– А Анри и?..

Голос Жаннет стал хриплым.

– Нет. Они все ушли давным-давно. Рене единственный из стареньких, кто до сих пор у меня работает.

– Жаль, – сказала Лорен. – Так хотелось бы их всех увидеть.

Машина тронулась. Жаннет открыла небольшой шкафчик и достала оттуда сигареты. Щелкнув зажигалкой, прикурила.

Лорен заметила, что пальцы у нее слегка дрожат.

– Ты в порядке? – спросила она. Жаннет удивилась.

– Разумеется, в порядке.

– Ты вроде нервничаешь.

– Просто устала, – ответила Жаннет. – Я сегодня до трех утра работала. – Она показала на дипломат у своих ног. – Видишь? Все это я должна сделать сегодня.

Лорен посмотрела вниз на черный дипломат из крокодиловой кожи, потом на Жаннет.

– Смотри, не надорвись, – сказала она.

– Если хочешь чего-то добиться в нашем деле, другого пути нет, – сказала Жаннет, затягиваясь сигаретой. – Всегда кто-нибудь ждет, что ты облажаешься. Тогда они все набросятся на тебя, как шакалы на падаль, и начнут драться за лакомый кусок.

– Ты, правда, так думаешь? – спросила Лорен. Жаннет долго смотрела на нее, потом кивнула.

– Да. Сама убедишься, что я права. Пока ты еще слишком молода. Но со временем…

Жаннет прикурила вторую сигарету от первой. Лорен видела, что руки сестры все еще дрожат. Неожиданная мысль пришла ей в голову.

– Ты привязана? – спросила она. Жаннет удивилась.

– Что значит „привязана»?

– Американский сленг, – ответила Лорен. – Ты очень напряжена. Ты на депрессантах, красненьких таких? Или „черных красоток» употребляешь?

– Не пойму, о чем это ты?

– Амфетамины, таблетки для поднятия настроения. Кокаин. Ну и все такое.

– А что, похоже? – поинтересовалась Жаннет.

– Вообще, да, – сказала Лорен.

– Вы, американцы, нас здорово опередили, – удивилась Жаннет. – Я употребляю кокаин, совсем немного. Но француз никогда не догадался бы.

– И сегодня утром? Жаннет кивнула.

– Я же говорила, что очень устала. Нужно было как-то встряхнуться.

Лорен понимающе кивнула.

– Я тоже одну красненькую выпила в самолете, чтобы не свалиться на таможне. – Она покопалась в большой сумке и выудила оттуда маленькую жестяную коробочку. Открыла ее и вынула маленький, тонкий, туго свернутый косячок. – Две затяжки, и ты в норме. Завод останется, но расслабишься.

– Откуда ты все это знаешь? – полюбопытствовала Жаннет.

– У меня есть приятель, он величайший специалист в мире по разным сортам травок. Вот это „Харви номер десять». Она чиркнула спичкой и зажгла косячок. Быстро два раза затянулась и передала его Жаннет. Две глубокие затяжки, не больше.

Жаннет осторожно взяла сигарету. Медленно затянулась. Очень тонкий аромат. Такого аромата не было ни у тех травок, ни у того гашиша, которые она раньше употребляла. Она еще раз медленно затянулась и вернула сигарету.

Лорен послюнявила пальцы и оторвала горящий конец, потом аккуратно положила его назад в коробочку и спрятали ее в сумку.

– Ничего не чувствую, – заметила Жаннет. Лорен улыбнулась.

– Так и должно быть. Но через пару минут перестанешь нервничать.

Они помолчали. Машина ехала в сторону Парижа. Внезапно Жаннет повернулась к Лорен.

– А знаешь, – улыбнувшись, сказала она – ты была совершенно права. Сейчас все кажется проще. Я не должна так напрягаться, ты ведь так сказала?

Лорен засмеялась.

– Слушайся младшую сестренку.

– Мне следовало спросить раньше, – сказала Жаннет. – Скажи, как там Иоганн и Хайди?

– Хорошо, – ответила Лорен. – Шлют тебе привет.

– Я где-то прочла, что Иоганн принял американское гражданство, – сказала Жаннет.

