– Тебя просят вернуться в «Клюни» и еще раз осмотреть его номер.

Положительно, нам давали указания полные кретины! Меня опять прорвало.

– Нет, это конец всему! Я же проверил всё очень тщательно! Да и туда наверняка уже вселился кто-то другой! К тому же, мне уже сказали, что свободных номеров на сегодняшнюю ночь нет. А я, кстати, уже должен быть в самолете по пути в Токио – я так сказал портье!

– Я помню. Ты же понимаешь: я просто передаю просьбу руководства.

Если бы Николай стал спорить и настаивать, типа Befehl ist Befehl, приказы не обсуждаются, я бы, наверное, уперся. Но против безоружных нет оружия.

– Ты-то хоть осознаешь, что это бессмысленно? – спросил я.

– Я-то да. Но сам знаешь, в жизни много непредсказуемого. Так что и их можно понять. Они, видимо, хотят полностью исключить гостиницу.

– То, что они хотят найти, давно уже в руках французской полиции!

– Скорее всего.

Николай был по-прежнему сама обходительность. Что же он только так потеет?

– Хорошо, – решил я. – Я позвоню в «Клюни». Если каким-то чудом у них окажется свободный номер, я заселюсь туда и попробую еще раз. Будем надеяться, что сегодня дежурит другой портье. Но если номеров нет, я из-за чужой глупости еще раз рисковать не буду.

– Как скажешь.

Я достал визитку отеля. Вот она, предусмотрительность! А кто думал, что мне когда-нибудь еще понадобится гостиница, столь не подходящая моему высокому представлению о собственном статусе? Трубку сняла женщина.

– Скажите, у вас есть свободные номера? Мне неожиданно приходится задержаться на один день.

– Мне жаль, но и у нас всё занято. Хотя… Да, вам повезло – один номер у нас освободился.

По ее голосу я понял, какой именно номер она имела в виду. 404-й – ввиду скоропостижной кончины его обитателя. Мне действительно повезло.

– Супер! – воскликнул я. – Никому его не отдавайте! Я буду у вас через полчаса.

– Хорошо, месье, не беспокойтесь. Ваша фамилия?

Моя фамилия! Действительно, мне же опять придется регистрироваться.

– Эрнесто Лопес! Я вообще-то у вас и ночевал прошлой ночью, в 401-м. Было бы здорово, если бы это был тот же номер!

– Нет, месье, это другой, но на том же этаже. А какая разница? Вы же свои вещи уже взяли! А освободившийся номер намного больше, чем ваш старый.

– Отлично, я еду!

Николай всё понял.

– Тебя поселят прямо в его номер?

Я кивнул.

– Отлично! Я тогда тебя прикрывать не буду. У нас тут еще один аврал случился.

Взгляд у него стал какой-то странный.

– Это как-то связано?

– Нет-нет! Совсем другая история.

Я настаивать, естественно, не стал. Но врать, по крайней мере, своим Николай не умел.

Я прогулочным шагом дошел по пустынной улочке до Сен-Жермен и остановил такси. В другое время я бы, пожалуй, пошел пешком по набережным – это минут двадцать хода, но мне хотелось поскорее разделаться со Штайнером и вернуться в «Феникс». Мы проезжали практически мимо «Де Бюси», и я вспомнил, что надо заказать еще один номер для Бобби и продлить мой до среды. Визитка этого отеля тоже предусмотрительно находилась в моем бумажнике, так что проблема была решена одним минутным звонком.

Машина свернула на Сен-Мишель и остановилась у пешеходного перехода. Только тут я обратил внимание, что таксист был белым и даже французом! Я оставил ему сдачу с десяти евро, что вполне компенсировало слишком короткий пробег.

За стойкой «Клюни» теперь была француженка лет тридцати пяти в строгой белой блузке. Губы у нее были накрашены в морковный цвет, верхние веки – в зеленый, щеки нарумянены, а остальные части лица покрыты толстым слоем светло-коричневого тона. Она нашла мое имя в компьютере, что-то добавила туда, и на этом процедура регистрации была закончена. Заплатить вперед, раз моя кредитка не работала, меня уже не просили – я считался старым клиентом.

Выйдя из лифта и включив свет в коридоре, я долго соображал, куда мне идти. «Де Бюси», «Феникс», теперь опять «Клюни» – в моей голове всё перепуталось. Как в том сне, где дверь справа оказалась слева. Мне пришлось сделать мысленное усилие, чтобы вспомнить, что сон этот снился мне лишь прошлой ночью и что провел я эту ночь как раз здесь, в «Клюни». Я прошел мимо своего старого 401-го и, описав дугу вокруг винтовой лестницы, остановился перед своим новым 404-м номером. Я так долго стоял у лифта, пытаясь понять, где я и куда мне идти, что свет погас. Я не стал зажигать его снова: сквозь замочную скважину сочился свет. Я заткнул его ключом, повернул замок влево и вошел внутрь.

Это снова был безликий, чисто убранный гостиничный номер. И мне даже нечем было отметить в нем свое присутствие – рубашки Николая я вернул ему после нашего пантагрюэлевского завтрака «У Леона», а купить еще один – третий – набор туалетных принадлежностей мне не пришло в голову. Так что я просто бросил свою сумку с видеокамерой на кровать и вытянулся рядом. Я вытащил из-под покрывала длинную, во всю ширину постели, подушку валиком, сложил ее пополам, припечатал головой и задумался. Что еще я мог здесь обследовать, чего не сделал в первый раз? Развинтить корпуса настольных ламп? Осмотреть весь подвесной потолок в ванной? Разобрать настенный фен? Мне нравится, когда ближайшее будущее можно разложить на ряд простых и легко выполнимых задач. Необходимость рассчитаться с Метеком ушла куда-то вглубь, стала мрачным фоном, этаким basso continuo. Вообще всё потеряло реальность – незаметно для себя я заснул.

Я вел машину, но с заднего сиденья. А спереди, на месте водителя, сидел высокий мужик, постоянно заслонявший мне дорогу. Он в управлении автомобилем никакого участия не принимал – ну, за исключением того, что загораживал мне обзор. Я ехал быстро, по левому ряду какой-то набережной, вдоль самого парапета. Мужик – я ненавидел его коротко стриженный затылок долихоцефала – в очередной раз заслонил мне дорогу. Я затормозил и остановился. Как раз вовремя – набережная здесь поворачивала, и не остановись я, мы, пробив парапет, полетели бы в воду.

Меня вырвала из сна ре-минорная токката Баха. В трубке звучал горячий влажный голос Элис.

Я уже говорил: это – мечта эротоманов. Хорошо, что даже по Манхэттену, где парковка в течение дня стоит не меньше двадцати долларов, она не ездит на метро – на нее бы совершали два-три сексуальных нападения ежедневно.