– Будешь много болтать, решу, что ты сам мною заинтересовался, – буркнула она Денису, мечтая, чтобы наконец прозвенел звонок.

– А я это и не скрываю, – ухмыльнулся тот, но тут желание Насти сбылось, и звонок наконец зазвенел. А на уроке она обнаружила, что это биология у них с прежней школой совпадала, а вот по математике лицеисты ушли далеко вперед. Какой там думать про Марка, Лизу или Дениса! Понять бы, как решать задачки! Да и сидеть в переменку с учебником было теперь не прикрытием, а необходимостью.

Зато на химии она спасла класс от опроса, вызвавшись отвечать у доски, и не заметила, как обросла новыми приятельницами, которые просили помочь по химии, спрашивали адресок, где Настя делает ногти, и уточняли, сидит ли она на диете. В общем, ничего делать и не пришлось. Зря боялась.

Если Денис и был недоволен таким поворотом, то никак это не выражал. Так, хмыкал иногда, когда она разговаривала с кем-то из ящерок, которые тоже оказались ни бум-бум в химии. И всегда был рад, когда Настя спрашивала что-то у него. Делился своими знаниями он охотно, словно до сих пор не было никого, кто спросил бы его о чем-то.

– Через полтора месяца уедут, поэтому скоро начнутся контрольные, чтобы те, кто вернется, не пропустил ничего. На каникулы раньше уйдем, – пояснил как-то Денис, едва Настя рухнула на соседний с ним стул. Сегодня ей было особенно тяжело. Под ноги попалась пара змеелюдов класса шестого, и вот эти были совсем дикие, чудом ее не покусали. Тыкали пальцем, хихикали. Поди еще пойми, что их так рассмешило!

– Думаешь, кто-то не вернется? – без особого любопытства спросила Настя. Игры богатых мажоров ее не волновали. В прошлой школе были такие же, только люди. Устраивали ночные гонки по городу, пока один не влетел в столб. Разница только в масштабе да в искусственно нагнанной таинственности.

– Разумеется, – ухмыльнулся Денис. – Сама посуди. Наши ящерки могут и не поехать – они взрослеют медленнее. – Даже с тремя змеелюдами из Бэ их все равно всего десять. Значит, будут чужаки. И опять же, Семин.

Он сказал это так, будто этого было достаточно, и Настя разозлилась. Она вообще была разочарована в змеелюдах. То, что она слышала о них раньше, заставляло ее представлять каких-то сверхлюдей вроде мутантов из комиксов. Но они были, скорее, такими, как их охарактеризовал ее отец. Наглыми. Богатыми. Бездельниками.

– Ты как-то много о них знаешь, – заметила она. – Следишь?

Денис пожал плечами. Не обиделся.

– Слежу, – признался он спокойно. – Мне скучно. Я тут самый старший и давно уже готов к экзаменам. Но родители хотели, чтобы я закончил школу со всеми. Я до восьмого класса был на домашнем обучении и потом еще… год пропустил.

Настя тут же забыла, что хотела сказать после этого, бросила на него оценивающий взгляд. Нет, не похож на змеелюда. А кто еще будет оставаться на домашнем обучении несколько лет? И еще сильнее сама на себя разозлилась. Как будто по его бледному, словно мучнистому, лицу не видно! Денису с его рыхлым бледным телом, прозрачными светлыми глазами и вялыми экономными движениями очень шли больничная койка и капельницы. Настя как-то сразу представила его так, и все встало на свои места.

– Болел? – коротко спросила она, не уверенная, что готова к подробностям. Но Денис лишь коротко кивнул. «Да».

– Ко мне ходили учителя из школы, занимались со мной, – торопливо добавил к кивку Денис. Словно и впрямь решил, что она на него подумала плохое. – Так что я учился неплохо. А в том году операция и восстановление затянулись. Вот и пришлось остаться на второй год.

Он криво усмехнулся, но Настя уже привыкла к этим его ухмылкам.

– Получается, ты тоже новенький, – догадалась она. – А про одноклассников знаешь много!

Денис снова пожал плечами с самым независимым видом.

– Так в одной школе учимся, они были просто на год младше, – пояснил он. Настя кивнула. Она в своей школе тоже знала тех, кто чуть младше или старше. С некоторыми дружила… Дружба почти со всеми развалилась после перехода в лицей.

