Телефон, который я так и не взял, замолчал. Я остался в грохоте крови, пробивающейся по моим артериям мерными толчками и всё не желающей угомониться. И тут сзади раздался шум открываемой двери. Я обернулся – в мой номер врывался мужчина. Это был Метек. Он бросился ко мне, повалил на пол и упал на меня сверху.

За окном послышался негромкий хлопок, и тут же в моем номере зазвенели осколки стекла. Я приподнял голову, насколько это позволяло лежащее на мне тело Метека. В зеркале, висящем напротив окна, образовалось аккуратное круглое отверстие, ниже которого зигзагами проступил желтоватый картон. Раздался еще хлопок, и рядом с ним появилась еще одна дырочка, и новая порция кривых осколков посыпалась на пол.

Я ехал в машине с Метеком – он вез меня в аэропорт. У него был арендован маленький мощный «остин» красного цвета, который он держал в подземном паркинге сразу за углом, на авеню Мак-Магона.

Наше знакомство было не лишено пикантности.

– Спокойно, я – ваш коллега, – сказал Метек на чистейшем русском, слезая с моего поверженного тела. – Я здесь, чтобы с вами ничего не случилось.

Я, не понимая еще смысла его слов, отреагировал на русский язык и в ужасе показал ему глазами на стены.

– Не волнуйтесь, номер мы проверили – он чист, – успокоил меня Метек.

Он отвинтил струбцину, бросил камеру на постель, захлопнул раму и задернул занавеску.

Первыми вышли слова, которые были у меня на языке:

– Я только что чуть не застрелил вас.

– Догадываюсь, – усмехнулся он.

Я уцепился за спинку кровати и поднялся на ноги.

– Вы так спокойно об этом говорите. На что вы надеялись?

Метек пожал плечами.

– Я надеялся, что ваш психологический портрет окажется верным.

Идиот! Какой психологический портрет, когда речь идет о твоей жизни?

– А как вы вошли в мой номер?

Метек улыбнулся.

– Дверь была не заперта.

Хорош убийца! Я только покачал головой – мое неминуемое разоблачение, а потом еще внезапное приключение с оксфордским специалистом по скандинавской литературе явно что-то повредило в моем вшитом компьютере.

– Кстати, эта небрежность спасла вам жизнь, – бесцветным голосом констатировал Метек.

Спас мне жизнь он. Убей я его минутой раньше, я сейчас лежал бы у себя в номере. Только аккуратное круглое отверстие было бы не в зеркале, а у меня во лбу. Но меня сейчас занимала не моя сохраненная жизнь, а его.

– А вы знали, почему я хотел вас убить? – спросил я.

– Не уверен! Но вы могли подумать, что это я стрелял в ваших детей. Только, – Метек посмотрел на кучу осколков на полу, – полагаю, нам лучше продолжить этот разговор в другом месте.

В окно ворвался шум автомобиля, въехавшего на нашу улицу с авеню Карно. Левее, у входа в «Бальмораль», скрипнули тормоза. Я сбоку подошел к окну. Из гостиницы быстро вышли двое мужчин – лица сквозь тюлевую занавеску я не разглядел, – и скользнули в машину. Хлопнули дверцы, и автомобиль с визгом понесся вниз.

Метек был прав – задерживаться нам не стоило.

Я наскоро забросил в сумку камеру, рубашки из шкафа, туалетные принадлежности, и мы по лестнице спустились в холл. Я боялся, что мне предстояла еще одна эффектная выписка, но приветливый алжирец за стойкой мирно читал газету.

– Уезжаете, месье? – поднял голову он.

– Да, такси ждет на углу, – сказал я, доставая бумажник. Я говорил уже, я импровизирую очень легко. – Вот, – я положил перед портье сто евро, – боюсь, я случайно разбил зеркало. Вот вам за беспокойство! Всего доброго и до следующего раза!

Это я выкрикнул уже из дверей. Полиция, разумеется, не оплатит разбитого зеркала, так что портье усердствовать, описывая столь предупредительного постояльца, не станет. Хотя он потом сообразит, что я вряд ли стану постоянным клиентом. Этот район, боюсь, закрыт для меня навсегда.

Мы быстрым шагом шли вниз по улице генерала Ланрезака.

– Это были они? – спросил меня Метек, когда мы поравнялись со входом в «Бальмораль». – Двое мужчин восточного вида?

Я кивнул. Вопросы роились в моей голове, но задавать их на ходу, на улице не стоило. Мы вышли на авеню Мак-Магона.

– У меня здесь машина!

Метек кивнул головой на вход в подземный паркинг, и следующие слова он произнес, когда мы уже выезжали на поверхность.

– Выключите мобильный! – Он уже выключал свой. – Теперь возьмите эту машинку и нажмите вот эту кнопку.

Я не задавал лишних вопросов. Машинка была похожа на антирадар, с несколькими светодиодами по краю. Что-то пискнуло, диоды замигали в разном порядке и выстроились в одну зеленую линию.

– Береженого бог бережет! – и это были последние слова, которые Метек сказал по-русски. У него, похоже, практики не было давно. – Теперь можете выключить машинку, включить свой мобильный и начать говорить.

Он всё же включил потихоньку радио. Он тоже слушал «Ностальжи».

– Кстати, куда мы едем?

Кстати! Если рейс снова не задержат, Джессика с Бобби по идее должны прилететь через час-полтора. Я встречу их, потом придумаю что-нибудь, чтобы смотаться на встречу с эмиссаром из Конторы, а дальше уже – что бог пошлет.

– Аэропорт Шарль де Голль.

– Ах, да!

Что, Метек был в курсе моих дел?

– А самолет уже вылетел?

– Не знаю еще.

– Так звоните.

Самолет еще не вылетел. Расчетное время – через час, но они так могут сдвигать вылет час за часом до завтрашнего дня. Я посмотрел на часы:

– Мне всё равно ехать в аэропорт. Так что если вас не затруднит…

– О чем разговор? – коротко отозвался Метек.

Он лихо развернулся через сплошную полосу – мы ехали по авеню де Терн в сторону центра – и помчал к объездной автостраде, лавируя в потоке машин. Бывший гонщик? В любом случае, этот город явно не был для него чужим.

– Времени, на самом деле, у нас не так много, – сказал я, имея в виду всё, что нам предстояло прояснить между собой.

Он понял.

– Тогда начинайте!

Интересно, с чего?

– Ну, что вам надо про меня знать? – пришел мне на помощь Метек. – Что мне надо знать про вас? Мы с вами два сапога пара!

– Сан-Франциско, 27 января 1984 года.

Меня всё еще колотило – я с трудом ворочал языком. Три покушения – то, старое, в Сан-Франциско и, только что, мое на Метека и кого-то из «Бальмораля» на меня – наложились друг на друга. Я даже забыл про Лиз!