– Бог он, говорю вам! Как он явился, ни одного духа в округе не показывается! Говорю вам это, они Бога нашего боятся, – гордо объявила бабушка Ната.

– И ведь правда! – женщины дружно закивали. – Давно к нам уже чудовища не захаживали.

– Я сегодня мальчонку тоже с подношением отправляла. Его благословение нам пригодится, – внезапно произнесла худая высокая женщина с ребенком на руках.

Кажется, словно никто и никогда не видел ее без него. На молодом лице было даже уже больше морщин, чем у бабки Наты.

– Ой, не знаю, Заря… Вдруг ему это не понравится, – обеспокоенно сказала одна из женщин. А другие обеспокоенно начали шептаться.

– Не думаю, что ему будет дело до мальчишки, – с толикой пренебрежения произнесла она.

Ночь была буйной, как никогда прежде. Доски домов трещали, а домашний скот испуганно кричал. Каждый в деревне проснулся и второпях затаскивал скотину в дом. Люди были неспокойны, и женщины стали судачить о гневе божьем.

В это же время в нескольких километрах от той деревни был одинокий, покосившийся, старый дом, на Веренцевой дороге. Из него не исходило звуков, только тихий скрип досок, желающих отлететь от крыши. Стук вывески и скрип петель. Свет, горевший на втором этаже, был единственным напоминанием о том, что там кто-то живет.

Комната на втором этаже была небольшой, а свободного места в ней было еще меньше. Возле стены стояла кровать с занавеской, закиданная одеждой, словно вешалка. Маленький шкаф был приоткрыт, и оттуда свисали скомканные вместе вещи, будто пытались сбежать. На полу стояли несколько цветочных горшков и валялись бумаги. В некоторых местах стояли колбы, в которые капала дождевая вода из щелей в крыше. Все вещи на полках были сдвинуты в сторону окна. Рядом с окном был стол с той самой свечой. Она практически догорела, и огонь медленно утопал в жидком воске. Воск растекся по столу, что, казалось, совершенно не смущало хозяина дома.

В тусклом свете дрожащей свечи можно было различить темную фигуру. Силуэт сидел за столом, слегка нависая над письмом. Стол явно был для него чуть ниже, чем того требовала бы его спина.

Периодически отблескивающие от свечи глаза всматривались в темноту. На долю секунды его голова замерла, вслушиваясь в каждый шорох. Спустя пару секунд он снова плавно выводил все буквы, но в конце остановился. После долгой паузы, слегка скрипя, перо вывело имя. «…P.S. Амос Омнитус».

В углу комнаты что-то зашевелилось. Своими тонкими длинными пальцами мужчина быстро сложил письмо. Нечто выдвинулось из тьмы.

– У тебя появились от меня секреты, хозяин? – шипяще спросила тень, что обрела вид существа, похожего на большого гривистого волка.

Его бледно-голубые глаза лютена сияли через всю комнату. На морде красовалась безобразная улыбка. Некоторые клыки торчали во все стороны. Раз увидишь такое безобразие, не забудешь никогда. Существо оттолкнулось длинными лапами от пола и медленно словно поплыло по воздуху, оставляя за собой след из дымки.

– Вероятно, – коротко и твердо ответил человек, заклеивая конверт и ставя печать.

Существо слегка отклонило голову назад от возмущения, так, словно его щелкнули по носу. Хозяин встал, спрятав письмо в потайную маленькую сумку на груди. Резким движением прикрыл кардиганом. Подойдя к окну, он посмотрел вдаль.

По стеклу барабанил дождь. Молнии освещали то, как бушующий ветер сгибал деревья. От раскатов грома дрожали стекла. Существо парило за спиной человека, вглядываясь в его выражение лица. Он что-то хотел сказать, но черноволосый опередил его. Новая вспышка молнии отразила молодое лицо человека с большим шрамом от ожога на правой щеке. Позади него виднелась безобразная кривая морда чудовища.

– Я чувствую, что завтра меня ждет что-то любопытное, – сказал он, смотря в никуда. Волк перевернулся в воздухе, слегка подплыв к хозяину.

