– Не перебивай его, – одернул я сестру.

– Туса – так себе, – скривился Димон. – Я уже уходить собрался, а Миха, знакомый Пашкиного брата, предложил парням сыграть в наперстки. На деньги.

– Офигеть! – не удержалась Люська.

– Я сам играть не хотел, знаю, что азартный, могу перестать себя контролировать и съехать с катушек. Но не удержался.

– И, конечно же, проиграл, – утвердительно сказала Алиса.

– Не совсем так, Алис. Сначала выиграл две сотни, потом четыре, затем снова повезло. Парни еще подначивали, кричали, мол, здорово играешь Димон, давай, покажи высший класс. Мне самому казалось, удача на моей стороне. Фартило мне, ребят.

– Это он тебя так заманивал, – выпалила Люська. – Знаем мы такие схемы, начинают играть и типа проигрывают. Лох, который стоит напротив, считая себя везунчиком, втягивается, расслабляется и думает, что ему море по колено. А потом – раз, и плакали ваши денежки.

– Лох – это я?

– Как ты догадлив, – Люська показала Димону язык и отвернулась.

– Сколько ты проиграл? – спросил я.

– Я играл в долг и…

– Сколько? – я повысил голос.

– Ммм… двадцать тысяч.

– Мамочки! – Алиса вскочила с дивана и заходила по комнате. – Димка, о чем ты думал?!

– Не хило, Димон. Совсем не хило.

– Знаю, Глебыч. Сам понимаешь, долг надо возвращать, тем более этот Миха – парень серьезный. Дал мне срок – неделю. А откуда я деньги возьму? У меня есть пять тысяч, но этого мало. Короче, прошло уже три недели, меня на счетчик поставили. На сегодняшний день я должен вернуть двадцать пять тысяч.

– Дим, а кто из них Миха? – спросила Люська. – Толстяк или высокий?

– Ни тот, ни другой. Они навроде вышибал.

– Вышибалы, – прыснула Люська. – Одному щеки ходить мешают, второго ветром сдуть может. Алис, ты бы их видела, прям Болик и Лёлик.

– Ну, кулаками эти Болик с Лёликом махать умеют, – напомнил Димон, дотронувшись до синяка.

– Значит, сегодня ты отторговал у них ещё десять дней, – медленно произнесла Люська, ни на кого не глядя. – Получается, за это время набегут новые проценты?

– Набегут, – кивнул Димон. – Тридцатку придется возвращать.

– Мозгов у тебя нет! Дим, это клиника.

– Да ладно.

– Чего ладно? Сколько тебе лет, если ты на такой развод попался?

– Только не начинай, – психанул Димон. – Сказал же, справлюсь сам.

– Сам ты уже справился – заработал проблем.

– Деньги я достану.

– Банк грабанешь?

– Скорее всего. Пойдешь в напарницы?

– Запросто. Когда стартуем на дело? Сегодня ночью не могу, а на днях – пожалуйста.

– Созвонимся заранее.

– Дим, Люсь, не очень подходящее время для шуток, – взволновано проговорила Алиса. – Надо что-то решать с деньгами.

– Я с родителями переговорю. С отцом.

– Думаешь, он даст денег?

– А почему бы нет?

– Супер-пендель он тебе отвесит, а не тридцатку даст. И правильно сделает. Я бы сама тебя отмутузила, но ты сегодня свое уже получил.

– Ребят, но азартные игры незаконны, – оживилась Алиса. – Если заявить в полицию…

– Алиска, ты хоть раз в жизни можешь не упоминать свою любимую полицию? Сколько тебя помню, постоянно о ней твердишь. Они тебе приплачивают, что ли, за пиар?

– Дим, ты не должен отдавать им деньги. Это шантаж! Вымогательство чистой воды.

– Да нет, Алис, – я переглянулся с Димоном. – Вернуть деньги придется.

– Почему, Глеб?

– Карточные долги всегда считали долгом чести, – ответила за меня Люська.

– Они же не в карты играли.

– Алис, будь другом, поставь чайник.

– Если хотите, чтобы я вышла, так и скажите.

– Не хотим, но своей наивностью ты нас немного подбешиваешь, подруга.

– Почему же?

– Потому же! Ты слишком много времени проводишь в школе актерского мастерства, играешь разных воздушных героинь и совсем оторвалась от реальности.

– Ничего подобного. И потом, что значит, разных воздушных героинь? На что ты намекаешь? Я не только героинь играю, у меня было несколько характерных ролей.

