– Да? А, ладно, польешь мне. – Он махнул рукой и направился к скамье, резонно решив, что девчонка и так будет смеяться, поэтому глупо стесняться и дальше.

Умывался он с удовольствием, фыркая, разбрызгивая воду, стараясь не обращать внимания на чувствительную боль в плече. Когда он обтерся пахнущим лавандой полотенцем, девица весьма проворно убрала следы его плесканий и вышла, не забыв напоследок поклониться. Холодная вода взбодрила, прогнав вялость. Усевшись в легкое плетеное кресло, он вытянул ноги и принялся ждать. Любопытно, чем его здесь удивят. Через миг в дверь снова постучали, и в комнату вошел все тот же мужчина. На этот раз он вернулся, почтительно держа на вытянутых руках, как показалось Хаггару, ворох разноцветных лоскутьев. Бережно разложив их на скамье, он выжидающе посмотрел на неподвижно сидящего арандамарца. Тот секунду помедлил, потом встал, подошел к скамье и воззрился на принесенное, а потом недоуменно спросил:

– Что это?

– Как что? Господин, это твоя одежда! – Мужчина был удивлен не меньше его. Хаггар начал закипать. Запустив руку в легкие, скользящие ткани, он выудил первое, что ему попалось – нечто, отдаленно напоминающее рубаху, из тончайшего белого полотна, с немыслимыми разрезами, расшитое золотом, с пуговицами из горного хрусталя, повертел, рассматривая, а потом, развернувшись, сунул под нос оторопевшему слуге:

– Ты что же, так до сих пор и не разглядел, что я мужчина? Что это такое? Где мой костюм, негодяй, где меч? Отвечай!

От его грозного крика служитель присел, румянец сошел с его лица, он испуганно глядел на бушующего арандамарца, а тот не унимался:

– Мало того, что обрядили невесть во что, так еще и потешаться надумали? У какой из здешних наглых кокеток ты это одолжил?

– Господин мой, у нас, в Раэноре, такое носят придворные кавалеры! – попытался было оправдаться служитель.

– А мне плевать, что тут у вас, в Раэноре! – в запальчивости крикнул Хаггар. – Неси мою одежду! Ну, живо!

– Но твой костюм сильно пострадал во время путешествия, боюсь… – слуга хотел продолжить увещевания, но, видя, как грозно сдвигаются брови рыцаря, поспешно закивал: – сейчас, сейчас, подожди минутку, – и кинулся из комнаты, однако быстро вернулся, неся одежду арандамарца. Хаггар ухмыльнулся, жестом выпроводил слугу, а сам расправил свой походный видавший виды костюм и увидел порез от меча, нанесшего ему рану, пятна высохшей и побуревшей крови. Да, он, видимо, погорячился, так настойчиво требуя его назад. Но теперь уже поздно. К тому же уж лучше так, чем в этих легкомысленных одеяниях. Встряхнув костюм, он попытался было придать ему более достойный вид, но понял, что не стоит стараться, быстро переоделся, все время косясь на дверь и морщась от боли. Напоследок арандамарец опоясался ремнем и прицепил к нему свой меч. Значит, прав лекарь, он гость здесь. Оглядев себя, Хаггар остался доволен. Ну вот теперь можно позавтракать.

Не успел он об этом подумать, как двери вновь распахнулись. Две женщины, одетые так же, как заходившая до них девушка, принесли подносы, заставленные серебряными тарелочками со всевозможной снедью. Улыбаясь Хаггару, они поставили подносы на стол и вышли. Изрядно подкрепившись, отдав должное искусству раэнорских кулинаров, арандамарец сидел и раздумывал, чем же теперь заняться, и уже хотел было встать, чтобы отправиться посмотреть дворец одному, раз уж о нем все забыли, но дверь снова открылась, и в комнату вошел все тот же старый лекарь, а из-за его спины выглядывал мальчуган лет шестнадцати.

– Я что здесь – вместо ярмарочного медведя? – беззлобно поинтересовался у старика Хаггар. – Ты еще не всем меня показал?

Лекарь нисколько не смутился. Обернувшись к мальчику, несколько оторопевшему от таких слов, он объяснил:

– Достойный рыцарь, я думаю, шутит.

Вновь обратившись к арандамарцу, старик продолжал:

– Этот юный отрок, именуемый Атни, легкомысленный, но весьма смышленый, покажет тебе дворец, город и все, что тебя заинтересует.

– Что, никого другого в провожатые не нашлось?

Лекарь пожал плечами:

– Господин, пойми и прости нас! Ты прибыл как раз накануне праздника. Все заняты последними приготовлениями.

– А госпожа?

– О, она занята более других. Ты как сын правителя и как будущий правитель должен знать, сколько сил и времени отнимает такое торжество. Но это отнюдь не значит, что о тебе забыли или пренебрегли тобой, вовсе нет. Сегодня вечером княгиня будет ждать тебя в своих покоях, чтобы вместе поужинать. Правда, если только я разрешу, ибо ни она, ни я вовсе не хотим, чтобы от усталости и беспокойства к тебе вернулась болезнь.

