А заметили, бывает несколько баков, для разных отходов предназначеных: для пластика, стекла, для прочих ненужностей? Бывает, что и разного цвета они, и подписано, что и для чего. Так удобнее, чтобы потом всё это быстрее в переработку попало. Помощь это наша тем людям, что с мусором работают. А помогать – это очень хорошо, для нас же с вами полезно. Согласны?

Так вот, в определённый час, почти всегда по расписанию, приезжают люди, в форму специальную одетые, те, что мусор забирают, да на перерабатывающие комбинаты отправляют. А там, знаете, другие люди работают. Они весь тот мусор сортируют, перебирают то есть: куда бумага, пластик, жестяные банки и стеклянные тары или другие отходы. А потом всё это на другие комбинаты отправляют.

Это уже следующий этап, там свои специалисты работают. Они из старой использованной бумаги делают новую, чистую, белую и цветную. А из наших бутылок пластиковых и стеклянных – новые бутылки, банки или другие предметы, тоже разного цвета и формы. И из старых жестянок – тоже новенькие, яркие и блестящие. Представляете? И такое всё красивое получается, даже и не подумаешь, что из отходов сделано. И так каждый день, и процесс этот кажется бесконечным. А называется он – «переработка отходов», когда их повторно используют для получения сырья, энергии, изделий и материалов. И это очень здорово природе нашей помогает, сохраняет и бережет её, улучшает экологию, то есть ту окружающую среду, где мы с вами живём, ребята.

Переработка бумаги, например, деревья от вырубки сохраняет. А чем больше деревьев – тем лучше, они ведь не только пейзаж украшают, но и кислород нам полезный дают, которым мы с вами дышим. И пластиковые и жестяные банки, бутылки и прочая тара не на свалки отправляются, а снова жить начинают после переработки такой. И экология сохраняется, и нам всем хорошо от этого становится. И не только нам, а и всем животным, птицам, рыбам, что в природе живут. Очень правильно и благородно это – об экологии заботиться. Это же всё, что нас окружает, то есть наш общий дом. Понимаете, ребята?

Знакомство с местными

Так вот, сыр то наш, помните, на улице оказался, в одном из баков, рядом с другими отходами. А ведь он же чувствует всё, думает и понимает… И не понравилась ему обстановка вся та, да и соседи его не были в восторге от нового постояльца.

А что вы хотели? Там тоже своя жизнь, свои правила и порядки. И не мы их устанавливаем, а сама жизнь их неприглядная, уличная, суровая, прохладная. Иногда и морозно бывает очень, зимой особенно. Так что повезло герою нашему, что в тёплый сезон он на улице оказался, а то путешествие его тут сразу бы и закончилось, едва успев начаться.

И вот, значит, окружили они новенького, со всех сторон тут же налетели посмотреть, кто такой и почему тут оказался. Каждый ведь по своей причине, и не всегда, что что-то в нём не так, или просрочен, или испортился, или цвет не тот, или запах…

Возможно, просто настроение у хозяев было такое, вот и всё. Ну, не понравилось им что-то, вот и выбросили. Может быть, потом пожалели, что так поступили, а только исправить уже ничего нельзя.

Помните, как это всё работает? Каждый день рабочие к тем бакам приезжают, да увозят всё на сортировку, потом на переработку и так далее.

И процесс этот, как мы знаем, бесконечный, так же, как движение планет, как восходы и закаты, как приливы и отливы, как жизнь на земле всего и вся…

И вот обступили они нашего героя со всех сторон, и вопросы как из рога изобилия посыпались:

– Кто такой?

– Как зовут?

– Откуда?

И самый главный вопрос, который волновал всех жителей тех баков, не по своей воле там оказавшихся:

– Почему?

Или ещё как вариант:

– За что?

И так далее, и тому подобное…

– Слишком много вопросов для начала, – подумал наш сыр. – Не готов я был к таким переменам.

Понятное дело, что не готов. А кто же был готов? Вряд ли кого-то из них долго предупреждали, да помойкой стращали. Такие решения обычно быстро принимают, не долго думая, иногда не думая совсем.

Ведь не все же люди знают, что всё живое вокруг нас. Всё понимает, чувствует, но не всегда ответить может. А с ними вот так, на помойку сразу, без всяких объяснений, без извинений, без ничего.