– Это когда ты играла старуху, которая за весь спектакль произнесла всего два слова, взяла пустое ведро и скрылась за декорациями?

– Если бы ты не спала на спектакле, а внимательно следила за действием, то не выглядела бы сейчас глупо. Между прочим, старуха – один из ключевых персонажей. У неё почти главная роль.

– Почти не считается. А заснула я на спектакле всего один-единственный раз.

– Один раз?!

– Ну, может, пять раз. Не важно. А кто, спрашивается, в этом виноват? Алис, вы так тихо разговариваете на сцене, что в зрительном зале ваша речь воспринимается как колыбельная. И вообще, у меня складывается впечатление, что если в зале кто-нибудь во время спектакля не уснет, вы закидаете его тухлыми помидорами.

Алиса сделала вид, что обиделась, взяла журнал и начала листать страницы. Димон кашлянул и прошелся по комнате.

– Девчонки, вам не надоело?

Люська с Алисой промолчали.

– У меня сейчас такой суммы нет, – признался я. – Но десятку я тебе одолжу. С твоей пятеркой – пятнашка у нас есть.

– Приплюсуйте моих пять тысяч, – поспешила сказать Люська. – Нет, даже семь.

– Итого – двадцать две.

– Двадцать пять, – поправила меня Алиса. – Три тысячи с меня.

– Алис, а пяти тысяч у тебя будет? – Люська виновато уставилась на Алису.

– Будет.

– Слушай, тогда три одолжи Димке, а две мне, окей? Позарез две тысячи нужны, необходимо кое-какие покупки сделать.

– Хорошо, Люсь.

– Ну и замечательно, – Люська захлопала в ладоши. – Димка, и не надо ждать десять дней, свяжись с этими уродами и отдай им деньги.

Минуты полторы Димон гладил свой подбородок и молчал, затем вспыхнул:

– Сначала меня не мешало бы спросить, возьму я ваши деньги или нет.

– Ты чего, Дим?

– Ничего.

– Мы друзья. Ты оказался в критической ситуации, мы пришли на помощь.

– Я вам благодарен, но… денег у вас не возьму.

– Кончай дурить, Димон.

– Глебыч, без обид, но это мое последнее слово.

– Да объясни ты толком, в чем проблема-то? – удивилась Люська. – Чем наши деньги не угодили?

– Именно потому, что они ваши. Я – идиот, втянулся в историю по глупости, а вы собрались меня выручать. Нет! Не заслужил.

– А у отца просить можно?

– Отец – другое дело.

– Не понимаю тебя, Дим, – Алиса бросила журнал на столик. – Какая разница, у кого занимать. Мы же не дарим тебе деньги, а даем в долг. Разбогатеешь, отдашь.

– Вот именно! – поддержал я Алису.

Димон продолжал хмуриться.

– Димка, резче соображай, – торопила его Люська. – И хватит строить из себя героя.

– Уговорили.

– Слышали? – полушутя-полусерьезно спросила Люська. – Он нам еще одолжение делает. Ну ты и кадр!

– Девчонки, Глебыч, я верну. Вы ж меня знаете.

– Знаем, – Люська подсела к Димону и обняла его. – Ты один у нас такой дурачок.

– Почему дурачок?

– Потому что всем умным давно известно, играть в наперстки с ушлыми аферистами дело неблагодарное.

Димону нечего было ответить.

– Глеб, у меня тоже не очень хорошие новости, – призналась Люська, когда молчание затянулось.

– Сколько проиграла ты?

– Десять миллионов. Одолжишь?

– Чек выпишу.

– Договорились. А теперь заткнись, и выслушай меня внимательно. Значит, поехала я к Вере…

Новость Люськи действительно оказалась горячей. Пожалуй, даже слишком. Переместившись на кухню, мы приготовили чай и занялись обсуждением событий. И хоть Алиса изо всех сил пыталась нас убедить, что вмешиваться в дело с убийством опасно и, как она выразилась, нецелесообразно, большинством голосов было решено заняться расследованием. Во всяком случае, попытаться.

– С чего начать? – недоумевала Алиска. – Ничего неизвестно, никаких улик, подозреваемых. Пусть полиция…

– Опять!

– Люсь, ну за что здесь зацепиться?

– Хотя бы за деревянные четки. Чисто машинально, даже не понимаю, как это вышло, я прихватила их с собой, – Люська выбежала в коридор и вернулась обратно, держа в руках кофту. – Измена! Глеб, они лежали в кармане, сейчас их там нет.