А, между тем, они добрались до того самого помещения, с огромными песочными часами в центре его, которое по свойственной для себя привычке, Алекс назвал центром выдачи призов.

– И что теперь? – спрашивает Еву Алекс, застыв вместе с ней в одном положении с упором на осмотр впереди лежащего пространства.

– Теперь? – с каким-то ехидным подразумеванием отвечает Ева, с яростью смотря в сторону, где находились контейнеры с шарами событий. И Алексу стало как-то не по себе при виде такой Евы.

– А теперь мы будем путём проб и ошибок искать того, кто нам нужен. – Добавляет Ева, вынимая из кармана небольшой шёлковый мешочек.

– Что там? – спрашивает Алекс.

– Бисер. –Даёт ничего не разъясняющий для Алекса ответ Ева.

– Бисер? – недоумённо переспрашивает Алекс.

– Он самый.

– И зачем?

– Это самое лучшее средство по выведению человека из себя.

– Не понял.

Ева поворачивается к Алексу, крепко так на него смотрит, и сжатыми губами даёт разъясняющий ответ. – Нам нужно отыскать свидетеля. А так как у меня есть на его счёт не самые хорошие для него предположения, то будет эффективней использовать для его обнаружения самые радикальные инструменты, в число которых входит бисер. Он за себя цепляет человека, и он начинает всё скрытое в себе проявлять открыто. Это и даст нам вычислить того, в кого будет заложена это розыгрышная программа. – Здесь Ева кивнула в сторону одного из контейнеров, с шарами событий в нём, и Алекс отчасти понял, что она хотела сделать.

А когда ты, в данном случае Алекс, знаешь и очень определённо, что хочет сказать тот, кто этого не говорит на прямую, и видимо для этого есть весьма существенные и резонные причины, – хотя бы такие, что он очень рассчитывает на тебя и на твоё его понимание, – то ты лишними, а в это число входят любые, вопросами не задаёшься, а молча принимаешь им сказанное, и следуешь за тем человеком, кто выбрал с тобой такой уровень доверительного общения.

Что приводит Алекса и Еву на ту верхнюю площадку, типа трапа, на которую в своё время поднимались Алекс с Максимилианом, и которая служила не только для одного наблюдения за шарами, поступающими по специальному конвейеру в сторону приёмного отделения верхней капсулы песочных часов, а этот трап подводил обслуживающий персонал к поставляемым на площадку с боку контейнерам. Где персонал, наделённый специальными полномочиями, вскрывал пломбы контейнера, раскрывал его и запускал его содержимое в работу.

И судя по всему, Ева решила вскрыть один из контейнеров, приготовленных для работы с ним. А вот здесь у Алекса имеются вопросы насчёт того, каким способом она это собирается сделать, когда контейнер был запечатан.

Но как выясняется совсем скоро, то Ева была готова к такому развитию ситуации, а это подтверждало подозрения Алекса насчёт того, что она здесь не только раньше была, но для неё ничего из здесь находящегося не представляет загадки. Ну а насчёт этих контейнеров Пандоры, как про себя их решил небезосновательно назвать Алекс, то по ним она вообще большой специалист, и может с помощью ногтя на своей левой руке вскрыть этот хлипкий замок на нём, который только для виду висит, а так-то, кто хочет, его может вскрыть.

– Мир находится на кончиках пальцев. – Вот таким высказыванием сопроводила Ева вскрытие замка на контейнере, с язвительной иронией посмотрев на то, как щёлкнул замок, открывшись под напором её пальца руки. После чего она открывает крышку контейнера в виде чёрного куба, заглядывает в него на одно мгновение, и переводит свой взгляд на Алекса. Ну а Алекс, видя, как на него выжидающе Ева смотрит и чего-то ждёт, – вот сейчас она почему-то захотела, чтобы конечное решение было ими принято совместно, – пока что точных контуров того, что собирается предпринять Ева, не зная, спрашивает её. – Что там?

– Там? – задумчиво задаётся себе вопросом Ева, немного времени тратит на размышление, и даёт ответ. – Нераскрытые надежды.

– И что ты хочешь сделать? – спрашивает Алекс.

