Это был приятный тёплый денёк, возможно, последний день бабьего лета. Хотелось гулять, щурясь от солнышка, но сначала нужно было заехать на биржу труда. Заехать и получить перечень новых вакансий. А потом объехать потенциальных работодателей и попросить каждого написать отказ. Выполнение этого нехитрого алгоритма позволяло получать пособие по безработице, а самому искать хорошую работу по знакомству. Таков был привычный уклад после окончания института. Но в этот раз «фортануло» – сотрудница биржи труда предложила заполнить анкету и поучаствовать тестировщиком в каком-то национальном проекте. В каком именно Анатоль не запомнил, главное, что за участие ежемесячно платили столько же, сколько и пособие по безработице. Для участия не требовалось каких-то особых навыков, при этом фактически тестированием занималась лишь треть всех участников, а ещё две трети составляли резерв. То есть это был шанс находиться в резерве и получать в два раза больше денег, выполняя те же действия по посещению биржи. Упустить такой шанс Анатоль не мог и, не задумываясь, подписал договор. Вечером того же дня была грандиозная пьянка, посвящённая последним денькам уходящего лета. Она напрочь стёрла из головы все воспоминания того дня, за исключением пары ярких сцен из вечеринки. Жизнь била ключом, и уже через полтора месяца нашлась работа по знакомству…

На улице было ещё темно. Анатоль накинул пальто и вышел из квартиры. Путь до машины занял не больше трёх минут, но мороз бодрил и обжигал уши. Он сел в уже прогретый салон, благо автозапуск его Фольксваген Поло работал исправно, сиденье было тёплым и мягким, а в салоне стоял приятный запах «морского прибоя», источаемый висящей на зеркале «вонючкой». Посадка в автомобиль всегда напоминала Анатолю о дяде, скончавшемся от рака чуть больше года назад. Дядя дал Анатолю всё… он растил и воспитывал его с пяти лет. От него в наследство он получил автомобиль и квартиру, но главное – от дяди Анатоль унаследовал легкомысленный подход к жизни и всему происходящему вокруг. Вырулив с парковки на дублёр, Анатоль помчался к перекрёстку. Проблема была стандартной – он опаздывал. Решение было тоже стандартным – поддать газу. Мигающая зелёная стрелка обеспечила выезд на трассу, хотя и пришлось проехать по обочине пару сотен метров, пытаясь вклиниться в поток. Это, конечно, было нарушение, но, как говорится, «не пойман – не вор», главное, что цель достигнута. Он глянул в навигатор, тот не радовал. По прогнозу время в пути составит сорок две минуты, а, чтобы не опоздать, нужно уложиться в тридцать семь. Анатоль поразмыслил и пришёл к выводу, что, если ехать на двенадцать или пятнадцать процентов быстрее потока, то он должен успеть.

Анатоль начал активно перестраиваться, постепенно увеличивая свою среднюю скорость относительно потока. Трасса имела хорошее освещение, двухполосное движение в обе стороны, к тому же в той части, где она огибала город, была куча мест с третьей полосой и автобусными остановками. Обычно эти места были плотно заняты днём, но свободны по утрам. На спидометре было уже семьдесят пять километров в час, больше разрешённых шестидесяти, но меньше штрафуемых восьмидесяти. Сиденье с развитой боковой поддержкой надёжно удерживало Анатоля во время манёвров и создавало иллюзию контроля. Впрочем, с учётом гололёда и лёгкой метели, управление стало напряжённым, а скорость можно было назвать запредельной. Включил левый поворотник, перестроение. Мигнул аварийкой в благодарность за то, что пропустили. Правый поворотник, снова перестроение. И снова налево, на обгон мусоровоза, в этот раз без поворотника, случайно, бывает. И опять правый поворотник и перестроение для обгона старика на волге, зачем-то едущего по левой полосе. И снова уход в перестроение на право для обгона автобуса, и опять без поворотника…