– О-о-о, а что это на тебе написано? А? Буквы какие-то…, – начал один из местных, на помятой ярко-жёлтой картонной упаковке которого ещё сохранилось красное слово «КРУПА».

– Да, можно прочитать, почти все буквы целы, – продолжал другой постоялец, приближаясь и похрустывая остатками картофельных чипсов. От него пахло чем-то, кажется луком и красным перцем, отчего все окружающие начали вдруг чихать и тереть глаза, как будто от слез.

– «Р-О-С-С-И-Й-С-К-И-Й», – медленно, по буквам проговорил третий. Он, видимо, недавно читать научился, а потому и давалось ему это с большим трудом. – Сыр «Рос-сий-ский»! Посмотрите, посмотрите! – почти прокричал он, довольный тем, что справился с чтением. Пусть и не сразу, сначала по буквам и по слогам, но всё таки сделал это.

– А что? Красивое название, патриотичное очень, – добавил кто-то другой. В темноте было не совсем понятно кто, но голос был приятный, доброжелательный. – А патриотом быть – это хорошо, знаете ли, – продолжал он, показывая некоторое уважение к новенькому. Он чуть ближе подошёл, чтобы лучше рассмотреть нашего героя и даже слегка склонил голову перед ним в знак приветствия. – Разрешите представиться, научно-публицистический журнал. Выпуск прошлого года, но ещё вполне актуальный. А вы, смею спросить, наукой интересуетесь? – вежливо обратился он, надеясь продолжить знакомство…

Но тут же появились другие, более нетерпеливые и, прямо скажем, нагловатые постояльцы, которые тоже желали общения.

– Ах, отойдите уже отсюда! – зашикала на него одна из местных дам, всем громоздким телом своим толкая журнал к краю пропасти. – Надоели вы здесь всем со словами своими заковыристыми. Всего один день прошёл, как мы в одном баке живём, а вы уже всем нам плешь проели со своими разговорами мудрёными… Интеллегенция, иди отсюда! Уххх! – она замахнулась на него своими грязными кулачищами, стараясь ударить побольнее, но он увернулся и был таков. Исчез в темноте, только его и видели.

И тут всё внимание вернулось к нашему сыру. Новенький, интересно же всем, кто такой.

– Эй, ты! Как там тебя? «Российский»? Как ты тут оказался то? А? Вроде чистенький, красивенький, в упаковочке ещё… Дай потрогать! – тянул к нему кто-то свои длинные грязные руки, в темноте казавшиеся не только чёрными, но ещё и страшно лохматыми. Причём было видно только это, лица совсем не разобрать. Непонятно, кто это было или что…

– За что тебя сюда, бедолага, в дальнюю то командировку отправили? А? Может, плохо себя вёл? Ха-ха-ха! – поддакивал уже кто-то другой, тоже явно не доброжелательно настроенный.

– Так как там тебя…?

– Не слышим. А? – неслось со всех сторон.

– Что случилось то? Рассказывай! – допытывался непонятно кто, грубо толкая новичка в бок, норовя сбить его с ног или даже опрокинуть за бортик бака.

А местные всё подтягивались и подтягивались. Некоторые даже из других баков мигрировали сюда, и всё смешалось: бумага, пластик, жесть, стекло, другие бытовые отходы. Всем интересно было на новенького посмотреть, да узнать что и как. И многие вели себя, прямо скажем, очень бесцеремонно и даже грубо.

А наш герой и ответить то ничего обидчикам не мог. То ли от непривычного холода, то ли от пережитого стресса и приёма такого недружественного, а голос его охрип. Потому и молчал он, и только успевал от местных уворачиваться, что были к нему так агрессивно настроены. Не ожидал он такого приёма, если честно, не ожидал.

– «Российский»? Не может быть! Вы посмотрите, у него, кажется, плесень. А «Российский» сыр должен быть без плесени. Уж я то точно знаю, я в сырах разбираюсь, – сказала деловито почти пустая картонная упаковка, руками приглаживая торчащие то тут, то там остатки макарон, бывшие раньше в ней. – У меня в этом деле опыт есть. Меня не раз с сырами готовили, и с «Российским» тоже было дело. Не было там плесени, уж я то помню, – горделиво продолжала она, явно намекая, что доверия к новому постояльцу не может быть никакого.