– Даже природа говорит, что завтра не добрый день. Тебе стоит остаться в лавке, – словно обеспокоенно произнесло оно.

Хотя на его морде все эмоции выглядели странно, смешиваясь с его прежней жутковатой улыбкой. Ее он явно позаимствовал у гиен. Человек в отражении нахмурился. Зеленые глаза осветила молния, отчего на мгновение показалось, что они засветились.

– Впервые за столько лет я не соглашусь с тобой в этом чувстве. – Волк вздохнул и растворился, поглядывая на ту заветную сумку с интересующим его письмом.

Несколько раз за ночь лютен возвращался, чтобы глянуть на содержимое письма. Но за ночь хозяин не раз просыпался, судорожно проверяя письмо.

Как только первые лучи солнца осветили дом, мужчина поднялся с кровати. Он надел свой зеленый кардиган с полами чуть ниже колен. Несмотря на свою потрепанность, тот все еще был теплым и мягким, чем так нравился своему обладателю. Накинул кожаную сумку через плечо, зачесал свои отросшие почти до плеч черные волосы назад, надел алхимические перчатки, ладони в которых были из плотной кожи. Перед входной дверью по обычаю стояла его трость. На навершии было нечто напоминающее ворона с пилообразным клювом и змеиным хвостом.

Он вышел в коридор и спустился на первый этаж, где располагалась его лавка. Помещение было маленьким и слабо освещенным. Справа была стойка продавца. За ней высокий шкаф, наполненный разнообразными склянками. Напротив них, прямо у входной двери, стоял камин. Пройдя через помещение своей лавки, мужчина вышел из дома. До ближайшей деревни пешком человеку было бы около получаса спокойным шагом.

Мужчина обернулся темно-серым, почти черным гривистым волком. Он был не таким большим, как то чудовище, что следовало везде за ним, и с нормальной мордой. Переступив с ноги на ногу, он отправился в путь.

Когда из-за деревьев стали виднеться крыши домов, мужчина обернулся человеком, отряхнул руки, похлопав теми друг о друга. Он поправил одежду и, нарочито опираясь на трость, вышел на основную дорогу. Последствия ночной бури были на каждом шагу, от сломанных веток до кусков чьего-то забора.

Проходя мимо изб, он то и дело ловил на себе взгляды девушек. Как и всегда, девушки поглядывали на него, смущенно отводя взгляды. Матери сразу загоняли тех обратно в избы.

– Ну мам, – ворчала одна из девиц. Это была старшая из дочерей Марфы.

Любава была пухленькой и всегда одевалась достаточно вызывающе по местным меркам. Платья с большими вырезами были ее любимыми.

– Не мамкай мне, заходи в дом, пока тебя не приворожили, – ворчала мать, загоняя дочерей обратно в дом и сама заходя с ними.

Мужчина уже привык к косым взглядам и притоптываниям за спиной. Так было уже пару лет с того момента, как он впервые заглянул в эту деревню.

Своей хромой походкой он поковылял мимо торговых лавок, к дому старосты, у которого можно было закупить не местные ингредиенты. Его дом не был самым большим в деревне, но был самым уютным, по мнению лекаря. Его крыша упиралась в холмы и была уже полностью покрыта травой. Выглядело так, словно сам дом находится в холме. К тому же из него всегда пахло пирожками. Жены старосты давно не стало, но запах ее выпечки все так же был на своем месте. Это было благодаря зелью, которое сделал Амос по просьбе старосты.

Седой, но очень крепкий телом мужичок сидел на лавке у дома и курил трубку. Его кудрявые волосы спадали на морщинистое лицо. Заметив гостя, он радостно улыбнулся и помахал рукой, в которой все еще была трубка.

– О, старый друг, за товаром пожаловал? О-хо-хо… не ждал тебя так рано… сейчас что-нибудь найду для тебя… – Он начал вставать, но чародей остановил его, слегка коснувшись плеча.

– Сегодня, Ярентий, я за другим пришел.

Староста удивленно вскинул бровь. Раньше он приходил только за травами и иногда едой. Всегда в одно и то же время в один и тот же день.