Вечером она любовалась звёздным небом, положив свою бронзовую карту небосвода рядом с собой и вспоминая уроки наставницы на Алатырь-острове. Ведунья измеряла высоту звезды Лосихи (полярная звезда) над горизонтом. Звезда поднималась выше и выше, Мика понимала, что понемногу приближается к Гандвику. Путь занял в два раза больше времени, чем она думала вначале, прошло уже двенадцать дней. Погода стояла в эти дни хорошая, что в редкость здесь, в Лукоморье.
Наконец, после десятка гребков веслом, открылся Гандвик, лежащий возле поворота русла, недалеко от моря. Мика уже видела в сизой дымке дома, стоящие вдоль реки. Такие же, как и везде, только здесь они стояли на столбах, ведь лёд в земле таял летом, бывало и глубоко. Так что сваи домов доставали до ледяной земли, а сверху землю подсыпали речной галькой и песком, а уже потом мастерили подклеть, и сверху возводили дом с жилыми келейками, обычно две –три, не больше. Хотя бывали у гуннов и большие дома, на несколько семей. Мика подплыла к пристани, зацепила веревку к столбу, и подтянув суденышко к берегу, ступила на половинки бревен пристани. Женщина сняла груз с челна, повернулась, и увидела двух рыбаков, несущих корзины с уловом со свой лодки.
– Привет вам, почтенные, – поздоровалась она первой, и поклонилась, – не подскажете, где живет Найда?
– Здравствуй и ты, почтенная женщина, – ответил ей с поклоном старший из рыбаков, – ты сама из Варты будешь? Меня зовут Унд, а со мной Икрат и Ходота. Мы проводим тебя. Возьми волокушу для скарба. Икрат, – он обратился к самому молодому рыбаку, – возьми из лабаза ещё одну для гостьи.
– Хорошо, – ответил юноша.
– Меня зовут Мика, я была вместе с Найдой на Алатыре, – назвалась изгнанница, – мы давно с ней знакомы.
– Мы поможем добраться до её дома, ты видно, устала, ведунья, – проговорил Унд, подходя к женщине, и беря у нее из рук скарб.
Икрат вернулся с санками, на них и сложили добро Мики, увязав ремнями. Тяпа сидел рядом, посматривая на рыбаков. Унд взялся за лямки волокуши ведуньи, а Икрат и Ходота поволокли рыбу в своё селение, по своим домам. Полозья саней скользили по тропинке, весьма утоптанной, видимо, как поняла Мика, к её подруге страждущие всего селения приходили часто.
Женщине стало неуютно, она ведь даже не успела как следует умыться после долгой дороги. Посмотрела на свои руки, чистые, оттертые прибрежным песком сегодня. Рыбаки впереди неё тащили салазки с её скарбом, она шла сзади, одинокая, не зная дороги. Как это было непривычно! Ведь она всегда шла впереди, что на празднествах, что на похоронах в своём селении.
«Ну да ничего, скоро просить меня будут, что бы вернулась, а я- ни в какую»
Успокаивала она себя подобными мыслями, и чуть было не вляпалась в коровью лепешку. Мимо них проехал возок, который тащил громадный лось с ветвистыми рогами. В возке сидели четверо детей, один из которых и управлялся с сохатым. Потом навстречу им попалось небольшое стадо коров, которое пастух гнал обратно, отдавая кормилиц хозяевам. Они миновали селение, и двинулись в лесную чащу.
– Далеко ещё? – неуверенно спросила женщина у Унда, тащившего ее скарб.
– Да нет, рядом уже, – весело ответил Унд, у которого пока лишь лицо раскраснелось от работы, – не беспокойся, я дорогу помню.
И вправду, словно вынырнул из-за деревьев дом за плетнем. Дом немалый, а рядом с ним стояли пара сараев и малый терем, для приходящих к знахарке болящих. Рыбак остановился у калитки, обернулся к Мике, весело улыбаясь ведунье. И, сильно постучал деревянным молотком в грубо склоченную дверь, скрепленную деревянными шипами. Раздался лай собаки, а вскоре и крик хозяйки:
– Иду, хватит уже колотить!
Калитка распахнулась, и Мика увидела свою подругу. Женщина была одета довольно немудряще, под войлочным плащом выглядывало льняное вязаное платье с обильной вышивкой, на шее висели нарядные бусы из полированного камня. Длинные волосы, уложенные в косу, удерживал кокошник, а за её руку держалась девочка, одетая в платье и меховую безрукавку, а за руку девочки и мальчик, того же возраста. Найда долго всматривалась в лицо Мики, но узнала и заулыбалась.
– Хорошо что пришла, – сказала она ей, – привет, Унд. – она улыбнулась рыбаку, – Спасибо, что помог.
– Ты же всем здесь помогаешь, – нашёлся рыбак, складывая под навес рядом с домом вещи гостьи. – Пойду я, – добавил он, и вышел со двора, притворив за собой калитку.
– Добралась я до тебя, надеюсь не прогонишь, – начала Мика, поведав без утайки всё хозяйке дома.
Как лечила она всех в Варте, да умерла роженица, и Хинд её изгнал, за то, что ребёнка вытащила из утробы.
– Оставайся, да живи сколько захочешь. Место есть. У меня тоже и хорошее, – она кивнула на детей, – и плохое. Сыну три года, дочери уже четыре. Мужа моего, Урма, море к себе взяло. – она вздохнула тяжело, – Но старейшины присылают помощников раз в неделю дров нарубить, не забывают. Еще у меня в доме женщина живет, помогает, одинокая она. Синдой зовут. Пойдем, покажу её.
Найда поднималась по лестнице в горницу, взяв на руки сына, а дочь доверилась Мике, держась за неё своим ручками, и сейчас внимательно изучала её лицо своими голубыми глазами. В горнице хозяйничала пожилая, но шустрая женщина, собирая на обед миски и ложки на стол.
– Все готово, сейчас рыбу из печи принесу, – сказала она.
– Синда, это Мика, подруга моя. Ведунья из Варты, поживет у нас.– не спеша, глядя в глаза женщине, сказала хозяйка дома.
– Хорошо, – ответила та, направляясь к лестнице в подклеть.
– Сына моего зовут Лаейм, – сказала она, поворачивая к гостье ребенка, – а дочь Искрой, – улыбаясь добавила она, а девочка, сидевшая на руках Мики, спрятала свое лицо в ладошки. – А гостью мою зовут Мика, слушайтесь её, – отчетливо проговорила она детям. – За стол садитесь.
Все расселись, дети рядом с матерью, Мика напротив них, и Синда пришла с горшком тушёной рыбы, источавшем чудесный запах из -под глиняной крышки. Травы, свежая треска, молоко, как угадала женщина. Гостья только сглотнула, изголодавшись в дороге, где питалась сухой, или наскоро приготовленной вареной рыбой. Вроде и еда была на реке, а всё не то, что дома. Хозяйка разложила пищу по мискам, а сама стала кормить детей, убирая кости из рыбьи тушек. Мика ела не спеша, стараясь показать уважение хозяйке, чувствуя всю прелесть вкусного обеда. Винда ела и слабо улыбалась, смотря на гостью, запивая пищу отваром трав.
– Сейчас детей уложу, да баню тебе истоплю, – говорила Найда, доедая кусочек рыбы.
Трапеза закончилась, и помыв руки, мать повела детей спать, а Синда собрала посуду со стола. Мика оглядела горницу. Все примерно как и у неё было- пара окошек затянуты бычьим пузырём, лари с добром стоят, три лавки, стол. Глиняные светильники тоже такие же, да труба от печи в углу. Тоже обмазана глиной, что бы искры дом не сожгли, но и всё тепло от неё в доме. Открыла свой ларь, достала чистую рубаху да полотенце, спустилась во двор, ожидая пока хозяйка позовёт.
– Пошли, готово всё, – сказала подошедшая Найда с раскрасневшимся от жаркой печи лицом.
Баня была жарко натоплена, и Мика с наслаждением отогревалась и поливалась горячей водой из ковша. Ей казалось, будто все несчастья смывает с неё пар и жар бани. Ожесточенно тёрлась мочалом, будто сдирая всё нехорошее, все горе-злосчастье со своего тела.
И вправду, неплохая жизнь началась у изгнанницы в Гандвике. Полюбилась гуннам Лукоморья новая ведунья, и вдвоём легче было больных пользовать, везде они поспевали. Старейшина Корд, посоветовавшись с Советом, распорядился дом ставить женщине. Лечила волховица из Варты недужных, помогала болящим, принимала роды. Помогала она многим, и ей люди помогли дом поставили хороший, недалеко от дома Найды, тоже не в самом селении.
До праздников летнего солнцестояния было далеко, да и до осеннего равноденствия не близко было. Правда, дождливо здесь было, ясных дней немного выдавалось в Гандвике.
В один из таких хороших и ясных дней Мика прогуливалась по берегу моря со своей собакой. Упряжку оленей пока не заводила, да и кому за ними следить? Тяжеловато одной, вздыхала она про себя. Посохом, подаренным ей Кордом, шевелила она ветки, вынесенные волнами на землю, а рядом увидела она и бревно в воде у берега. Тут опять выглянуло небесное светило из-за туч, и золотистый луч солнца ударил прямо в тень, отбрасываемую стволом дерева в морской воде. И только тут заметила кожаный челн, и как ей показалось, с белым войлоком внутри. Тяпа помчался к находке, виляя хвостом, и стал обнюхивать её, и залаял, подзывая хозяйку.
