Литмир - Электронная Библиотека

Я приник к нему губами и начал пить, невзирая ни на что. И, кажется, осушил до последней капли.

Последнее, что я помню, как туша Громорыга завалилась на бок с плато, и где-то внизу его поймала голова ящера. После этого тьма поглотила и меня.

Глава 3

В себя приходить было гораздо сложнее, чем после самогона Кузьмича и доярок. Сначала я понял, что, в принципе, существую, а уже потом и не сразу, что — мыслю.

От прямых лучей местного солнца меня, конечно, укрыли, но всё равно было слишком светло и глаза резало нещадно.

Открыв глаза, я увидел над собой морду Дезика, на этот раз в единственном экземпляре. И это сразу вызвало у меня улыбку умиления.

— Дорогой мой, — сказал я и понял, что пьянка не осталась без последствий. Да, я не ослеп от самогона Оралиуса. Но зато оглох, так как не слышал ни единого звука. Хотя внутренний слух улавливал произносимые мною слова. Слышал их и Цербер. — Солнышко, родненький, прекрасный Дезик, — он закатил глаза и помотал головой. — Принеси, пожалуйста, рассольчику. И ещё, кажется, я оглох.

Тот приблизил лапу к моему уху и после некоторых манипуляций, я стал слышать.

— Беруши, — сказал он, показывая мне затычку, — потому что…

Хотя он мог ничего не объяснять, я и так слышал хор многих тысяч глоток орков, скорбящих по своему правителю.

— Громорыг Грозный Рык, пусть дорога твоя будет легка и красива, пусть будет усеяна молодыми орчанками и черепами врагов. Пусть твой дух упокоится в раю воинов, — и вот всё подобное этому, но с тысячей разных вариаций.

Но мне было не до этого, я скорчился от громких звуков, и Дезик затолкал берушу обратно мне в ухо. Сразу стало легче.

— Хороший мой, — снова проговорил я, — рассольчику бы.

— Как орков пугать, так значит, псина домашняя, — недовольно заметил на это Цербер. — А как, рассольчику принести, так солнышко, родненький, хороший мой? Ну-ну.

— Ну надо было мне на орка надавить, — я даже руками развести не мог, потому что боль пронзала тело при каждом движении. А с Дезиком мы разговаривали телепатически, как оказалось. Именно поэтому слова стали больше похожи на лёгкие облачка. — Кстати, что с ним? Умер? Разбился, или от выпитого?

— Сейчас, — ответил волкодав и исчез, а появился уже через несколько минут с бутылью рассола. Я жадно приник к горлышку, а он тем временем принялся меня просвещать. — Да не умер он пока. Но все эти граждане почему-то уверены, что обязательно кони двинет. Могу точно сказать, что ему гораздо хуже, чем тебе. Кстати, сейчас Жданов тебя частично приведёт в чувство.

Я не был уверен, что меня вообще можно привести в чувство, потому что я находился где-то за гранью добра и зла, жизни и смерти. Полагаю, что для Экзекутора я придумал новый вид пытки. Такое точно никто не мог выдержать долго.

— Чего тут было-то? — спросил я после того, как Дезик снова исчез, а затем появился. — Я победил?

— Теперь уже точно — да, — ответил мне Цербер, оглядывая меня полностью. — Ты упал последним, поэтому Гагарин хотел тебя сразу забрать и отвезти Жданову. Но тут выяснилось неожиданное. Оказывается, для того, чтобы выиграть, надо ещё и выжить.

— Вот гады, — заметил я, сам не понимая, шучу я, или нет. — Это не было оговорено с самого начала. А вносить столь значительные поправки в условия поединка это нехорошо.

— Как бы там ни было они запретили подходить к вам с Громорыгом кому бы то ни было, и помогать. Ближе к утру ты порозовел, а вот о вожде орков такого сказать было нельзя. И где-то уже примерно с час они провожают его фанатскими кричалками. В отличие от тебя беруш у него нет, поэтому он морщится от каждого комариного писка, не говоря уж об этом. И всё вместе причиняет ему просто нестерпимую боль.

— А чего он не прикажет им заткнуться? — поинтересовался я, приподнимаясь на локтях. Не знаю, что уж было в рассоле, может быть, и магия, но мне очень сильно полегчало. — Чтобы тишина была мёртвая?

— Да он, кажется, тоже уверен, что скоро помрёт, — ответил мне Дезик, а затем посмотрел куда-то в сторону. — Впрочем, можешь спросить у него сам.

