© Евдокимова Н. Н., 2019

© Клецко О. О., 2021

© ООО «Издательство „Абрикос“», 2023

По городу плыла поздняя весна. Солнце щекотало нос, распускались изумрудные листья на деревьях. Цвели вишни, то и дело роняя на землю лепестки. Мальчишкам до этого не было никакого дела. Кроме Пика, конечно же. Пик был романтиком. Он нюхал сорванный с обочины одуванчик. Пыльца одуванчика сыпалась на его чёрный костюм звёздной пылью. Он задирал голову вверх и смотрел на перелётных птиц, тонких в солнечных лучах, и вздыхал. Пик наклонял к себе цветущие ветви и наслаждался дурманящим запахом. Шагал по дороге, заглядываясь на то, как по обочинам прорывается сквозь асфальт зелёная трава. Весна пленила его, и он, не выдержав весеннего натиска, шёл, закрыв глаза и вдыхая густой весенний воздух. Пик улыбался и покачивал головой в такт неслышимой музыке. И вдруг полетел вперёд, на асфальт.

– Здоров, Пик! – рявкнул громила Кико.

Он, как обычно, налетел сзади и толкнул Пика рюкзаком. Это происходило каждый день, и Пик должен был уже привыкнуть. Но нет, он был не злопамятным, и каждый новый день дарил ему надежду на то, что уж сегодня ему не валяться на асфальте, не быть сбитым с ног рюкзаком. К тому же Пик знал: Кико делал это вовсе не со зла, а по большой дружбе. В их классе все мальчишки дружили. Да как может быть иначе, когда в классе нет девчонок?! Именно они, девчонки, красивые и величественные, вносят в учёбу разлад. Школа – не место всяким там блёсткам и длинным ресницам. Хотя у Пика-то ресницы были длинными…

Пик поднялся с земли, отряхнул ладони, и радостный Кико, обхватив его шею рукой, пригнул беднягу к земле. Кико взъерошил Пику волосы.

– Моя причёска! – возмутился Пик. – Я так старался!

Кико добродушно ухмыльнулся:

– Ты у нас красава, да? Будь у нас в классе девчонки – все были бы твои!

Он ослабил захват, и Пик, вжав голову в плечи, пригладил волосы. А Кико вдруг стал грозным и убеждённо сказал:

– Но у нас их нет и не будет!

Мальчишки пошли дальше как ни в чём не бывало. Чёрный школьный костюм висел на плотном Кико мешком, сзади на штанинах налипли комья грязи. Белая рубашка была скорее серой, а неповязанный галстук торчал из кармана. Кико повесил рюкзак на одно плечо и скособочился. Пик держал спину прямо, а подбородок высоко. Они остановились у автобусной остановки.

К остановке, просигналив, подъехал автобус, а потом, по-медвежьи ухнув, уехал дальше. Кико и Пик смотрели на остановку, на которой стояли ещё двое мальчишек. Один из них взглянул на часы и сказал:

– Автобус опоздал на тридцать две секунды. Об этом говорю я, Лэндо, стоя на асфальте тёплым весенним днём, – и, довольно кивнув, двинулся навстречу Кико и Пику. Он был худеньким, с бледным треугольным лицом. Волосы Лэндо, зачёсанные назад, ниспадали на плечи.

Второй мальчишка, растерянно посмотрев по сторонам, хлопнул себя по лбу:

– А… – и подбежал к остальным.

Это был Виллик. Он постоянно метался из стороны в сторону, забывал всё на свете… Виллик был раззява. Он пристраивался к ребятам то справа, то слева и, готовый в очередной раз рвануть в противоположном направлении, был остановлен Кико.

– Не дёргайся, – прорычал Кико.

– А… Кикико… Ладно, Кикико…

– Я Кико, – привычно поправил его Кико.

Мальчишки выстроились в шеренгу и загородили почти всю улицу. С обочины к ним шагнул высокий и худой Оуэн. Вместо брюк на Оуэне были шорты, а поверх рубашки с короткими рукавами он надел нелепый короткорукавый пиджак. Пик сделал шаг назад и взял Оуэна за руку. Рука у Оуэна была тёплой, и Пик улыбнулся.

