— Да ладно, герой. Я знаю, что тебе там хреново под завязку. Давить не буду, обещаю. Просто бережно посыплю раны солью. Идёт?

— Говнюк ты, Федя.

— Это я знаю, — хохочет тот.

— Я тоже кое-что знаю: у меня временно аллергия на счастливых людей.

— Я буду максимально грустно улыбаться, отвечаю. И вообще, всё для тебя, родной. Кидай адрес, вызову тебе такси.

— Ладно. Но такси не нужно — я на тачке.

— Вот чёрт, а я думал, что мы весело с тобой нажрёмся до поросячьего визга, а потом ты мне поплачешься в жилетку, — расстроенно тянет Стафеев, а я качаю головой, прикидывая в уме, стоит ли вообще погружаться в это гнилое болото. По трезвому я ещё держусь, но если выпью, то всё — тушите свет. Двести процентов из ста, что я начну звонить или писать Веронике, клясться ей в вечной любви и умолять дать мне ещё один грёбаный шанс.

Короче, я буду эпически позориться.

А оно мне надо?

— Хрен с тобой Федя. Уговорил, — вздохнул я, понимая, что мне нужно это соприкосновение по касательной с жизнью Истоминой.

Крошечная доза, чтобы остаться на плаву.

Спустя ровно полчаса я с удивлением смотрел на элитную многоэтажку на Воробьёвых горах. Хмыкнул, вспоминая, что как-то тусил здесь у друга в пентхаусе ещё на втором курсе. Он, кстати, если мне не изменяет память, тоже был баскетболистом. Эх, какая беззаботная была тогда у меня жизнь, а ещё совершенно пустая и стылая. В точности, как и сейчас.

Скривился, но шагнул дальше, а ещё через минут пять уже стоял у смутно знакомой двери и жал на звонок. А когда мне открыли, то пазл окончательно сложился у меня голове.

— Бас! — заорал приветственно мой давний приятель Макс Брагар. — Это реально ты! Охренеть, чувак! Ну проходи, коль не шутишь.

На заднем плане, привалившись к стене, стоял и Стафеев, улыбаясь мне во все свои тридцать два белоснежных зуба. Мы тут же все дружно обнялись и ввалились в гостиную, где добрая половина присутствующих была мне хорошо знакома. Начался галдёж, быстрое знакомство с теми, кого я видел впервые — в основном игроки из команды Фёдора и ещё пара человек.

А уже в следующую минуту я нахмурился, а затем и вовсе проморгался, когда мой взгляд упал на тоненькую, почти невесомую блондинку, которая впорхнула в помещение с застеклённой террасы, где она сидела с другими девчонками.

Короткий обмен любезностями с вновь прибывшими, а я глаз не могу оторвать от знакомого лица. Пялюсь, как баран на новые ворота, а затем перебиваю девушку, прежде чем она успевает представиться.

— А ты ведь Алина, так?

— Так, — кивает она и улыбается, демонстрируя ямочку на одной щеке, — а мы знакомы?

Я только хмыкаю и качаю головой.

— Скорее нет, чем да.

— И что это значит? — толкает меня в бок Брагар, но я лишь пожимаю плечами.

— Просто мы с Алиной родом из одного города, Макс. Я её видел, — чуть мнусь и качаю головой, подбирая нужные слова, а затем развожу руками, — так скажем, на паре фотографий.

— Ах, вот в чём дело, — смеётся девушка, — оказывается, какой тесный мир, да?

— Да, — соглашаюсь я и тут же для себя понимаю, что зря я так поспешно разругался с Аммо.

Ай-я-яй!

На остаток вечера отпускаю своих демонов. Топлю их, наслаждаясь их предсмертными хрипами. И только потом, в беспроглядном тумане, позволяю себе задать вопрос Стафееву.

— Ну как она?

— А если хорошо, ты будешь рад?

— Да, — честно отвечаю я. И плевать, если от такого исхода я сдохну. Я заслужил этот несчастливый конец.

Точка!

Домой добрался лишь под утро. И уже конкретно так на рогах, радуясь, что не дал возможности Стафееву покопошиться в моей душе и залить её ядом. Но уснуть сразу не смог. Нужна была дополнительная анестезия для гудящих нервов и скулящего от тоски сердца.

Открыл профиль Истомы в телефоне. Пролистал несколько украденных исподтишка фотографий. Завис на целую вечность на её нереально красивом лице. Такая милая, такая добрая, такая чистая девчонка.

