Бубко не сразу отцепился от него, но мне удалось забрать пистолет-пулемёт. УНИТовец, которого Вениамин со своими коллегами разоружил, лежал без сознания.

– Я людей убил, – произнёс Бубко.

– Или они бы убили тебя, – громко сказал ему один из коллег.

– Вы не понимаете?! – начал метаться из стороны в сторону Вениамин и, в конечном счёте получил от одного из техников громкую пощёчину.

Не поддерживаю подобные методы, но этот шлепок вернул нам Бубко в адекватное состояние.

Через несколько мгновений появились и кубинцы, вооруженные автоматами Калашникова различных вариаций, экипированные разгрузками с карманами под запасные магазины. Одеты они были в летнюю полевую форму в расцветке «Серая ящерица». Чем-то напоминающую наш камуфляж «Бутан», только цветовые тона другие.

– Комо эста? – спросил один из них, что означало традиционное для кубинцев «как дела».

Парень был невысокого роста со шрамом под глазом. Его рука была перевязана бинтом, который уже слегка пропитался кровью.

– Нормально, – спокойно ответил я ему на испанском.

Кубинец огляделся, рассмотрев тела ангольцев.

– Я и вижу, – ответил он уже на русском с небольшим акцентом.

– Это хорошо, что русский спецназ на самолёте летел, – сказал уже другой кубинец, осмотрев тело главаря ангольцев. – Троих в лоб, двоих в глаз, а тех, что в кустах очередью из ППШ.

– Хорошая работа, коллеги, – сказал нам кубинец со шрамом.

– Мы не спецназовцы. Я – лётчик, а это техники с моего полка, – ответил я.

Скрывать смысла не было, поскольку однозначно кубинцы знали, кто летел на Ан-12.

Пока я проверял наличие патронов в барабанном магазине ППШ, кто-то уже побежал навстречу с испано-говорящими отрядами с просьбой быстрее доставить его в Лубанго. Кубинцы же ничего не обещали, а только сказали ждать транспорт.

Я посмотрел на мальчугана и его отца, которые прижались друг к другу, сидя на земле. Мужчина-анголец был сильно избит, но старался улыбаться мне. Малец же достал из кармана своих шортиков ту самую конфетку «Дубок», которую я дал ему в самолёте. Съел он её за милую душу.

Пока мы ожидали прилёта вертушки за нами, кубинцы проводили нас к самолёту.

Естественно, выжившие пассажиры пытались найти среди обломков свои вещи.

Самое ценное, что у меня было с собой это моё лётное обмундирование. При виде обгоревшего фюзеляжа, надежды его найти в разбитом Ан-12, уже не было.

Кто-то из пассажиров начал причитать, что ему теперь очень сложно будет в Анголе без своей любимой бритвы «Агидель».

– Ползарплаты на неё ушло. На Новый год купил,– возмущался один из пассажиров, отбросив в сторону металлическую пластину от самолёта.

– А я «Альпинист» свой профукал, – делился своей бедой ещё один обездоленный пассажир.

За всеми подобными возмущениями пристально наблюдали кубинцы, которые были удивлены таким поведением. Ещё бы! Всех этих пассажиров чуть не угнали в плен, а экипаж погиб при выполнении такой посадки, либо был убит на земле.

Солнце уже почти было за горизонтом, как появились вертолёты Ми-8 с ангольскими опознавательными знаками. Из них выскочили как ангольцы, так ещё несколько кубинцев.

Группа, что пришла за нами на ту самую полянку, начала грузиться вслед за нами. Двигатели вертолётов вышли на взлётный режим, и колёса аккуратно оторвались от твёрдого грунта ангольской саваны.

Посадку произвели уже в полной темноте в аэропорту Лубанго. От кубинских военных я услышал, что вертолёты в этих краях по ночам не летают.

Рассмотреть что-то на лётном поле у меня не вышло, поскольку рядом с вертолётом меня уже ожидал круглолицый военный.

В свете одного из немногих работающих фонарей на стоянке я разглядел его внешний вид. Он был одет в камуфлированный свитер, брюки и ботинки на шнуровке. В руках он держал небольшой фонарик, а на поясе была кобура с пистолетом Макарова.

– Сергей? – подошёл он ко мне и пожал руку. – Подполковник Штыков Валентин Николаевич, специалист при командире истребительного полка Лубанго.

– Родин Сергей Сергеевич, – поздоровался я с ним.