Слева и справа спрыгнули Ивел и Скип. Сзади подоспела тихая тройка мальчишек. Гудящей толпой все они пошли по дороге. Кико то и дело толкал друзей кулаком в плечо, и оттого толпа шаталась и расползалась. Сзади сигналили машины, но мальчишки даже не оборачивались. Автомобили терпеливо плелись следом, пассажиры с водителями выглядывали из окон – далеко ли до школы?

Далеко. Далеко ещё!

Чёрт бы побрал этот восьмой «Д»!

Никакой класс больше не выстраивается на дороге ни в шеренгу, ни в сплочённую группку, и вообще не ходит в компании больше трёх! Весь восьмой «Д», все десять человек, город знал наперечёт: Пик, Кико, Лэндо, Оуэн, Виллик, Ивел, Скип и тихая тройка! Каждый день этот класс организует единственную пробку в городе, победным шествием добираясь до школы! Водители десятой дорогой стараются объехать это место, но так некстати забывают, и каждый день вослед классу сигналят автолюбители-новички…

Что они о себе думают, эти мальчишки?

Кико скачет на одной ноге и толкает в плечо то того, то другого. Лэндо то и дело проверяет, как соотносится его рост с ростом одноклассников, заставляя остановиться и провести измерения. Пик и Оуэн переплели пальцы и семенят позади всех. Виллик перебегает с места на место, что-то спрашивает и убегает. Ивел и Скип идут по бордюрам. Ивел – с одной стороны дороги, Скип – с другой. Тихая тройка кивает и перешёптывается.

Восемь лет одно и то же. От такого постоянства водителям хочется рвать на себе волосы, но они терпеливо притормаживают машины. Их надежда на будущее – это виднеющиеся вдали ворота школы: железные, кованые, с металлическими розами, вплетёнными в прутья. Кико ударом ноги открывает калитку и пропускает Пика и Оуэна. На плечо к Пику садится ласточка. Стараясь шагнуть так, чтобы длина шага до калитки равнялась длине шага после калитки, вперёд движется Лэндо. Виллик спотыкается о нижнюю железную решётку и с трудом удерживает равновесие. Ивел и Скип поворачиваются друг к другу и проходят калитку боком, а тихая тройка толкается плечами, стараясь протиснуться хором.

Кико с силой захлопывает калитку. Тяжело гремит металл. Ученики других классов в недоумении останавливаются у ворот, вздрагивая от звука.

Опять этот цирк!

Восемь лет подряд! Чёрт бы побрал этот восьмой «Д»!

Пока они не закончат свой глупый ритуал, соваться бесполезно! Да и кому хочется иметь дело с Кико? Никому!

Запоздавшие к приходу восьмиденов, как класс называют в школе, останавливались у ворот и наблюдали. Восьмидены выстроились в шеренгу и, высоко задрав подбородки, смотрели на школу. Пик и Оуэн сцепили мизинцы. Школа была огромной, шпилистой, серо-чёрно-каменной. Самую высокую башню здания украшали часы. Секундная стрелка стучала, и стук её отдавался в подошвах. Без десяти восемь. Как обычно.

– Флаг! – взревел Кико. – Вынести!!!

– А! – испуганно вскрикнул Виллик, как будто слышал о флаге впервые. Похлопал себя по карманам. Перевесил рюкзак на грудь и долго в нём рылся. Все нетерпеливо ждали. Толпа за воротами школы нарастала, в решётки просовывались любопытные мальчишечьи мордахи. Сзади напирали зрители, и, если бы забор не был таким железным, его прогнуло бы от любопытства, а то и снесло бы к такой-то бабушке.

Наконец-то Виллик занырнул рукой поглубже в рюкзак и выудил оттуда скомканное розовое полотнище. Расправил его, взял в две руки и вынес перед шеренгой, встав по стойке смирно. Кто-то захохотал за забором, но его рот закрыла чья-то ладонь.

На смятом флаге красовалась женская грудь, перечёркнутая красным крест-накрест.

Виллик был серьёзен.

– Гимн!!! – прорычал Кико. – Запевай!

Высоко подняв флаг над головой, перед шеренгой ходил туда-обратно Виллик. Кико вернулся в строй и, в блаженстве зажмурившись, неистово запел. Ему вторили все восьмидены:

Других слов в песне не было, а единственный то ли куплет, то ли припев повторялся десять раз – ровно столько, сколько учеников было в восьмидене. Песня закончилась, но ученики за забором не торопились заходить. Они прекрасно знали – построение ещё не окончено. Школьникам весело сигналили проезжающие мимо машины.