– О прекрасная царица! Повелитель Бэлистана шлет тебе свой поклон! Он горд той честью, что приносит ему дружба с тобой. Он полон благодарности за ту великую и неоценимую помощь, что ты ему оказываешь. Да будет благословенно имя твое, царица, весь род твой и вся твоя земля!
Рассыпаясь в похвалах, посол меж тем упорно искал глазами среди советников Таргона, а найдя и получив знак, что его дело решено положительно, еще жарче принялся изливать чувства, переполнявшие его сердце:
– Сколь ничтожны те дары, что мы можем поднести к твоим стопам, о царица! Ты достойна того, чтобы весь мир повергся ниц перед твоей красотой и мудростью. Но дары наши от чистого сердца, поэтому будь великодушна и прими их.
Дав знак своим людям подойти, посол принялся расхваливать подношения:
– Вот магические камни: камень водуха столь же прозрачен, как утренний воздух ваших гор. Кроваво-красный камень огня поможет удержать возле себя того, кого ты наделишь честью своей любви. Темно-зеленый камень земли столь же прекрасен, как листва деревьев в твоих садах. Он наделяет силой и здоровьем. Бледно-голубой камень воды смывает с сердца скуку и печаль. А это – особый камень.
Слуга открыл большую перламутровую шкатулку. На сером бархате лежал прозрачный, стального цвета, с множеством граней камень величиной с кулак. Посол осторожно взял его в руки и поймал на грани солнечный луч.
– Взгляни, княгиня! Видишь, как пляшет в глубине камня тень? Это большая редкость! Наши мастера еще не постигли столь безупречного мастерства, это работа ювелира с Запада. Он пришел в нашу страну ненадолго и ушел, унося секреты с собой.
Посол рассказывал, а его люди кланялись. Свет дрожал на гранях драгоценных камней. Восхищенный шепот придворных и загоревшиеся алчностью глаза морнийцев свидетельствовали о том, что подарки оценены по достоинству.
– Но это еще не все! – торжественно сказал посол, весьма довольный таким приемом, хлопнул в ладоши, и к подножию трона легло конское седло и сбруя такой изумительной красоты и богатства, что зал ахнул. Княгиня, милостиво улыбнувшись, спросила:
– Найдется ли в моих конюшнях конь под стать такой красоте?
Посол в ответ с поклоном возразил:
– Не сомневайся, повелительница, такой конь есть, и он уже ест овес в твоей конюшне.
– Что ты говоришь! Почему я не знаю об этом? – удивленно спросила княгиня. Посол лукаво улыбнулся:
– Это будет для тебя приятной неожиданностью, ибо конь сей и впрямь необыкновенный. Другого такого нет в мире.
– Посмотрим. Однако и без того господин твой весьма щедр. Поэтому я тоже хочу что-нибудь ему подарить. Проси, что хочешь, посол, я выполню твою просьбу, если только она не слишком дерзка.
Посол, низко склонившись в поклоне, осторожно произнес:
– Просить слишком мало – обидеть дарящего. Поэтому просьба моя будет велика. Государыня, многие чудеса рассказывают о Раэноре, но больше всего он прославился искусством своих врачевателей. Не хмурь прекрасные брови, царица, ты же сама позволила мне говорить! Я прошу, пусть твои лекари примут к себе в обучение трех наших мальчиков, пусть откроют им свое знание. Повелитель мой не пожалеет для тебя ни золота, ни алмазов, только согласись!
Княгиня молчала несколько мгновений, а потом, решившись, улыбнулась:
– Я обещала, что исполню твою просьбу, и обещание сдержу. А еще поздравлю господина твоего с таким умным, преданным слугой. Присылайте мальчиков.
Она дала понять, что разговор закончен.
Посольства следовали одно за другим. Медленно шествовали северяне с Железных холмов. С ними было несколько гримов. Представители нескольких племен степняков проковыляли на коротких, кривых ногах, вызывая скрытые усмешки раэнорцев. Все ближайшие и даже более дальние соседи не забыли прислать своих представителей. День подходил к концу, все бледнее становился свет солнца и все ярче пылало пламя свечей. А потом и сумерки сменились темнотой. Голос Фреагора стал хриплым, движения – не такими уверенными. Гостями овладело равнодушие. Томно обмахиваясь веерами, они переминались с ноги на ногу. Стражники провожали тоскливыми взглядами уходящих послов. Но вот наконец обессиленный церемонимейстер с плохо скрытой радостью в голосе выкрикнул:
– Посольство Куртанэ!
