— Азарт битвы может нахлынуть, когда ты меньше всего этого ждёшь. Осторожность не будет лишней.

— Я справлюсь. Если бы ты видел, что я сделала с Кубками, ты бы так не волновался.

— Я видел. Перед тем, как добраться до палубы, я пробежал через ту мясорубку.

— Ну вот. — Я так и не вспомнила, что прошептала Королева Кубков перед смертью. Что она могла хотеть мне сказать? Что-то про Рихтера? — Тебе не о чем переживать.

— Воспоминания о том дне нервируют меня ещё больше. Джек сказал, что ты быстро выгорела. Пока все оставшиеся игроки продолжают становиться сильнее, твои способности бледнеют в сравнении с силой Цирцеи, могуществом Рихтера… Ты должна быть равна им. Равна мне. Но по какой-то причине сейчас ты слабее.

— И что ты хочешь от меня?

— Чтобы всё побережье заросло твоими шипам, вся территория вокруг замка, весь мир. — Именно это было в моём кошмаре! — Ты не должна была бояться утонуть, потому что твои растения могут заменить океан.

Такой вариант казался мне сильным преувеличением, но разве я сама не чувствовала всю катастрофическую мощь этой силы во мне? А я ведь так и не сказала об этом Арику. Но почему? Я ведь здесь, я верна нашему союзу.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я заговорила:

— Во время прошлого нападения Рихтера кое-что произошло. Я внезапно почувствовала все семена, что лежали в земле вокруг... Сотни тысяч солдат, ждущих моей команды. — Я сглотнула, но продолжила: — Арик, земля содрогнулась. Из-за меня.

Его глаза распахнулись.

— Да! Вот этого я от тебя и жду. Ты спрашивала, как я планирую победить Императора. Ты недооцениваешь себя, не осознаёшь, на что ты способна.

— Но за мою силу нужно платить. — Как и гласит мой позывной. — Чтобы оживить этих солдат, я должна прийти в ярость. Когда я была с Кубками, то почувствовала зияющую чёрную дыру внутри... Безграничное могущество было совсем рядом: бери и пользуйся.

Арик нахмурился.

— Тебе хватило бы сил уничтожить Императора?

— Думаю, да. — Я посмотрела прямо в спокойные янтарные глаза Арика, и слова сами сорвались с моих губ: — Но тогда у меня мелькнула мысль, что если мы столкнёмся в бою, то уничтожим мир. — Или моё тело не выдержит, как это случилось с бедной Тэсс. — Мне всегда было страшно давать волю красной ведьме, но только теперь я в полной мере осознала последствия того, что будет, если я сунусь в эту бездну. Арик, я уже не вернусь обратно. Это равносильно ядерной угрозе. Конец всему.

Я превращусь в кровожадного монстра, мои волосы останутся красными, острые когти всегда будут наготове, и контролировать себя я больше не смогу.

— Вернёшься. Приложишь к этому все силы — и снова станешь собой.

— Если бы той ночью я победила Рихтера, то убила бы также Джоуля и Кентарха. Если красная ведьма возьмёт верх, смогу ли я остановиться и не убить тебя?

Её мысли порой проникают в мои, её жажда заполучить все символы и главный приз — бессмертие — затмевает всё в моей голове.

— Ты найдёшь способ. К тому же нет ничего важнее, чем спасти тебя и нашего ребёнка. Ради вас я готов пожертвовать жизнью.

Я вскинула голову.

— Как легко ты говоришь о том, что готов умереть. Готов покинуть нас.

— Я не хочу умирать, sievā. Раньше я жил только ради игры. Но теперь у меня появилось нечто большее, настоящая причина жить. Я мечтаю провести остаток своих дней вместе со своей семьёй. Я останусь с тобой так долго, как только это возможно.

Несколько успокоившись, я ответила:

— Хорошо.

Ему на телефон пришло сообщение с характерным звуком. И хотя моё сердце всё ещё щемило от слов Арика, в этот момент мне захотелось выхватить у него телефон и позвонить Джеку.

Но даже слышать его голос будет пыткой. Полагаю, он считает так же. За всё это время он ни разу не попросил передать мне трубку.

— Что пишет? С парнями всё хорошо?

Судя по всему, Сол натравил на них армию Бэгменов. Но, честно говоря, я совсем не представляю карту Солнца в роли такого агрессора.

— Они в порядке. — Арик убрал телефон в карман. — Сегодня они уже значительно ближе к Луизиане. — Всё ещё под впечатлением от сна, я захотела оказаться там же. — И Центуриону уже лучше.

Ранее Джек писал, что Кентарх телепортировал тело Иссы и бутылку Таскера в Африку, похоронив её у подножия очень значимой для его семьи горы. Вернулся он сосредоточенным и полным решимости сражаться до конца.

Могло ли помутнение так просто взять и пройти? Надеюсь, что да. Надеюсь, он сумел вырваться из петли, в которую попал.

— О чём вы с Джеком обычно переписываетесь?

— Об их успехах, — ответил Арик. — И он сообщает всё, что узнал от остальных, что, по его мнению, может помочь нам перевернуть игру. Я сказал ему, что важна любая мелочь.

Любопытно.

— Например?

— Архангел рассказал предания старейшин из его секты о том, как можно повлиять на богов. Согласно этим легендам, герой должен сначала привлечь внимание богов, а затем принести в жертву нечто дорогое.

— Что ж, нам как раз бы не помешало божественное вмешательство. И как же привлечь их внимание?

— Я тоже об этом спросил. Джек полагает, что для этого нужно банально стать самым громким не-богом на земле. Рупором.

— А что может быть засчитано как жертва?

Оген, карта Дьявола, жаждал жертвоприношений. Цирцея тоже.

— Я много знаю о жертвоприношениях, но не хочу сейчас это обсуждать.

Его обеспокоенный взгляд опустился на мой живот.

А, все эти истории про первенцев. Боги — те ещё отморозки.

Но тут мне вспомнилось видение от Мэтью. Десятка мечей. Он спросил: «Чем ты пожертвуешь? Что готова выдержать?»

Могли ли мы с Ариком привлечь внимание богов в ту самую ночь, когда впервые занялись любовью? Когда зачали Ти?

Тоже встревожившись, я сменила тему:

— Кажется, уже время завтрака.

— Давай я приготовлю. А ты пока отдыхай.

— Мне приятно быть занятой делом. И добывать еду — одно удовольствие, когда есть всё необходимое.

Сбор яиц и молока успокаивали меня. По крайней мере, так было раньше. Но за последние пару недель напряжённая неловкость между мной и Ариком трансформировалась в нечто совсем иное.

В подвальной оранжерее мы пережили целый спектр мучительных мгновений. Когда я, подставляя лицо под солнечные лампы, довольно вздохнула, он сжал кулаки и отвернулся. Та же история повторилась, как только я наклонилась за веточкой розмарина, и его взгляд устремился к моей груди.

Сколько ещё он будет отворачиваться? И хочу ли я, чтобы он перестал?

Возобновление наших отношений стало казаться неизбежным. Я хотела его так же сильно, как и он меня. Каждый раз, когда он выходил из ванной в одном лишь полотенце на бёдрах под влажным татуированным торсом, я сгорала от желания.

Физически я была более чем готова. Но эмоционально любовь к Джеку вставала на пути любви к Арику.

Я поднялась с кровати и нахмурилась, когда Арик издал странный сдавленный звук.

— Арик? — Я проследила его взгляд. — Ой.

Моя ночная рубашка натянулась на потяжелевшей груди. Как она могла так вырасти? За эту ночь я прибавила в весе.

Его брови были сведены, словно я застала его врасплох.

— Sievā?

Мой взгляд скользнул по его напрягшимся мышцам. Арик выглядел так, словно боролся с желанием броситься ко мне и зацеловать так, чтобы я позабыла обо всём.

Пока он не решился, я поспешила сказать:

— Я в душ. Вернусь через минуту.

Как будто бы не доверяя в этот момент своему языку, он просто кивнул.

Стоя в душе, я всё вспоминала его ошалелый взгляд и старалась не обращать внимания на то, какой чувствительной стала кожа под горячей водой. Капли стекали по символам на руках, по растущему животу, по пустому безымянному пальцу.

Я не готова восстановить наш брак.

Оглянулась через плечо в сторону спальни, где остался Арик.

Но буду.