– Сколько раз я говорила, что ничего не было!
– Что-то случилось.
– Ничего не было, Сенем, ничего не было!
Словно не удовлетворившись моим ответом, она надула щеки и выпустила вздох. Ее лицо выглядело разочарованным, но мне не было до этого дела.
– Ты сама мне ничего не рассказываешь.
Получай!
Она собиралась начать снова: «Ты мне ничего не говоришь», но она не знала, что если будет продолжать, то я перестану реагировать.
– Ты будешь упираться?
– Да, конечно, я собираюсь упираться! Или ты хочешь, чтобы вопросы начала задавать я, и уже упираться будешь ты?
Признаюсь, это была довольно бездарная шутка, но мне как-то надо было смягчить ее надутое лицо.
– Ты отвратительна, Ниса! Я спускаюсь завтракать. – Она сделала кислое лицо, как будто съела лимон. Затем высунула язык и вышла из моей комнаты, чтобы спуститься к завтраку.
Когда Сенем вышла из моей комнаты, я уставилась в зеркало на девушку в форме с забранными на макушку волосами. Что мне делать? Как долго это будет продолжаться? Сколько раз я буду испытывать свое терпение, пытаясь довериться себе? Однако чаша моего терпения была почти переполнена. Что будет, если Демир придет сегодня в школу? Я должна буду как-то держаться от него подальше, но что, если он не будет держаться подальше от меня? Куда мне тогда деваться?
После той ночи уже ничего не могло быть прежним. С одной стороны, Сенем постоянно донимала меня с Огузом, с другой стороны, она была одержима Демиром, а с третьей стороны, я стала близка с ее любовным интересом так, как никогда не желала. Я надеялась только на то, что Демир сегодня не сделает ничего плохого. Тогда я смогу отвести его в сторону и сказать, что мы должны оставить все позади.
Чтобы не опаздывать к завтраку еще больше, я взяла со своей кровати школьную сумку и вышла в коридор, а затем направилась к лестнице. Снизу доносились звуки смеха. Насколько я поняла из разговоров, Сенем говорила о том, что через два месяца у нее будет день рождения, и тетя Эсма сказала, что организует для нее что-то особенное. Даже то, что Сенем называла днем рождения, приводило ее в восторг. В детском доме она всегда участвовала во всех праздниках. Будь то помощь или организация, она хотела присутствовать на всех мероприятиях.
Когда мы сидели за завтраком, тетя Эсма сказала, что присмотрит несколько мест для празднования дня рождения и расскажет о них Сенем. Мне захотелось разделить волнение блондинки, и я предложила им помочь.
Тем временем, между делом, пока тетя Зехра наливала мне чай, она одновременно потрогала мой лоб. Поняв, что она измеряет мне температуру, я поцеловала ее ладонь, сказала, что со мной все в порядке, и попросила ее присесть.
– Девочки, вы знаете, что Седат готовится к экзаменам в университет. Мы с Эсмой подумали и решили, что пока вы сможете использовать школьный автобус.
Я положила вилку на край тарелки, когда дядя Деврим, сидевший во главе стола, заговорил, пронзая тишину. Я знала, что это было бы хорошо для Седата, но после того, что я пережила в субботу, я никогда не смогла бы выйти на улицу без него. Мы видели все в новостях. Безопасность жизни больше не могла быть обеспечена ни в автобусах, ни в такси, ни даже в маршрутках. Мы не могли предсказать, что и где произойдет.
– Нет. Пусть Седат продолжает нас возить.
Все с удивлением посмотрели на меня в ответ на мою резкую реакцию. Ниса, которая всегда думала о других, на этот раз проявляла эгоизм. В то время как дядя Орхан и тетя Зехра продолжали смотреть друг на друга, тетя Эсма нахмурилась, словно пытаясь понять причину такой внезапной реакции.
– Пусть немного подготовится к экзаменам. Потом Седат снова будет возить вас.
– Нет, нет. Я пойду на улицу только с Седатом, – ответила я тете Эсме, и все почувствовали, что в моем поведении кроется что-то странное. Когда Сенем ущипнула меня за руку, я в шоке повернулась к ней.
– Ты что, с ума сошла? Пусть Седат готовится к экзаменам. Мы сами в состоянии о себе позаботиться. Почему ты упираешься?
Потому что я не могла снова пройти через то же самое, не могла снова столкнуться с этим страхом. Более того, я очень боялась, что меня некому будет спасти.
