К тому же страх сужал горизонт, и девушка слишком поздно заметила мутную человеческую волну, катящуюся к мосту по центральной, самой широкой дорожке парка.

— Малко, быстрей! — крикнул Хел.

Он оглянулся, и Диана тоже заставила себя повернуть голову: Хьюго уверенно скакал следом, но Малко уже серьёзно отстал. Его кобыла в подмётки не годилась двум породистым жеребцам.

— Быстрей!

Голос светловолосого словно бы придал животному сил.

Кобылка рванулась вперёд. Но и толпа выкинула язык, облизывая ров и перегораживая путь всадникам.

С десяток мастеровых с кольями и факелами выскочили из-за кустов и попытались отрезать Малко от друзей. Но Хел без размышлений поворотил жеребца и направил его прямо на людей.

Крик боли и ужаса резанул по ушам. Диана завизжала и зажмурилась, ощутив на лице горячие брызги.

И тут же ветер принёс душераздирающий скрип лебёдок — стражники начали поднимать мост.

— За мной! — Хел развернул Фенрира, и девушка открыла глаза.

Мост через ров медленно, словно нехотя полз вверх. Какой-то парень уцепился за него и взлетел надо рвом, болтая ногами.

Диана снова зажмурилась, не желая видеть, как парень сорвётся.

А Хел уже правил к ратуше, огибая её со стороны развалин. Его не пугало, что площадь бурлила от собравшихся там людей.

Что именно происходило на ратушной площади понять было почти невозможно — толпа снесла те два десятка масляных фонарей, что поставил там бывший правитель, а факелы и костры — больше слепили, чем давали свет.

Однако Хел, казалось, видел во тьме как днём. И всадники уже скакали по пустырю, окружавшему развалины церкви.

На пустыре тоже горели костры, но Фенрир нёсся, как бешеный.

Боевой конь не боялся ни огня, ни криков, ни крови. Он снёс грудью нагороженные на пути доски, махнул через оглобли заваленной на бок телеги.

За спиной у Дианы захохотал Хьюго, посылая жеребца через препятствие.

— Быстрее!

Малко опять отставал. Помощник конюха был умелым наездником, но кобыла совсем выдохлась.

Диана наконец поняла, куда стремился Хел. Он вёл свой маленький отряд прямо в развалины церкви.

Когда в мире людей пали чёрные церкви Сатаны, страх перед ними остался, и горожане избегали развалин.

Чёрная проплешина, заваленная обломками адского древа, так и торчала тёмным пятном посреди Вирны.

Хел мог бы свернуть на одну из улиц, ведущих от ратуши к окраинам города, но тёмные переулки таили в себе ловушки, а вот в развалины церкви не враз бросится и толпа.

Фенрир махнул через бревно и замер, роняя с морды пену. Хьюго тоже осадил жеребца, спрыгнул и огляделся, поджидая отставшего Малко.

Соседние с площадью улицы постепенно покрывались светлячками факелов.

— Сейчас озвереют ещё немного и сюда побегут, — подытожил ражий. — Как отбиваться будем?

Малко доскакал, спрыгнул и стал обтирать дрожащую кобылу.

Хел взмахнул рукой, вызвав россыпь зелёных искр, сливающихся в линии. Над развалинами вспыхнуло зеленоватое сияние.

Диана ахнула: она же знала, что Хел — настоящий маг!

— Оставайтесь здесь! — приказал светловолосый. — Не выходите из защитного круга, что бы ни случилось. Мне нужно найти Борна.

Он скрестил руки на груди и пропал.

Часть V. Принцип ритма

Всё течёт, меняется, но вновь возвращается к своему исходу.

Море накатывает на берег и забирает волну. Маятник раскачивается, убегая и возвращаясь.

Во всём есть движение между двумя полюсами.

Любому действию будет противодействие, вслед за победой придёт поражение, а неудача забудется вслед за удачей.

Миры то создаются, то разрушаются. Люди то ужасаются, то ликуют. И так будет всегда.

Но есть те, кто знает, как найти равновесие среди многих качающихся маятников.

Достичь понимания себя и душевной стойкости, чтобы улыбаться, глядя на иных, чьи души впадают то в страх, то в восторг, качаясь вместе с маятниками.