Лучшая! Но уже не моя...

И так до ломоты в костях хотелось ещё хотя бы раз услышать её голос. Сказать последнее «прости».

Глаза снова застопорились на её номере телефона. Прогорклый ком забил горло, а я тяжело выдохнул, зная, что никогда ей не позвоню. Она же меня просила. А я себе уже пообещал.

Вот только, прежде чем заблокировать телефон и погрузиться в свои мутные сны, мои пальцы соскользнули и всё-таки нажали на заветные цифры.

— Фак! — покрылся я ледяной коркой, пытаясь отключиться, но на нервяке руки тряслись так сильно, что ровным счётом ничего у меня не получалось.

Пошёл дозвон...

Глава 38 – Пожары

Вероника

Утро нового дня встретило меня почти невыносимой долбёжкой ментальным отбойным молотком по мозгам. Застонала. Накрылась подушкой с головой и захлопнула глаза, умоляя собственное сознание вновь нырнуть в спасительные сны.

Там было море, крик чаек на ветру, соль на губах и глаза цвета тёплого шоколада, которые смотрели на меня так тепло, так выжидающе. Будто бы я по-настоящему была нужна. Всегда!

А не только тогда, где за мой счёт можно было приятно и весело провести время.

— Улетел, — прошептала я одними губами и скуксилась, ощущая в груди такую зияющую пустоту, что хотелось орать в голос. И совершенно абсурдно крыло отчаянием. Когда Ярослав был здесь, в этом самом городе, я ещё верила, что всё это не конец. Ещё надеялась, что наши жизни где-то соприкоснутся на миг и вспыхнут ярким фейерверком.

Дура. Знаю. А теперь всё.

Я победила. Выстояла. Не дала вновь расколошматить своё сердце вдребезги. Но какой ценой?

И мне бы радоваться, да не получается. Я пытаюсь вычистить свой внутренний мир от мусора из прошлого и жить дальше, будто бы ничего и не было. Да не могу. Там, глубоко внутри меня другая, маленькая и глупенькая Вероника, всё ещё мечтала вновь обмануться им — мальчиком, у которого не было сердца. Или было, да только билось оно не для нас.

Ведь как поверить в эту волшебную сказку, где тот, что однажды предал и растоптал, вдруг постучал в твою дверь вновь, клятвенно обещая любовь до гроба? Как и в прошлый раз. А теперь как быть? Меня ведь так часто в этой жизни обманывали и пинали... что уж говорить о моём бедном, не единожды битом сердце?

С протестующим стоном, но я всё-таки заставила себя встать с кровати, а затем поплелась в душ. После на кухню, где планировала хотя бы что-то затолкать себе в рот, но так и не смогла. Просто застыла посреди кухни и поняла, что задыхаюсь! Что, как Алиса, падаю в глубокую кроличью нору и не могу остановиться.

Крутанулась на месте, кинулась в спальню, наобум надевая на себя какие-то тряпки без разбора. А затем ломанулась на выход. Мне нужен был воздух. Мне было необходимо прочистить мозги, потому что слишком много в них скопилось противоречивых желаний. Таких, которые ни к чему хорошему не приводят.

Например, позвонить ЕМУ и сказать, что его я ненавижу. За боль эту дикую, что до сих пор живет в сердце. За ломку без него. За чувства, которые расплодились во мне как тараканы, и их уже не вытравишь ни одним, даже самым термоядерным дихлофосом.

— Ник? — услышала я за собой хриплый, лишённый эмоций голос лучшей подруги. — Ты куда?

— Не знаю.

— Не бросай меня одну, ладно?

— Не брошу, — мотнула я головой.

Спустя минут десять мы обе сидели в какой-то безымянной кофейне и давились свежей выпечкой, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. И молчали. Сказать было нечего. Тотальный эмоциональный ахтунг давил на нас со всех сторон. Сплющивал и насиловал сознание. Пока кофе всё-таки не был выпит и стало совсем невмоготу.

— Я думаю, сегодня позвонить отцу. Он мне сразу предлагал поступать в Москву или Питер, да и жильё у нас там есть. Поедешь со мной?

— А учёба?

— Переведёмся. Ты ведь отличница, а у меня папа богатый, — пожала Марта плечами.

— Только не в Москву. Там... ОН.

— Мест на карте много, так что найдём куда сбежать.