Вечером с Галей они устроили пир с настоящим чаем, сахаром, сухой колбасой и оладьями. Опять поболтали ни о чём и разошлись по кроватям. Девушка, конечно, задумчиво смотрела на него, как умеют только девушки, но Банщик не мог нормально флиртовать. Слишком тяжела была ещё рана, она кровоточила беззвучно и невидимыми каплями на душе, особенно после картины ада на кладбище острова Декабристов, и не было на свете той силы, которая бы помогла просто немного облегчить эту боль. Галя была для него скорее, как младшая сестренка и не более. Утром, одевшись в свежую форму, он пошел в Большой Дом на Литейном.
Большой Дом встретил его сегодня тишиной своих длинных коридоров и гробовой массивностью добротных дверей кабинетов. Дорога была уже знакомой, и он вскоре и вовремя стоял перед нужной дверью. Получив разрешение, вошёл. Шиндель встретил его радостно, как желанного гостя, предложил сесть. Затем не убирая улыбку с комичной физиономии порылся у себя на столе, достал папочку и вынув оттуда чистенький листочек бумаги с колонкой записей положил его перед собой. И началось.
Сначала это казалось весёлой беседой, так как лопоухая голова Шинделя никак не вязалась с серьезной и ответственной работой, выполняемой им., посыпались вопросы один страннее другого.
— Почему вы расстреляли потенциальных агентов на Гогланде?
— Каких агентов? — не понял банщик.
— Вот вы пишите, что взяли в плен троих финских солдат. Так?
— Да. Такое было.
— Почему вы их расстреляли, а не попытались завербовать и отпустить на финскую сторону?
— У нас просто не было на это времени.
Ну не рассказывать же идиоту о том, что людей своих было мало даже для обороны, а выделять минимум двух бойцов для охраны пленных и выделять им какое-то специальное место — это было вообще за гранью реального. Но Банщик попытался это сделать, чувствуя, что понимания не добился.
— Почему вы не перевели захваченные плав средства на Лавассааре?
— Каким образом? По трехметровым торосам из льда?
— По полыньям, по просветам. Вы же штурман.
Банщик сразу понял, что этот ушастый воин вовсе не дружит с головой. Что он обычный сумасшедший.
— Почему вы не отошли с основными группами, а остались на острове? И вообще почему вы отошли?
— Я прикрывал отход. Силы были не равны. На нас шло четыре батальона при поддержке танкеток, легких танков и бронемашин, при поддержке артиллерии и минометов. После высадки финских сил и расчленения обороны мы не могли больше оказывать им сопротивления. Ранее обещанная нам авиационная поддержка отсутствовала.
— Я вас спрашиваю почему вы отошли без приказа, а не о силах противника.
— Почему вы остались на острове?
— Потому, что капитан-лейтенант был ранен и 30 солдат, в случае его смерти остались бы без командира.
— Когда вас завербовали? — вдруг закричал фальцетом Шиндель.
— Я спрашиваю ещё раз, когда вас завербовали белофинны?
— Меня никто не вербовал, я дрался до последней возможности.
— Почему вы не вынесли с поля боя капитан-лейтенанта?
— Он был безнадёжно ранен и остался прикрывать наш отход добровольно.
— Вы бросили своего командира в бою. Имейте ввиду, что нам всё известно по показаниям полковника Баринова и его солдат!
— Я никого не бросал, а наоборот вывел 17 человек.
— Почему посланное вам подкрепление блуждало по льду целых четыре дня? Вы же устанавливали метки по пути следования?
Похоже этот крикливый идиот совершенно не слышал о подвижках льда в море.
— Встать, когда я с вами разговариваю! Смирно! Всё из карманов на мой стол!
В кабинет вошли два крепких бугая. Дело стало принимать совершенно худой оборот.
— Почему на Большом Тютерсе вы потеряли всю группу и остались в живых в одиночку? — закричал Шиндель.
Банщик получил сильнейший удар в правое ухо, но устоял на ногах.
— Всё из карманов ко мне на стол! Я вам приказываю!
Банщик стал вытаскивать перочинный нож, зажигалку, кисет с махоркой и бумагой, носовой платок как вдруг… из платка на стол выпал газетный свёрток с жёлтой десяткой и камешком. У Банщика похолодела спина. Он машинально переложил всё из старых брюк в брюки, отглаженные и забыл о свёртке.