Глава 1. Корысть

— Вы, маги, никогда ничего не понимали в управлении городами Серединного мира! Порядок определял за вас Сатана! Посмотрите, до чего вы довели город!

Александэр, который сам определил себя в наместники Борна и бургомистры Вирны разошёлся не на шутку: глаза его пылали, редкие светлые волосики распушились и в свете масляных ламп — на улице давно стемнело — казались нимбом над его головой.

— Но, уважаемый бургомистр… Вы прибыли в столицу только сегодня! Чтобы судить о порядке, вам следует хотя бы осмотреться! — попытался окоротить крикуна магистр Грабус.

— Я видел ратушную площадь — и этого достаточно! — возопил Александэр. — Где виселицы? Где городской патруль? Вы разве не понимаете, что раньше за порядком в Вирне следили адские церкви?! Любой убиенный отдавал Сатане душу, окна церкви окрашивались алым, а в церковной книге появлялась запись о том, где бедняга погиб и кто его укокошил! Страже оставалось пойти и привести убийцу на суд. И убийца знал — душа казнённого тут же попадёт в адский котёл и будет пожрана ненасытными тварями! Потому наш мир почти не знал душегубов, города привыкли бороться с ворьём да нарушителями цеховых правил! Что? Что творится сейчас у вас на дорогах? Сколько уже прикопано по обочинам торговых людей? И это — только начало!

Александэр знал, о чём говорит. Он сам ездил со стражниками по горным дорогам Йоры. Сам вводил мобилизацию и формировал отряды из вольнонаёмных, переманивая в стражу тех, кто мог бы уйти в горы с оружием.

Члены городского совета тревожно переглядывались, слушая новоявленного бургомистра. Они и сами уже не раз поднимали в ратуше вопросы об охране хотя бы торговых дорог.

Но магистры торговлей не занимались, сидели безвылазно в своих особняках и башнях и потому не желали верить очевидному.

А их слова в совещательном зале по-прежнему были решающими. Магия-то ушла, а вот авторитет испарился не весь, да и деньги остались.

Однако цеховые мастера понимали и то, что магистры не смирятся с самозваным крикуном. Они знали, что в городе и без этого беспокойно, но хмурились, не решаясь вмешаться.

Наконец золотых дел мастер, пользуясь отсутствием демона у кресла правительницы, решился подойти и наклониться к её уху.

— Госпожа, вам стоит сейчас завершить совет. За сегодня сказано достаточно горьких слов. Да и перед ратушей собралось слишком много черни.

— А что там?

Ханна прислушалась. Кажется, с улицы и в самом деле доносился шум.

— Горожане словно взбесилась с тех пор, как демон усадил вас на трон, — шёпотом пояснил золотых дел мастер. — Одни хотят, чтобы ими правила та, которую принял камень, другие считают, что этот страшный Борн — новый бог, и он должен сам управлять Серединным миром. Сегодняшнее появление бургомистра окончательно смутило гм… людей…

Он мялся, не зная, как намекнуть на недовольство магистров, и Ханна, не разобравшись, поняла его слова по-своему.

— Значит, Александэр прав, и торговцев грабят на пути в столицу, а люди на окраинах уже голодают? — спросила Ханна.

— Я не знаю, госпожа, — смутился мастер. Глаза его испуганно бегали.

Ханна встала и обратилась к магистрам, что по традиции сидели в первом ряду самого большого совещательного зала ратуши на мягких креслах, а члены городского совета теснились за ними на лавках.

— Мне сказали, что чернь бунтует на площади! — она возвысила голос. — Что происходит в Вирне, магистры? Людям нечего есть?

— Это крещёные принесли новую ересь, правительница, — проблеял румяный белобородый Тогус. — Они хотят, чтобы Вирной и всеми людьми правил демон.

Губы его изогнулись в презрительной улыбке, и слово «правительница» он прямо-таки выплюнул.

— Я не верю ни в голодные бунты, ни в религиозные, — поморщился Александэр. Он стоял перед сидящими за невысокой кафедрой. — Бунтовщикам надо платить, чтобы они шлялись ночами и жгли костры. Дрова весной дороги. Признавайтесь, кто заплатил за эти «народные возмущения»?