Оно было последним. Толпа встрепенулась, стряхивая усталое равнодушие, музыка зазвучала в последний раз, и в зал вошли строго одетые, подтянутые люди. Их было немного, да и никаких подношений посланники, по всей видимости, делать не собирались. Они уверенно прошли коридор. Двое подошли к самому возвышению, остальные остановились в двух шагах. В одном из подошедших княгиня узнала посла, с которым разговаривала на Совете, а вот его спутник ей сразу не понравился. Глаза его уж слишком пристально шарили вокруг, и во всем его облике была напряженность. Однако, судя по тому, как оглядывался на него посол, словно ища одобрения, княгиня поняла, что власть этот человек имел немалую. Получив разрешение говорить, посол поклонился и спросил:
– Госпожа решилась?
Княгиня нахмурилась. Накопившаяся за день усталость делала ее раздражительной. А тут еще сверлящий взгляд неприятного человека! Голос посла мягко увещевал:
– Мы не таим на тебя обиду за то, что нам пришлось весь день прождать своего часа в передней. Но сегодня ты обещала дать нам свой ответ.
– Какого ответа ты ждешь? – перебила княгиня. Тот, покосившись на соседа, продолжал:
– Будь благоразумна, согласись, прими нашу дружбу.
Элен на минуту задумалась, потом решительно произнесла:
– Я очень высоко ценю желание Куртанэ помочь нам, но сожалею: я не смогу заключить с ним союз.
Резкий голос тут же перебил ее:
– Почему? – Это говорил тот, второй. Словно не обращая внимания на его злобу, Элен спокойно обратилась к послу:
– Я не свободна в своем выборе. Возможно, недостаточно у меня и благоразумия. Поэтому я отказываюсь от предложения Куртанэ, без сомнения, очень лестного и выгодного для меня. Сожалею, что долгое ожидание оказалось бесплодным. Но, возможно, за время пребывания в Раэноре вам удастся найти союзников в других землях.
Посол, хмурясь, слушал ее, а его помощник бросал разъяренные взгляды то на него, то на княгиню.
– Передайте Куртанэ, что, ценя его мудрость и прозорливость, я была бы счастлива заручиться его дружбой и поддержкой. Но другие, более крепкие, давние узы мешают мне сделать это. Я не из тех, кто в погоне за выгодой предает старых друзей и союзников.
Говоря так, Элен взглянула туда, где в отдалении от прочих стояли люди Морна. Вдруг спутник посла ринулся по ступеням к трону, на бегу выхватив из широкого рукава рубахи кривой нож. Румиль не успел преградить убийце путь: стремительно выпрямившаяся княгиня на миг закрыла от него нападавшего, но и этого мига было достаточно, чтобы безумец оказался рядом с Элен и занес над ней нож. Она успела выхватить из ножен дасар, лежавший до этого на ее коленях, и отвела удар. В тот же миг Румиль кинулся на убийцу, одним страшным ударом свалил его с ног и сбросил с возвышения вниз, в руки стражников. Однако злодей не унимался. Пытаясь вырваться, он хрипел, вращал дикими, налитыми кровью глазами и пронзительно кричал:
– Ты сдохнешь, тварь, но прежде тебя на веревке приволокут к моему господину и языком заставят лизать его сапоги!
Пока его вели из зала, он не переставая выкрикивал ругательства. И только когда затворились тяжелые двери, визгливый голос замолк. В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое от пережитого волнения дыхание Румиля, с ненавистью смотревшего на послов. Те, окруженные стражниками, с заломленными назад руками, бледные, растерянные, не сводили глаз с лица княгини. Они ждали решения своей участи. Элен молчала. Она даже не успела испугаться, так быстро все произошло. Взглянув на дасар в своей руке, княгиня на миг замерла: лезвие было в крови. Значит, она все же ранила нападавшего. Мрачно улыбнувшись, она вытерла лезвие платком, услужливо поданным Ирлингом, и вложила его в ножны. Помолчала еще немного и ровным, бесстрастным голосом произнесла:
