— Вопрос только во времени, — продолжал он, — прежде чем кто-нибудь определит этот участок леса, а мы как раз здесь, и решит клонировать бабочку. На самом деле это моль. У нас их двадцать две, хватит на весь сезон ураганов. Мы не можем прекратить ураган, но можем отсрочить, направить, отклонить от курса. Потому Эй-би-си на нас и накинулась.

— Эй-би-си?

— Они купили телевизионные права на период ураганов, Ирв. Ты что, не читаешь рекламу? Си-би-эс получила НБА, а Эн-би-си достался суперкубок. Эй-би-си выбила Теда Тернера. Мне это на руку. Кому нужен ураган «Джейн», даже если его повысить из тропического шторма в ураганы? Нас наняли, чтобы приурочить ураганы к концу недели, когда у телевидения не хватает новостей. Ну и Дядя Сэм тоже подсуетился, потому что любое уменьшение ущерба — это оставшиеся у него в кармане денежки. Фактически правительство-то и платит по счету за этот «подвесной Хилтон». Подвесной — в прямом смысле, я уже три недели не ступал на землю.

— Я когда-то построил домик на дереве. Вместе со Стадсом. У них во дворе, еще в детстве.

— Дом на дереве в Бруклине? — влез чей-то голос со странным акцентом.

— Кто это? — спросил я.

— Дмитрий, не лезь в разговор! — пролаял By. — Я потом объясню, — это уже мне. — Сигнал уходит. Куда вы сейчас направляетесь, голубки?

А направлялись мы в деловой центр. Первая остановка в «Приятных мелочах» — бутике для новобрачных в нью-йоркском районе, где исторически сгрудились магазины дамского белья и прочей подобной мелочи. Кэнди отправилась за покупками, а я остался ждать снаружи, но, вдохновившись ее примером, зашел в «Галерею восточных новинок» и купил «Сюрприз для новобрачных». («Что это?» — недоуменно спросила Кэнди; я обещал объяснить ей попозже.) Почувствовав прилив романтического настроения, я взял ее маленькую ладошку в свою и провел Кэнди через Шестую авеню, подарив ей самый большой в мире интерактивный букет — прогулку по цветочному рынку длиной в три квартала. Мы как раз покидали туннель из цветущих папоротников у Двадцать шестой улицы, когда на углу зазвонил телефон. Я по наитию схватил трубку.

Если наития у вас бывают так же редко, как у меня, вы будете им следовать.

— Ирвинг, почему ты так долго не отвечаешь?

— Я взял трубку после первого звонка, By. Как тебе удалась эта штука с телефонами?

— Программа такая, — ответил By. — Я спер алгоритмы распознавания почерка из «Эппл Ньютон», связал их программой обслуживания спутника GPS — глобальной системой локализации, — потом прогнал твой почтовый потребительский профиль (похищенный пиратским образом) через макроколлатор неявной логики, украденный с пиратского сидишника, и сделал поправку на то, что последние шесть месяцев ты провел в Алабаме. Мой приятель в ЦУПе станции «Мир» прокачивал поисковые поля через спутник связи до тех пор, пока поле вероятности «Ирв» не сузилось и не зазвонил ближайший к тебе телефон. И ты взял трубку. Voila!

— Я не об этом. — Черт бы побрал этих ученых. — Как ты заставил тетю Минни ответить на твой звонок?

— Изменил звонок! — самодовольно ответил By. — Пришлось, конечно, повозиться, но я сумел влезть в макросистему идентификации и маленько поправил сигнал ее аппарата. Он теперь звонит в точности как дверной звонок. И она почему-то отвечает. Я пошлю тебе расчеты.

— Нет уж, спасибо, — быстро ответил я. — Мне и так есть на что посмотреть, вернее, на кого. Ну, ты понимаешь. Особенно когда она в только что купленных «приятных мелочах». — Кэнди, которая притворялась, что не слушает, вдруг покраснела. — Или, скажем, на тебя в белом смокинге в четверг в полдень. Изменить дату свадьбы мы не можем, так и знай.

— Нельзя ли отложить ее хотя бы на пару дней, Ирв? У меня проблемы с формулой.

— Это невозможно, — отрезал я. — Ледяная скульптура ждать не станет. Отпускай своих бабочек и возвращайся в Хантсвилл. Одним ураганом больше, одним меньше — какая разница?

— Не бабочек, а моль, — обиженно поправил меня By. — И дело не только в ураганах. А если в день твоей свадьбы случится дождь?

— Не случится, — уверенно заявил я. — Не может быть никакого дождя. Синди гарантировала чистое небо. Это включено в счет за обслуживание.

— Разумеется, включено. Но что ты думаешь, оно происходит само собой, Ирвинг? Синди покупает страховку погоды у «Айдо-Айдо» — японского концерна по проведению свадеб, а он, в свою очередь, заключает контракт с компанией «Энтомологические и метеорологические расчеты», то есть с нами, которая составляет расписание церемоний на открытом воздухе по всему миру. Разумеется, для нашей компании ЭМР — это только побочный бизнес. Мелочь. Однако я не могу отпустить первую моль без правильных координат. А мои цифры что-то мудрят.

— Мудрят?

— Математика не работает, Ирв. Ось времени не выстраивается. В такой хаотичной системе, как погода, может быть только одна константа — время, а когда оно не…

Но тут сигнал стал затухать. Кэнди смотрела на меня с подозрением, и я повесил трубку.

— Что означают все эти звонки от By? — спросила она, когда мы снова пустились в дорогу. — Что-то не так с нашими свадебными планами?

— Вовсе нет, — уверенным тоном солгал я. Зачем портить ей медовый месяц (и себе тоже)? — Просто он хочет, чтобы я помог ему с… э-э… математической проблемой.

— Я думала, математический гений у нас — он. И даже не знала, что ты изучал математику.

Я и не изучал. Во всяком случае, после того как окончил среднюю школу. Моим главным увлечением была история, которую преподавала любимая учительница — Гражданка Типограф. Она хотела, чтобы мы называли ее «товарищ», но директор наложил вето. С ней мы отправлялись на экскурсии, например, в Геттисберг и в Харперз-Ферри. Любой курс, который читала Г.Т., будь то «История женского рабочего движения», «История рабочего движения негров», «История еврейского рабочего движения» или бесхитростная «История американского рабочего движения», обязательно включал в себя по крайней мере один поход на Юнион-сквер, и я со временем полюбил этот запущенный, хилый парк, где мне до сих пор слышится цокот лошадиных копыт, крики казаков (так Г.Т. называла полицейских) и волнующие аккорды «Интернационала». Я пытался донести драму этих воспоминаний до Кэнди, но понимал, что, вежливо слушая, она видит только жухлую траву, дремлющих бродяг и обнаглевших белок.

Кэнди не могла дождаться, пока мы выберемся из парка. Ее значительно больше интересовали целые штабеля телеэкранов в витрине «Домашней электроники от Натти Неда» на углу Университетской и Четырнадцатой, где дюжина головок Рози О’Доннелл беззвучно болтали с писателем-фантастом Полом Парком. Замечательная штука — ток-шоу без звука. Мы оба приостановились на минуту посмотреть, когда по всем экранам вдруг побежали цифры. Прямо по Рози и ее гостю.

Я по наитию бросился в магазин. Кэнди — следом.

Все служащие Натти Неда бешено палили из пультов дистанционного управления, пытаясь обуздать и настроить взбесившиеся телевизоры. Мониторы меняли цвет, но изображение оставалось все тем же — очень странным, но странно знакомым.

Я вдруг понял, что это такое. И оказался прав. Точно в этот момент вся витрина переносных телефонов для «ПОСЛЕДНЕЙ РАСПРОДАЖИ» начала звонить. Поднялся ужасающий шум, как будто в детской, полной грудных малышей, все младенцы вдруг завопили разом.

Я схватил ближайшую трубку, остальные сразу умолкли.

— By? Это ты?

— Ирв, ты видел мои расчеты? Я перекачиваю их через среднеуровневую систему обеспечения абонентской связи «комсат». Понимаешь, о чем я? У меня на выходе получаются абсолютно невероятные даты и координаты ураганов, по всем параметрам! Не говоря уж о дождях в дни свадеб. Ясно, что все дело в оси t.

— t?

— Я имею в виду ось времени — константу, которая делает эффект бабочки предсказуемым. Она превратилась в переменную: тут — слишком много, там — слишком мало. А потому я не хочу, чтобы ты заставлял меня звонить тебе по двадцать раз. Это раздражает. К тому же у меня полно здесь других дел. Живу в доме на дереве, как какая-нибудь летающая…