— Но что тебе этот мальчишка? — воскликнул он. — Это же безродный кусок лавы!

— Не твоё дело! — Фабиус единым движением ума и тела собирал в кулак нити стихий.

Воля самого Хела выбирать, чего он хочет и с кем хочет быть. Хотя бы эту малость земля может дать своим детям.

— Я предлагал тебе трон Йоры! — взревел Сатана, прекрасно понимая смысл магического жеста Фабиуса.

Он был не властен теперь на земле. Только открывшийся в Йоре проход в ад был наполовину в его власти. Он, как и любой, приходящий с улицы, имел право дёрнуть за ручку двери.

И если там было не заперто…

— Убирайся в ад вместе с троном! — отрезал Фабиус сосредотачиваясь.

— Я сравняю вашу землю с землёй!

— Не сумеешь, никчёмный старый козёл!

Фабиус воззвал к стихиям и призвал все четыре разом.

Он такого ещё не делал, но и выбора не было. Ему просто некогда было вытягивать сути стихий по-отдельности.

Маг и сам не понял, что вышло, но мир вдруг стал перед ним стеной, частью которой был и он сам. И только трон провалом уходил из этого мира в бездну, и сине-чёрная тень металась вокруг провала.

— Ты понимаешь, человечек, что я заберу твоего сына? Что не будет тебе врага больше, чем он, считающий тебя теперь предателем, грязью под своими ногами! — визжал Сатана в бессилии преодолеть преграду, выросшую на его пути.

В ней просто не было ничего от его мира. Отступить он мог только к трону.

Фабиус молчал.

Ему было тяжело даже дышать. Казалось, он держал сейчас на своей спине и горы, и реки, и всех людей, что населяли Серединные земли.

Магистр знал, что это иллюзия, но она была страшно реалистической и весомой.

— Опомнись! — кричал Сатана.

Но человек молчал, а в мировой тяжести всё нарастал гул, похожий сразу и на гудение огня, и на шум обвала, и на свист ветра, и на бурный горный поток.

И Многоликий не выдержал. Его облик стал размываться и вздрагивать, словно бы смываемый этим странным потоком звуков.

Дамиен заметался. Его глаза сузились, лицо стало злым.

— Я вернусь! — выкрикнул он. — Я убью тебя! Я выше тебя! Сильнее и умнее! Я теперь сын самого Сатаны, властителя всего мира, а не только мира людей!

Но ответа и он не услышал.

Дыхание Фабиуса становилось всё тяжелее, и магистр просто не смог бы выдохнуть слов, даже если бы захотел.

Но он и не хотел ничего говорить.

Слова лгут. Магистр помнил, что слова Сатаны — иллюзия и обман.

Ему нужно было всего лишь молча вынести поединок двух миров, не сломаться под страшным давлением того, что он должен был отстоять.

— Я вернусь и отомщу! — в последний раз выкрикнул Дамиен.

Чёрный трон Йоры закрутился, словно водоворот, и исчез. А вместе с ним исчезли страшные гости.

И в это же время в северной части Йоры обрушился вдруг старый зерновой склад, к счастью — давно уже совершенно пустой. И развалины погребли остаток мёртвого трона.

Фабиус без сил рухнул в кресло. Сознание едва теплилось в нём.

Раздались тихие шаги, скрипнула дверь, и вошла Алисса.

Магистр Фабиус Ренгский и муж её лежал, откинувшись в кресле. Глаза его были закрыты.

Алисса тихонечко принесла плед и накрыла мужа, решив, что он просто задремал за своими книгами.

Глава 5. Кинжал и огонь

Чтобы Ханна не лежала на полу возле трона, стражники расстелили плащи. Они уложили правительницу и встали возле неё на караул.

Приказ был выполнен, ведь Борн приказал только охранять, и теперь они стояли, обнажив мечи, но не понимали, что делать дальше и кого опасаться.

Их товарищи унесли тела погибших, позвали служанок, чтобы перевязать раненых. Внизу продолжалась битва, но в тронном зале наступило относительное затишье.

И вдруг по коридору застучали шаги, и появился бургомистр Сорен.

— Что тут творится? — спросил он возмущённо. — Что за шум? Что за… — Он разглядывал обгоревший зал с проломленной на улицу стеной, откуда долетали крики и блеяние.