– Я здоров, лекарь, и мне лучше судить о том, готов ли я к встрече! – вскипел Хаггар.

– О, вижу, твой воинственный пыл вновь вернулся к тебе, рыцарь! Судя по тому, как загорелись гневом твои глаза, ты действительно на пути к выздоровлению. Что ж, вечером за тобой придут. К семи ударам колокола будь здесь, в своих покоях. Атни будет сопровождать тебя на прогулке.

– Без соглядатая можно?

– И вовсе я не соглядатай! Пожалуйста, разреши мне идти с тобой! – набравшись храбрости, выпалил мальчуган, выскочив из-за спины старика. Хаггар удивленно улыбнулся:

– Неужели тебе хочется за мной таскаться? Ничего более занятного и полезного ты найти не можешь?

– Нет! Разреши, прошу! – мальчишка упрямо тряхнул темными кудрями.

– Что ж, раз ты так хочешь, пойдем. А пока подожди меня за дверью.

Атни, обрадованный тем, что добился своего, вышел. Хаггар обратился к лекарю:

– Ладно, старик. Ты хитер, но, чувствую, добр и мудр. Не найдется ли у тебя времени для беседы со мной?

В ответ лекарь улыбнулся и покачал головой:

– Сдается мне, доблестный витязь, не для бесед с пусть мудрым и добрым, но дряхлым стариком проделал ты путь, грозящий смертью. Или я неправ?

– Как знать, лекарь. – Хаггар стал серьезен. Его темно-серые глаза встретились с выцветшими, цвета ноябрьского льда, глазами старика. Тот не отвел взгляда. Прошло, казалось, несколько минут, прежде чем лекарь опустил глаза, подошел к арандамарцу, положил руку на его могучее плечо и произнес:

– Ты смел и благороден, юноша, душа твоя светла, сердце отважно, много сил в тебе. Что ж, я понял, что помыслы твои чисты и ты готов идти до конца. Таких мало. Но все же хочу предостеречь тебя, пока не поздно: опасное дело затеял ты, очень опасное. Княгиня умна и коварна. Никогда еще любовь не обжигала ее сердце. Многие, многие достойные витязи пытались покорить ее гордую душу, но никому этого так и не удалось. У нас, в Раэноре, говорят, что вместо живого сердца в груди у госпожи алмаз, драгоценный, но безнадежно холодный. Поэтому берегись!

– Я понял тебя, старик! Благодарю за предупреждение, но твои увещевания опоздали на много лет. Я – рыцарь Арандамара и не привык бегать от смерти, так неужели же убегу от любви?

– Иногда любовь страшнее смерти, рыцарь, иногда она приносит несчастья, зло, позор…

– Ну нет! Пусть зло, пусть беды, но не позор! Или я слаб? Или не сумею преодолеть препятствия, коими грозит мне судьба? Или холодная рыбья кровь выродившихся королевских потомков течет в моих жилах? Я ничего не боюсь! Говоришь, ее сердце – алмаз? Что ж, посмотрим, устоит ли он перед огнем моей души!

– Я рад, Хаггар, и если ты и впрямь поступишь так, как говоришь, я буду другом тебе, а это, поверь, не так уж и мало!

– Старик, мы, арандамарцы, уж если что-то говорим, то и делаем.

– Хорошо. Что ж, иди. Атни ждет тебя.

Хаггар поклонился лекарю и вышел из комнаты, оставив лекаря одного.

– Попытайся, мальчик. Только ты, может быть, еще можешь спасти ее, – произнес в раздумье старик.

Хаггар шел по открытым солнцу галереям дворца, вознесенным высоко над землей. Так тонки были каменные кружева перил, витые колонны, резные потолки, что казалось – дотронься, и растают они, словно белые облака в небе. Зелень лиан, толстыми коврами укутывающих стены, оставляла открытыми лишь оконные проемы, то забранные бронзовыми решетками, то украшенные витражами. Солнечный свет проникал повсюду, золотя безжизненный камень, делая его теплым, живым. Навстречу арандамарцу то и дело попадались несущиеся сломя голову дворцовые слуги, на ходу окликая мальчика – проводника Хаггара. Тот отвечал на приветствия, важно вышагивая рядом с гостем. Чинно проплывали мимо увешанные ожерельями из сверкающих и переливающихся на солнце самоцветов дамы в немыслимых туалетах, настолько ярких, красочных, богато расшитых золотом и серебром, что у арандамарца с непривычки зарябило в глазах. Запах духов и благовоний кружил голову. Хаггар, привыкший к строгим, несколько суховатым канонам красоты Арандамара, удивленно провожал красавиц взглядами, в ответ получая взгляды не менее удивленные. Дамы недоумевали, где этот ненормальный мог отыскать такое рванье, в котором и нищему будет стыдно пройти по улице, как такого оборванца пустили во дворец, а не вышвырнули за ворота, посоветовав помыться для начала, и почему с ним этот мальчишка Атни, не сводящий с бродяги восхищенных глаз. Но не получая ответа на свои вопросы, дамы проходили мимо, задирая носы и презрительно фыркая, а арандамарец шествовал, насмешливо ухмыляясь и время от времени поправляя меч.