– Что я хочу? – опять переспрашивает Ева, как понимает Алекс, то это связано с её волнением и некоторым сомнением в задуманном деле, где она ожидала большей от него поддержки и инициатив хотя бы потому, что как раз в его сторону ею возлагается много надежд и значит, он должен быть в курсе того, как всё это работает. А зная всё это, будет не так сложно перенести свой опыт на этот куб с нераскрывшимися ещё пока надеждами. Но Алекс, когда это от него требуется незамедлительно проделать, всему этому не отвечает и Еве приходиться на саму себя полагаться. – Мы ценим лишь то, что нам достаётся с трудом. Так мы и добавим некоторых трудностей для реализации того, что называется в человеке перспективы. – Говорит Ева, раскрывает мешочек и высыпает его содержимое в контейнер.

– И что это нам даст? – задался тогда вопросом Алекс, получив на него ничего не значащий, пространный ответ: «Увидишь», который ничего толком не пояснял и мог отнестись к чему и к кому угодно, даже к самому себе, как сейчас это видел в отражении зеркала Алекс, откуда на него смотрело перекошенное лицо подавившегося собой человека, который видно сегодня не смог настолько быть терпимым, чтобы выдерживать очередные выходки и заскоки того в себе, что ему не даёт каждое утро покоя. Вот он и стал всё это в себе сдавливать вот так прямолинейно, до хрипоты в своём горле, ещё при этом как-то уж яростно насмехаясь над самим же собой. – И пикнуть не сможешь без на то моего разрешения.

Что истина первой инстанции, и Алекс не только пикнуть не смеет без разрешения на то самого себя, а он чёта совершенно не понимает, что сейчас с ним сегодня такое происходит, и что ему вдруг в голову взбрело так себя странно вести.

А вот на этот вопрос у него ответ есть. Он сегодня уже два раза встал не с той ноги. Первый раз с кровати, а второй раз, ступая в ванную. А вот это понимание и объяснение происходящего с самим собой, кроме самых волнующих вещей, как то, что у него так в горле першит, и не является ли это предвестником обще респираторного заболевания, – хотя нет, сейчас такое ощущение, что пропала вся слюневая смазка и как будто в горло насыпали песка…вот чёрт! Бисера насыпали в рот, – одёргивает Алекса от самого себя, и он не собирается так легко верить в то, что ему навеяло подсознание, находящееся ещё под впечатлением произошедшего вчера в лаборатории.

Где всё там произошедшее Алекс прогнал через себя во время ночного сна, такого беспокойного, и теперь перед ним начинает вырисовываться настоящая картина его сегодняшнего, такого путанного подъёма, где причиной всему тому, что его сопровождало, – все эти вопросы-сомнения и растерянность в плане непонимания, с чего начать свой подъём, – стало то, что он принял близко к себе всё то, что Ева с помощью этой добавки приготовила для того, кому предстояло пережить собой эту лотерею, приготовленную судьбоносным проведением и доставляемой до адресата обычными человеческими руками, которую из себя представляет далеко не последовательную цепь человеческих решений в ответ на всегда заманчивое предложение внешней и внутренней природы, и созданного ею пространства для манёвров и инициализации этих решений. А так как Алекс неотделимая часть всего этого пространственного решения природы как всем нам в нём быть, то он даже в праве требовать для себя вероятности попадания хотя бы в теории в число тех людей, на чей счёт тут разыгрывается эта лотерея.

– Так что вполне вероятно, что мы с Евой засыпали этот песок тщеславия прямо в моё сознание. – Пытаясь протолкнуть в себя с помощью внутренних слюнных резервов всю эту россыпь хрипоты и сухости, сделал такой, весьма сложный для себя вывод Алекс. – А я, как тот человек с чёрствым сердцем, всегда считающий, что моё дело сторона и то, что касается кого-то там, меня никогда не коснётся, – как есть свидетель, – не только не остановил Еву, а даже был не прочь, чтобы она добавила этих сыпучих проблем. А теперь, когда выясняется, что всё это касалось меня, то чего ещё удивляемся. Сам же гад, просил. – Перекосившись на этом замечании лицом, Алекс упёрся взглядом в отражение зеркало, видимо пытаясь заглянуть в свою подлую душу и узнать, что им движет.