– Я не капризничаю, просто мне спокойнее, когда Седат со мной.
Я хотела придумать хотя бы разумную причину, но Сенем, похоже, это не убедило.
– Ты совсем с ума сошла, – сказала она, и это услышали все сидящие за столом.
Дядя Деврим, видимо, понял напряженность атмосферы, потому что заговорил, глядя прямо на меня:
– Подумай над тем, что мы сказали, потом мы еще раз все обсудим, а сейчас не опаздывай в школу.
Дядя Деврим бросил взгляд на Седата, и мы одновременно встали из-за стола. Когда я вышла из сада и направилась к машине, я старалась не встречаться глазами с парнем. Я не думала, что он сердится на меня, но мне нужно было поговорить с ним наедине, чтобы устранить возникшее между нами напряжение. Пока же я оставила этот разговор на потом.
Несмотря на то что всю дорогу до школы я сидела на переднем сиденье, Седат не проронил ни слова. Обычно чаще всего именно ему хотелось поговорить с нами и оживить те сонные минуты, которые мы проводили по утрам. Я не считала, что обидела его своим поведением за завтраком, я просто полагала, что он не может понять моего неуравновешенного поведения. Ведь на самом деле это я подняла эту тему с университетом и подготовкой несколько дней назад как идею, а потом, как сказала бы Сенем, действительно стала говорить абсолютно обратное. Но после того, что я пережила в субботу вечером, я была напугана до смерти. Госпожа Севда всегда говорила: «Как бы ты ни старался предотвратить то, что должно произойти, оно всегда придет и найдет тебя». Может быть, она была права. Своим поведением я лишь пыталась отсрочить то, что должно было произойти. Была ли в этом бренном мире хоть какая-то гарантия, что, выйдя из машины, я не упаду и не получу сотрясение мозга?
Сделав остановку и высадив дядю Деврима у больницы, Седат, не теряя времени, поехал в сторону школы. Когда перед въездом на парковку он свернул направо и остановился на тротуаре, Сенем быстро соскочила со своего места и почти бегом направилась в сторону школьного сада. Воспользовавшись ее уходом, я повернулся к Седату, чтобы извиниться и объяснить ему, почему я так поступила.
– Я очень сожалею о том, что сказала за завтраком, Седат, но поверь, этому есть объяснение, и я обязательно расскажу тебе об этом. А сейчас мне нужно идти.
Когда он улыбнулся и кивнул мне, я решила больше не задерживаться в машине и выскочила из нее.
С тех пор как мы познакомились, Седат всегда относился ко мне как настоящий старший брат. Он мгновенно распознавал, когда я хмурюсь или когда счастлива. Он был единственным человеком, которому я могла рассказать о той ужасной ночи, на самом деле, я нуждалась в его поддержке. По крайней мере, тогда он продолжил бы возить нас в школу и другие места, пока я не преодолею свой страх. Подождав некоторое время, пока Седат Аби отъедет, я обернулась и посмотрела на большое здание школы, гадая, что мне предстоит пережить в течение дня.
Первый день, когда я пришла сюда, все еще стоял у меня перед глазами, как будто я прожила его только вчера. Еще несколько месяцев назад это огромное здание было для меня чужим, но теперь, войдя внутрь, я вновь осознала, что все меняется день ото дня. И вновь я нацепила на лицо фальшивую улыбку и решила проживать сегодняшний день так, словно жизнь продолжалась с того самого момента, на котором она остановилась. В конце дня, когда я клала голову на подушку, я произносила одну и ту же молитву, а когда на следующее утро открывала глаза, мне хотелось оказаться в этих четырех стенах.
«Я хотела бы», – часто говорила я. Как бы я хотела никогда не покидать то гнездо, которое принадлежало мне. Лучше бы я никогда не приходила сюда. Если бы я никогда не испытывала этих чувств, если бы сидела у окна в гостиной и продолжала ждать маму, которая не приходила часами, если бы шептала себе «одна надежда», хотя знала, что она никогда не вернется, то, несмотря ни на что, я бы не приехала сюда. Если бы я не была обузой для этих людей, если бы им не пришлось менять свою жизнь ради меня… Но все было уже поздно. Я уже выпорхнула из гнезда и была сослана на чужую землю… Теперь мне предстояло бороться и как-то сохранить то, что осталось от моей прошлой жизни. Я не знала как, но я должна была это сделать.