Всё шло хорошо, когда неожиданно пришлось скидывать скорость… впереди были «гонки фур на минималках», как про себя их называл Анатоль. Это когда один грузовик едет со скоростью шестьдесят, второй со скоростью семьдесят, или ещё хуже того шестьдесят пять, и вот тот, что быстрее, начинает обгон… но нет, он не жмёт на газ, он просто перестраивается и продолжает со своей средней скоростью, немногим превышающей скорость обгоняемого, медленно и натужно выполнять опережение. А остальным участникам движения ничего не остаётся, кроме как стоически терпеть этот идиотизм. Анатоль был, мягко говоря, раздражён. В его голове кружились мысли о длине грузовиков и о том, зачем вообще выпускать на дороги общего пользования двадцатиметровых монстров. Но эти мысли постепенно вытеснял риторический вопрос: «Почему именно сейчас, когда времени совсем нет?!». Он успел достаточно глубоко погрузиться в свои мысли, когда увидел долгожданный знак расширения дороги и дополнительную полосу со значком автобуса. Впрочем, самого значка на асфальте он не увидел, но знал, что это полоса для автобусов. Естественно, он знал и о том, что движение по автобусной полосе запрещено, но ведь она была пустой и на ней не было камеры контроля видов транспорта.

Так, снова правый поворотник, Анатоль немного снизил скорость, пристраиваясь в хвост обгоняемого грузовика, посмотрел на дополнительную полосу, ожидаемо – свободно. Повторное перестроение на автобусную полосу. Анатоль надавил на газ, он помнил, полоса не очень длинная, примерно середину будет отмечать остановка, а в конце будет обратное перестроение на две основных полосы трассы.

Проблема возникла, когда на спидометре было уже больше ста километров в час, справа промелькнула остановка, слева был обгоняемый грузовик, а точнее передняя часть тягача, теоретически Анатоль должен был успеть его обогнать и перестроиться на полосу перед ним, но… какой-то урод коммунальщик схалтурил… полоса была очищена не полностью, последние метров пятьдесят, а то и семьдесят, были завалены снегом. Тормозить было поздно, в лучшем случае пробьёшь отбойник и улетишь в кювет, в худшем – рикошет от отбойника, а машину отбросит прямо под колёса полуприцепа фуры. Анатоль нажал на газ ещё и почувствовал, что педаль упёрлась в пол, впрочем ощутимой прибавки ускорения это не дало. Включив левый поворотник, он начал прерывисто нажимать на звуковой сигнал, надеясь привлечь внимание водителя грузовика. Когда до точки невозврата оставалось не более пятнадцати секунд, а стрелка спидометра указывала на сто двадцать, водитель фуры среагировал, круто вывернул руль влево, и многотонная машина начала перестраиваться, освобождая на полосе место для манёвра. Анатоль только этого и ждал, руки плотно сжались на руле так, что пальцы ощутили рельеф его чехла, резкое перестроение заставило сложиться до отбоя правую часть подвески автомобиля, заднее колесо «цепануло» снег, но траектория движения уже достаточно изменилась, чтобы не задеть отбойник. Это можно было бы назвать удачей, но далее траектория определённо вела на встречную полосу. А между встречной и попутной полосой металлического отбойника не было… были только пластиковые разделительные столбики. Анатоль отпустил газ, опережающим движением руля попытался удержать управление, но заднюю ось «потащило». Пластиковые столбики ударили в заднюю левую дверь, и фольксваген пошёл пересекать встречную полосу. На капоте промелькнуло искажённое отражение луны, напомнившее грустный смайлик. В глаза ударила вспышка света от встречного автомобиля, тот чудом увернулся, как и Анатоль, уходя на встречную полосу и безжалостно снося остатки пластиковых столбиков. В следующий миг Анатоль почувствовал, что руль упёрся в крайнее положение… остатки контроля движения автомобиля были утеряны. Мозг охватила паника, и Анатоль нажал на тормоз… до упора в пол… исключительно на инстинкте самосохранения. Хитрая электроника попыталась спасти ситуацию, но это уже не имело смысла, автомобиль закрутился юлой, поднимая в небо хлопья снега с грязью. Анатоля замутило, а по щеке шлёпнула неизвестно как оторвавшаяся «вонючка». Первый удар пришёлся в отбойник, сработала подушка безопасности, руки отбросило в стороны от руля, левую ногу обожгло жаром, а уши прорезало скрежетом металла. Словно для контраста, в носу продолжал стоять запах морского прибоя от освежителя. Восприятие окружающей действительности замедлилось, Анатоль отчётливо услышал удар собственного сердца, потом ещё один. После чего последовал второй удар, в голове прозвучал хлопок… стихая, он уносил звуки… все звуки, погружая Анатоля в тишину. В тишине он ещё видел красную пелену, застелившую глаза, и ощущал боль в груди и в левой ноге. Пелена меркла, превращаясь в серую мглу, боль стихала, пока не отступила окончательно, вместе с ней развеялся и запах морского прибоя.