— Там химера, господин бургомистр, — почтительно сообщил начальник стражи. — Она ворвалась к нам прямо из ада.

— Что, прямо из ада? — удивился бургомистр — Тогда чего вы тут стоите? Почему не сражаетесь?!

— Нам приказано охранять правительницу.

— С этим я сам справлюсь! — махнул рукой Бургомистр. — Пшли вон!

— Не можно так, господин бургомистр, — начальник стражи подошёл и твёрдо уставился на бывшего своего начальника. — Мне приказано господином демоном, а он тут — самый главный.

Бургомистр Сорен поморщился и склонился над бывшей супругой.

— А пульс-то вы у неё пощупали? Вдруг она умирает, идиоты! — Он коснулся лица бывшей жены, и вдруг в его руке блеснул узкий стилет.

Далее всё смешалось. Начальник стражи бросился к бургомистру. Тот, видя, что разоблачён, быстро взмахнул рукой… И серебристое сияние, все это время тихонько висевшее над троном, опутало его целком.

Бургомистр Александэр, урождённый Сорен, имеющий больше всех прав на чёрный трон правителя, завизжал, как поросёнок, которому вогнали под мышку нож.

Начальник стражи подхватил правительницу на руки, чтобы унести от опасного места, но не сумел сделать ни шага. Пол из каменных плит заволновался под ним, потёк, подхватил, и стражника понесло этим потоком к трону.

Чёрный камень подался ему навстречу, вытягивая каменные отростки-пальцы, и испуганный стражник положил Ханну в «протянутую руку».

Камень тут же перестал течь, только в его прожилках остались смазанные следы замершего движения. А пылинки сгустились над правительницей и заплясали в угрожающем танце.

Начальник стражи оглянулся на бургомистра и замер. Тело Александэра Сорена изломанной куклой лежало на полу. В руке его был зажат знакомый клинок.

Начальник стражи помнил этот стилет. Один из самых бесполезных в его коллекции.

Он был слишком лёгок и тонок для боевого кинжала и слишком прост для парадного. Стражник подарил его женщине, брошенной в подвал йорской ратуши. Тогда он не знал, что она станет правительницей Серединных земель.

Кинжал был испачкан засохшей кровью.

Начальник стражи достал из сапога промасленную тряпицу, забрал из коченеющих пальцев клинок и тщательно очистил его.

Снизу раздался яростный рёв химеры. Начальник стражи хмыкнул и спрятал стилет в сапог вместе с тряпицей.

— Охраняйте правительницу! — приказал он замковой страже. — И не вздумайте отступить даже перед самим Сатаной. Я верю, мы победим.

***

Химера решилась наконец выбросить козлиную голову и вновь обрела зрение.

— Бойтесь копыт! — заорал Зибигус.

Теперь у химеры и копыта были от её козлиного тела. Не такие массивные, но более острые и проворные. И передвигаться она могла на них гораздо быстрее. Но пока медлила, тяжело поводя боками.

Химера выдохлась. Синий язык то и дело выпадал из зубастой пасти. И даже козлиная шерсть на ней сразу вышла с проплешинами и полосами обгорелой кожи.

Израненной заклинаниями твари не дали отведать человеческой крови, а ей была нужна передышка, и после слов Хела, все теперь понимали зачем.

Тварь питалась самой сутью магии ада, как сатана. И для подпитки ловила потоки энергии, бьющие из-под земли. И передышку ей давать было нельзя.

Огненный шар сорвался с руки Борна, тоже уставшего, но пока не смертельно. Всё-таки сущие ада сильнее любых его тварей.

Чудовище подставило огню неуязвимые рога и с жутким блеяньем закрутило головой, оценивая противников. Их стало три. Вокруг химеры застыли чёрт, глубинный демон и совсем юный, едва признанный адом сущий. Может, и не такой сильный, но совсем не безопасный, особенно в плане скорости и хитрости.

Химера грозно заблеяла в ответ на немой вызов сущих. Рядом толпились и люди, но их она противниками не считала, только едой.

Козлиная голова вытаращился на Хела, и вдруг пропала. А следом исчезло и всё её тело.

— Невидима! — предупредил Зибигус. — Тварь это умеет. Но она рядом и выбирает, на кого из нас напасть.