– Когда ты последний раз хоть что-то ела? – испытующе воззрился на меня хозяин, взял чистую тарелку и начал складывать на нее рис, мясо, немного тушеных овощей, а потом плюхнул еду передо мной со словами: – Ешь. Тарелка должна быть пустой.

Руки тряслись, палочки выпадали из пальцев, а ложку я трижды уронила на пол. Хотелось заплакать, но показать свою слабость – открыться перед хозяином.

Дракон быстро и уверенно поглощал содержимое тарелок. Я никогда не видела, чтобы люди ели так много. При этом господин не выглядел сильно уставшим, а на талии не выделялись следы обильности в пище.

Заметив мой взгляд, дракон усмехнулся и сказал:

– Я всегда много ем.

Дернувшись, как от удара, ведь не ожидала, что он окажется столь проницательным, я еще ниже опустила голову. Мало ли! Это сейчас хозяин ведет себя так, будто перед ним не рабыня, которую он купил, а человек. Через час он может передумать. Я видела подобное.

У второго моего господина была любимая забава…

От воспоминаний даже перед глазами потемнело.

Это было перед тем, как он продал меня и многих других. Азартные игры никогда не приводили к счастью, а для хозяина они были главным развлечением после измывательств над женщинами.

Часто он покупал на рынке понравившихся рабынь только затем, чтобы через день или неделю отправить их на смерть, когда они переставали быть интересны. Он выбирал лишь молодых и сильных, часто – совсем недавно ставших рабынями. Ему нравилось видеть их ненависть, его завораживало, как они сопротивлялись… Крики девушек из его покоев каждый в доме мог различить даже из самого дальнего угла. Если девушки начинали рассказывать о том, что делал с ними господин, то умирали сразу же, поэтому их предупреждали о молчании. К тому же легко не размыкать губ, когда тело испещрено синяками и царапинами.

Я была благодарна своей выдержке за то, что не показала характер, не дала хозяину заметить себя…

– О чем думаешь? – прищурился дракон, рассматривая меня. Его взгляд я чувствовала так, будто смотрела в глаза.

– Ни о чем, господин, – очень тихо и ровно промолвила я.

Никогда нельзя давать повода думать о себе. Раб должен быть не белее стены, вровень с нею. Раб должен быть нужен, но не интересен. Так он сохранит себе жизнь.

– Не называй меня господином, когда мы наедине, – вдруг сухо сказал дракон.

Я вновь вздрогнула, ведь не знала, что последует за этим.

– Можешь звать меня Дже Хён.

Мой страх достиг пика.

Хозяина нельзя звать по имени! Только «господин», иначе я нарушаю все писаные и неписаные правила.

Подняв голову, я не удержалась от испуганного взгляда.

– О силы! – вдруг простонал Дже Хён. – Это ж надо… Так, мелкая, прекрати таращиться на меня, как на жерло вулкана, в которое тебя вот-вот бросят. Браслет на тебе держит сильнее, чем браслеты рабов, но в глазах окружающих теперь ты не такая же рабыня, как это бывает у людей. Поэтому можешь звать меня по имени. Я сам тебе это разрешаю. Поняла?

– Это неправильно, господин, – слова сорвались с губ раньше, чем я успела их обдумать.

– Да ладно! – отмахнулся дракон. – Для моего народа правила людей не работают. К тому же вскоре мы уедем отсюда.

Я взяла палочками немного риса и отправила в рот – уж лучше я буду жевать и помалкивать, чем говорить. И без того сказала сегодня слов больше, чем за последние несколько недель.

– Так, поняла? По имени, – повторил Хён. – И прекрати сжиматься в комок каждую секунду. Ты из клана Хадже, где же твоя гордость? Хадже ненавидят рабство. Они сражаются до последнего, если оказываются схваченными, проданными, а ты ведешь себя, как слабая собачонка, которую днями и ночами били палкой, чтобы навсегда изгнать…

Он умолк, на миг о чем-то задумался и посмотрел пристальнее, а я постаралась не замечать этого внимания.

– Тебе двадцать, – задумчиво пробормотал он и наклонился вперед, – а сколько лет ты рабыня?

– Я ноби всю жизнь, – хмуро отозвалась я. – А рабыня – десять из них.

Вначале, когда только оказалась здесь, то считала, что всегда была рабыней, но Киао объяснила мне, что не все ноби – рабы.