Я с трудом повернул голову и увидел, как мне что-то говорит орк, слабо шевеля губами при этом. Я вынул берушу из того уха, что было ближе к нему.

— Что это ты употребляешь, воин? — проговорил он и тут же скривился.

Нет, говорить он пока ещё был не способен, поэтому дальше жестами показал, чтобы я дал ему попробовать сей живительный отвар.

Я с сожалением посмотрел на остатки рассола, но понял, что Громорыгу сейчас гораздо хуже, чем мне, поэтому отдал ему бутыль. Он сделал несколько глотков и буквально преобразился. Расцвёл, начал улыбаться, и поднялся на подушках почти сидя.

Навес, под которым мы лежали защищал нас от солнца, но не от шума. Поэтому вождю орков пришлось перекрикивать толпу, орущую снизу.

— Это просто нектар, достойный уст богов! Скажи, откуда у тебя такая великолепная рецептура, поднимающая на ноги не хуже волшебного пинка? — он явно был доволен, хотя до сих пор и страдал. Всё-таки для него рассола было маловато. — И если можно, поделись, как это делать!

— То есть про самогон вы в курсе, а про рассол — нет? — спросил я, понимая, что некоторые слова ещё отдаются в голове, словно молотом бьют по колоколу. — Расскажу, конечно, — а затем я обернулся к Дезику. — Принеси ещё, пожалуйста, рассола.

Тот что-то обронил по поводу того, что в гонцы к алкоголикам не нанимался, но всё-таки исчез.

— Забавный пёс, — проговорил Громорыг. — Мне бы такого.

— Не думаю, что получится, — ответил я, пытаясь разговаривать нормально, но не получалось из-за шума орды. — А чего это твои разбушевались? Не скажешь им, чтобы заткнулись?

— Некоторые хоронят меня от досады, что я проиграл, — ответил он, широко улыбаясь. — Другие и правда считают, что моя тропа подошла к концу. Ну а третьи просто орут за компанию. Пока я считаюсь проигравшим, они меня всё равно не послушают. А чтобы снова стать полноценным вождём мне нужно будет победить представителя каждого из двадцати родов, из которых состоит орда.

Слишком длинная речь для этой зелёной горы мышц вымотала орка. Он откинулся на подушках и тяжело вздохнул.

— Неприятно, — согласился я и, слегка подумав, предположил: — Тогда получается, они должны слушаться меня? Я же победитель.

— Ты — победитель, — согласился Грозный Рык и рыгнул так, что я понял, откуда взялось его первое имя. — Орчанка по праву принадлежит тебе, и мир твой мы захватывать не будем, что подтвердим сегодня в полдень у Кровавого Алтаря. А вот слушаться они тебя всё равно не будут. Во-первых, ты — чужак. Во-вторых, тебе все бросят вызов, и так легко, как со мной, ты уже не отделаешься.

Он захохотал, но тут же схватился за голову, которую, судя по всему, пронзила острая боль.

В этот момент явился Дезик с новой бутылью рассола. А вслед за ним под навес вошёл Жданов с саквояжем в руке. Хотя я был уверен, что моему знакомому врачу подручные средства не потребуются.

Он принялся лечить меня от похмелья, а Громорыг присосался к новой бутыли с рассолом. Он громко чавкал и восторгался божественной амброзией, наполнявшей его рот.

— А можно мне ещё того пойла, которое меня практически убило? — спросил он, когда похмельное средство закончилось.

— А зачем? — поинтересовался я, не совсем понимая логику орка. — Ты же до сих пор от него страдаешь. Или с врагами собираешься бороться?

— Не, — Громорыг отставил бутылку и посмотрел на меня в упор. — Мы уважаем оружие, которое наносит нам значительный урон. Уважаем врагов, которые могут победить нас, и перенимаем их опыт. Так же и тут. Я увидел, что есть что-то гораздо сильнее нашего пойла, вот и хочу вызнать рецепт.

— Хорошо, — ответил я, косясь на беруши. — Постараюсь достать для тебя рецепт. Только прикажи своим заткнуться, а то у меня голова скоро лопнет.

— Да без проблем, — хохотнул тот и рявкнул так громко, что у меня совсем заложило уши. И в этот раз я действительно рисковал потерять слух. Зато всё вокруг нас замерло, а Грозный Рык удовлетворённо улёгся на подушках. — Надо же, слушаются, — заметил он. — Знают, что меня им не победить. Слабаки.


Конец ознакомительного фрагмента.
6
{"b":"891641","o":1}