новой работы!

– Это не грязь! – с восторгом ответил Гриша. – Это же вулканический пепел!

Удивительно, но так и оказалось. На столе рядом тянулись бесконечные ряды банок и коробочек – соль с вулканическим пеплом, мыло с вулканическим пеплом и просто сам пепел, – и в ящике его была целая куча. Можно было подойти, потрогать, пересыпать его из ладони в ладонь или написать на нём своё имя. Что Гриша, конечно, и сделал – по-английски и по-русски. Ящиков обнаружилось даже несколько. Над каждым висела фотография вулкана, возле которого набрали этот пепел, и табличка с названием. Над Гришиным ящиком было выведено: «Эйяфьятлайокудль».

Я прочла, наверное, только с седьмого раза. Подошла мама, потрогала пепел и сказала, что этот вулкан извергался совсем недавно, в 2010 году, и из-за него самолёты не могли летать – было очень много пепла. Вот такого пепла, как в ящике.

– Может, купить пепел в подарок дедушке? – задумчиво спросила мама.

– По два евро за кулёк? – возмутился папа. – Может, просто сразу сжечь деньги? Тоже пепел получится.

А Гриша уже оставил в покое ящик с пеплом (по-моему, он написал на нём имена всех своих одноклассников) и побежал к следующему столу.

– Пумис! Пумис! – завопил он. – Написано: «пумис»! Смотрите, тут какая-то куча камней, а рядом банка с водой, и если кинуть камень в банку, он не тонет! Волшебный камень! Мама же говорила, что в Исландии волшебство на каждом шагу! Вот оно, тут!

– Во-первых, не «пумис», а «памис», – поправил его папа, который подошёл к нам. – А по-русски – «пемза». Это так называемое пористое вулканическое стекло.

– То есть этот маленький кусочек вылетел из вулкана? – с уважением спросил Гриша, насыпав мне в руку целую горсть лёгких, почти невесомых камешков.

– Не только вылетел, но и насытился воздухом. Поэтому пемза такая лёгкая. На две трети из воздуха состоит.

– Хотел бы и я так легко на воде держаться, – с завистью сказал Гриша и сунул руку, чтобы выловить самый маленький камень.

– Пемза со временем тонет всё-таки, – покачал головой папа. – Как наберёт внутрь побольше воды. Ну что ж, ребята, я купил билеты. Фильм через пятнадцать минут.