– Да-а, достаточно, – моргнул Дже Хён. – Половина жизни. – А потом добавил, чуть подавшись вперед: – Мелкая, запоминай новые правила, по которым мы будем существовать бок о бок. – Он выжидающе замолчал и продолжил, когда я посмотрела на него: – Ты не можешь уйти, если попытаешься убежать – найду. Но ничего плохого я тебе не сделаю. Считай, что мой браслет – просто ограничение передвижения.

– Зачем я вам? – решилась спросить я, раз уж не могла найти причину. – Вы дракон. Зачем я вам?

– «Тебе», – с нажимом исправил Дже Хён. – Я предпочитаю, когда ко мне обращаются на «ты» те, кого я приближаю.

Он опять замолчал, и пришлось, подавляя самосохранение, спросить вновь:

– Зачем я в… тебе?

– Хорошо, я расскажу, а ты будешь слушать и перестанешь на меня так пялиться, – ухмыльнулся Дже Хён, – у тебя, конечно, красивые глаза, но перепуганных девчонок я терпеть не могу.

Я потупилась, а дракон начал рассказывать:

– Эта история могла бы быть забавной, если бы не жестокость, с которой за нее наказали. Несколько лет назад один дракон… Он не имел громких титулов, но сам вождь уважал его. Так вот, этот дракон полюбил дочь вождя. Она была прекраснейшей из женщин нашего клана, ее нельзя было не пожелать. Многие смотрели в ее сторону. А она… Она предпочитала не смотреть ни на кого, но ей нравилась любовь мужчин. И еще… она не терпела их измен, даже если не отвечала взаимностью. Дракон долго добивался ее, даже думал попросить разрешения вождя, но потом понял: она никогда не будет ему принадлежать. И смирился. Нашел другую женщину. Та любила его преданнее, чем он ее, но дракон поклялся ответить если не любовью, то верностью. А потом дочь вождя узнала об этом и решила отомстить, ведь ей хотелось преданности навсегда.

Он замолчал и не продолжил, а я сидела и ждала.

– И что же?.. – пришлось спросить его.

– Дочь вождя – это дочь вождя. Она потребовала от других людей клана выполнить то, что ей хотелось. А жаждала она мести. Ей гордость и гордыня не давали покоя. Женщину, которую выбрал дракон, убили, а его самого изгнали, обвинив в ее смерти. Ну, и само собой, лишили части сил.

– Так жестоко?.. – удивилась я.

– Тебе не понять, – зло искривил губы Дже Хён. – Только драконы знают, насколько жестоко это наказание. Теперь я не могу вернуться домой.

– Как это? – Мое удивление прорвалось сквозь преграды, таким сильным оно оказалось. Вдруг пришло, будто из ниоткуда, воспоминание: драконы сильны настолько, что никому не под силу сломить их волю, одолеть тело и забрать душу.

– Меня лишили части сил, – спокойно ответил хозяин, – и теперь я не могу полностью контролировать зверя в себе. Могу принимать обличие, но на часы, испытывая при этом боль, а для того чтобы попасть в земли клана Ганъён, нужно переплыть зачарованные воды Туманган. Иначе…

– Иначе? – повторила я.

– Воды этой реки подобны теплому ветру в часы покоя, но Туманган извилиста и быстра. Тот, кто разозлит реку, будет раздавлен в пальцах подводных течений, как мелкий угорь, – усмехнулся Дже Хён, искривив губы. – Я не романтик и не глупец, чтобы бросаться вперед. Я искал иной путь.

– Нашел? – его тон вывел меня из себя, особенно когда дракон недвусмысленно на меня глянул, так что и голос меня выдал.

– Ты уже больше похожа на живую, – вместо ответа констатировал Дже Хён. – Видно, нужно тебя чаще кормить. На людей еда всегда хорошо влияет.

Я вскочила, но тут же опомнилась: нельзя. Нельзя так делать. Кем бы ни был этот дракон, но он может наказать меня, а я все еще рабыня и должна вести себя скромно и незаметно.

– Мелкая, сядь, – спокойно даже не приказал, а посоветовал хозяин.

Я опустилась на пол, а Дже Хён продолжил:

– Расскажу тебе свой план, так будет честно, ведь он выгоден и тебе тоже.

«Выгоден?»

Это слово повисло у меня в мозгу, а я сама уставилась на хозяина.