На частые встречи не хватало времени, кое-кто из подруг осуждал ее за лицей – как будто она должна была продолжать учиться со всеми лишь потому, что у других не было возможности перейти! Самая близкая, Ксюша, взяла и обиделась за Антона. Как будто это Настина вина, что он перевелся в лицей. В общем, сплошные тараканы в чужих головах, а у Насти не было даже времени как следует попереживать из-за этого! Учеба отнимала все свободное время, а ведь был еще теннис, и домашние дела никто не отменял. Они с папой жили вдвоем, и он определенно был рад, когда Настя взяла на себя готовку и время от времени прибиралась сама, не вызывая теток из клининга. Все-таки и эти деньги были не лишними.

– Итак, ты считаешь, что вернутся не все, – Настя сменила тему разговора на менее опасную. – Почему? Разве они не могут просто пропустить кого-то вперед, того же Семина, и спокойно погулять недельку по горам? Они же не дикие, чтобы всерьез идти убивать.

Денис позволил себе короткую улыбку. Она не походила на его обычные ухмылки, была такой… грустной, что ли?

– Не дикие, – согласился он. – Змеелюды по-своему цивилизованны и достаточно давно интегрировались в человеческое общество, это так. Но представь, что у тебя есть враг. Недруг. Соперник. И есть возможность убрать его раз и навсегда и при этом остаться невиновным. Неужели ты не воспользуешься шансом?

Настя задумалась. Она попыталась вспомнить хоть кого-то, кого можно было назвать врагом. В третьем классе соседка по парте Мила приклеила к ее волосам жвачку – пришлось постричься в короткое каре, что на ее пушистых волнистых волосах совершенно не смотрелось, а еще обзывалась «косоглазой лягушкой» из-за зеленых Настиных глаз, кончики которых были чуть вытянуты к вискам.

Папа тогда ей впервые серьезно объяснил, что она на самом деле красивая, а потом Настя увидела в магазине шоколадку «Милка», и Мила до конца восьмого класса для всех стала «коровой». Но убивать за это? Нет.

А никого серьезнее Милы в врагах у Насти не числилось.

– Тебе повезло, – с легким осуждением ответил на ее покачивание головой Денис. Будто она обязана была к одиннадцатому классу обзавестись кучей врагов. – Ты выглядишь человеком, стремящимся к справедливости, а у таких обычно много врагов. Много их и у любого змеелюда, особенно у тех, что ближе к власти. Там свои погремушки, короче.

В этот раз Денис больше ничего не сказал, но Настя уже была заинтригована и через пару дней все-таки вытянула подробности. Как оказалось, Нефедов-старший работал в одном концерне с Семиным и Куликовым, сын которого Федя был одним из закадычных друзей Марка и постоянно вертелся рядом с ним. Настя еще подумала, что это круто, наверное, учиться и дружить с тем, с кем потом вместе входить в совет директоров. Она смутно понимала, что это значит, что-то вроде как вместе руководить бизнесом. И Семину это предстояло делать с лучшим другом. Повезло. А вот Денису повезло меньше – ему тоже предстояло работать с этими двумя, а он даже близко к ним не подходил.

– Люди редко поднимаются в таких компаниях на уровень, куда попал мой отец, – нехотя пояснил ей Денис, когда Настя вцепилась, словно клещ, чтобы узнать подробности. – Мне будет непросто с этими мажорами.

Настю покорило, что он использовал то же слово, что и она держала в мыслях, и она от него отстала. Сама она тоже не захотела общаться с этими зазвездившимися одноклассниками, уверенными, что им все должны. И если ящерки еще подходили к ней, чтобы она объяснила химию, то змеелюды просто смотрели, как сквозь пустое место. Неприятно, хоть и не смертельно.

«После осенних каникул вернутся не все, – повторяла себе Настя, вынужденная, как и все, отодвигаться в сторону, когда через класс шли змеелюды. Словно она и впрямь была невидимкой, а они – королями мира. – И наверняка те, что вернутся, будут уже не такими наглыми!»

Она даже начала свое маленькое расследование и убедилась, что змеелюдов в принципе сильно меньше, чем людей, и среди них еще меньше тех, кто публично оборачивался. По версии некоторых исследователей, дело было в том, что публичный оборот приравнивался к публичному же оголению, что не приветствовалось в обществе, но сама Настя считала, что правы другие исследователи. Те, что считали это признаком силы, которой обладали немногие. Это было атавизмом, все эти хвосты, зубы и странные глаза. От них остались лишь чешуйки на теле, которые часто походили на выпуклые татуировки и только.