– Рассказ о вашем сегодняшнем приключении оставим до нашего жилища. Присаживайтесь в автобус, и мы поедем, – указал он на ПАЗик позади себя.

Ехать по тёмным улицам Лубанго не так весело. Свет почти нигде не горит, так что разглядывать город буду завтра.

Подъехали мы к пятиэтажному зданию, окруженному высоким забором с электроэнергией, судя по горящему свету в комнатах.

Мы спустились вниз по небольшой лестнице перед зданием. Оказывается, что это строение на один этаж ниже уровня всей улицы. В широком дворе были какие-то помещения, а напротив них под навесом стояли автомобили. Если советские Волга и УАЗы внимания к себе не привлекли, то белый Лэнд Ровер и пикап Тойота с правым рулём вызвали больший интерес у техников.

Пошли! – громко сказал Штыков, которому такое внимание к иностранным автомобилям не понравилось.

Когда мы зашли в дом, с нами рядом тут же появился тыловики – ангольский и советский. Нам выдали ещё раз форму, и показали, где можно себя привести в порядок.

Я же решил забежать вначале в свою комнату на первом этаже. Едва я успел открыть дверь, мне в нос ударил запах табака и алкоголя.

На кровати дымил, покуривая сигару Барсов. Он чуть не упал с неё, увидев меня.

– Серый, ты хоть куда-нибудь ездишь без приключений? – спросил меня со всей серьёзностью Барсов.

– Последнее время что-то не получается, – ответил я, бросив форму, которую нам выдали повторно, на свободную кровать.

– Родин, здорово! – воскликнул Гусько, сидевший за столиком с каким-то лысым кубинцем, имя которого я не мог не вспомнить.

– Маэстро Родио! – ещё громче Гусько вскрикнул усатый Хорхе Бенитес, с которым мы знакомы ещё с Осмона.

Взглянув на меня, эти двое удивились внешнему виду, измазанной гражданской одежде. Да и прибытие в столь позднее время их озадачило.

Приведя себя в порядок, я был сытно накормлен своими товарищами.

– Дело не простое. Техники хватает. В Лубанго полк МиГ-21. Рядом город Намибе, там ещё один. Ну и в Менонге будем периодически летать. А это уже совсем близко к линии фронта, – рассказал Гусько.

– Насколько я знаю, нам нельзя участвовать в войне. Мы только учим и через месяц домой, – ответил я, разворачивая большой накомарник над кроватью.

– Так и будет. Я уже по своей Миле соскучился, – сказал Марик.

Вот только есть у меня сомнения, как мы так быстро справимся.

Наутро мне предстала картина большого двора нашего дома. Небольшая баня с огромным пятитонным резервуаром для воды, в которую уже собирались войти двое. Вдобавок мне показали место, где зарыты дополнительные резервуары – два герметичных пенала от ракет ЗРК «Печора».

Чуть дальше волейбольная площадка и несколько огородов. На них уже работали женщины. Очевидно, что это женщины, которые приехали за своими мужьями. И завершает это всё – бомбоубежище.

Пока мы ехали на аэродром, я успел рассмотреть Лубанго.

– Вот еду, Серый, и как будто «Клуб путешественников» смотрю, – мечтательно смотрел за окно автобуса Марик.

На улице ещё не жара, но воздух уже начинает дрожать от приближающегося зноя.

Земля повсюду красная, как будто посыпана перцем. Дома обшарпанные и неухоженные, и все улицы полны местными темнокожими людьми.

А потом я увидел горный хребет Серра-да-Шелла. Кажется, что он высоко уходит в небо, а белые облака низко стелятся на нём, словно одеяло. Очень красивое и необыкновенное зрелище!

И самое примечательное – статуя Иисуса Христа из белого мрамора с расставленными руками. Памятник находится на одной из вершин хребта Серра-да-Шелла.

Въехав на аэродром, мы сразу отправились в штаб полка. Штыков уже был здесь, как и ещё один лётчик, прибывший обучать ангольцев и выполнять тем самым свой интернациональный долг.

– Дамир Ренатов, – представился он, и мы поздоровались со своим новым коллегой.

Высокого роста, худой и слегка шепелявящий парень. Приехал он с полка в Кубинке. Я сразу же спросил у него про судьбу лейтенанта Тубина, которого я недавно настоятельно рекомендовал не пускать в Афганистан.