— Это твоя плата за предательство, ублюдок!? — вдруг завизжал карлик с лопоухими ушами.
После этого с кителя Банщика сорвали медаль и его стали избивать в четыре руки, а потом, когда он упал, в четыре ноги. Он только и мог, что, защищая голову и лицо руками сжаться в комок. Прилетало ему профессионально и изрядно.
— Псих ненормальный. — подумал банщик и потерял сознание.
Случайная инициация
Сначала я завёл лохматое чудище на борт яхты и изолировал его от воды, закрыв все водонепроницаемые двери. Затем я перетаскал на борт остаток, включая клетку с котом. Потом соединил всё вместе и открыл клетку с котом, предварительно закрыв дверь, через которую вёл погрузку груза и набор экипажа.
Посмотрев на лохмы волосатика, лежащего на кожаном диване, я понял, что нужна не просто расчёска, но большая щётка для волос этого черномазого любителя воды. Пришлось, задав корма команде, снова идти в город и покупать предмет ухода за волосами, который для меня был упразднён как класс лет двадцать тому назад. Продавщица, выбивая чек, на щётку для волос окинула отсутствие шевелюры на моей голове подозрительным взглядом, но не стала ничего спрашивать даже на литовском.
Возвратившись на борт мужского ковчега, я увидел двух мышек в удивительно мёртвом состоянии на палубе. Пришлось произвести погребение тел в ускоренном порядке и, открыв дверь в надстройку и закрыв её снова за собой, сразу проверить наличие всей команды на борту. Команда невозмутимо посапывала на диване. Снизу лежало чёрное чудовище и пускало слюни, а на нём мирно спал кот. Как он сумел выбраться из салона, сойти на берег и поймав два мыша, вернуться обратно, осталось для меня загадкой.
Попробовав рацион зверинца, я нашел его плохо подходящим для себя. Пришлось готовить ужин. После приёма пищи меня всегда клонит ко сну. Я включил внешнее освещение и пошел спать. Ночью кто-то лазил по мне, а потом пристроившись в ногах заснул.
Утром меня что-то мокро лизнуло в лысину и что-то протопало от ног до головы не взирая. Открыв глаза, я увидел всю команду в сборе, всё понял и задал ребятам корм. Затем вывел чёрного зверя на палубу и привязал рядом со шпигатом. Кот не требовал ничего и сам деятельно скрёбся в просторной пластмассовой ванночке, наполненной специальным составом с добавлением ароматизатора. Я тоже совершил круг почёта и даже вымылся под душем. Немного перекусил и стал ждать Маргариту для проведения экзекуции над самым мелким членом экипажа в виде вакцинации.
Выходило так, что утренних дел у меня прибавилось, а рабочих рук на палубе стало явно не хватать. Хорошо хоть команда у меня довольно смышлёная. Чёрная туча не пытается сигануть за борт, а кот даже снабжает меня провиантом. Не успел я посмотреть новости в своем компе, как раздался призывный гудок и мне пришлось ловить мелкое, но деятельное серое создание и пихать его в клетку, получив несколько болезненных царапин на руках. Но в общем и целом всё прошло довольно спокойно. Только серый явно затаил на меня обиду. Я это видел по его зелёным и, как оказалось, злопамятным глазам.
Вернувшись домой, мы с серым комочком попрощались с Маргаритой и пошли жить своей морской жизнью. Мне надо было скатить водой как следует верхнюю палубу, убрав соль Балтики и следы жизнедеятельности нашего бессменного часового в лице Цыганка с железа корпуса, что я и сделал, использовав практически всю пресную воду. При этом доставил удовольствие и чёрному добродушному чудовищу. После этого я заказал на вечер подключение пресной воды с берега у портовых служб. Затем мне пришлось заказать небольшую ванну два метра на метр и глубиной семьдесят сантиметров из нержавейки для собаки. Ванну я планировал установить на главной палубе для купания Цыганка, который ловил кайф от жизни, сопровождая меня на поводке. Обрезков пищевой нержавейки на судоремонтном заводе было много, так как она шла на оборудованье рыбных цехов траулеров — заводов. Ванну нам обещали сделать к завтрашнему вечеру.