– В прошлом году.

– А ты? Ты тоже хочешь стать американкой?

– Никогда об этом не думала, – ответила Лорен, посмотрев на Жаннет ясными глазами. – Я чувствую себя американкой. Но до двадцати одного года у меня есть время подумать и решить.

– Иоганн преуспевает?

Лорен не поняла, вопрос это или утверждение.

– Вроде бы, – сказала она. – Я не очень обращаю внимание на такие вещи.

– Если верить американским газетам, он владелец одного из самых многообещающих конгломератов Америки.

– Я даже не знаю, что такое конгломерат, – засмеялась Лорен. – Я только видела, что он уходит на работу рано, а приходит поздно.

Жаннет помолчала.

– Тебе стоит обратить на это внимание. В конце концов, тебе принадлежат двадцать пять процентов винодельческой компании де ла Бовилей, а именно с нее все и началось.

– Я знаю, – сказала Лорен равнодушно. – Он несколько раз начинал разговор об этом, но мне без разницы. Для меня деньги не имеют большого значения.

– А что имеет? – спросила Жаннет. Лорен снова посмотрела на нее ясным взором.

– Узнать себя, понять, что я такое. Тогда у меня будет время и на другое.

– А ты не беспокоишься, что что-нибудь может случиться с твоими деньгами?

– Что именно? Жаннет не ответила.

– Если их не будет, я не очень расстроюсь, – сказала Лорен. – Обойдусь. Мне немного надо. – Тут они свернули с бульвара, и она увидела Эйфелеву башню. Лицо ее расплылось в улыбке.

– Вот она! – воскликнула Лорен совсем по-детски. – Теперь я уверена, что это Париж!

„Роллс-ройс» остановился перед салоном на проспекте Монтера. Швейцар в форме открыл дверцу машины.

– Bonjour, мадам.

– Bonjour, Луи, – ответила Жаннет. Швейцар протянул руку и взял дипломат из машины. Жаннет повернулась к Лорен. – Попытайся как следует отдохнуть днем. Вечером дома устроим небольшой званый ужин. Тебя многие хотят видеть.

Лорен взглянула на нее.

– Да ну, не стоит так беспокоиться. Я счастлива, что приехала, мне больше ничего не надо.

– Не глупи, – улыбнулась Жаннет. – Будет приятно посмотреть на их лица, когда они тебя увидят. Все думают, что ты еще ребенок.

Она пересекла тротуар и поднялась по ступенькам, ведущим к служебному входу. Как обычно, остановилась на верхней ступеньке и оглядела улицу.

Стоял июль, и улица плавилась от жары. От мостовой, поднимался пар. На углу – Кристиан Диор. Через улицу – Нина Риччи. Чуть дальше гостиница „Атене Палас». Улица была пуста. Только несколько туристов выходили из гостиницы, отправляясь осматривать город. У салонов никого не было, тишь, гладь да летняя жара.

Но она знала, что это иллюзия. Внутри все напряжено до предела. Коллекции. И всего три недели осталось. Чем ближе, тем больше напоминает сумасшедший дом. Все суетятся, обсуждают различные слухи, работают день и ночь, чтобы противостоять тому, что, по их мнению, делают другие. Всем хочется быть в центре внимания, привлечь прессу всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Кромка наверх, кромка вниз, плечи широкие, плечи узкие, бедра плоские, бедра округлые, цвета яркие, цвета пастельные, шелк, сатин, шерсть, синтетика. Никто не знает, что именно сработает, и все сходят с ума.

Луи открыл ей дверь, и она вошла в дом. Он проводил ее к лифту, передал дипломат и нажал кнопку третьего этажа, где располагался офис. Прежде чем дверь лифта закрылась, он приложил руку к козырьку в знак приветствия. Ее офис был в конце коридора. Раньше там работал Иоганн. Перед тем как переехать, она там все переделала.

Когда Жаннет шла через большую комнату, вдоль стен которой стояли столы бухгалтеров, секретарей и клерков и откуда двери вели в личные кабинеты, она почувствовала, что атмосфера накалена до предела. Она прошла к своему кабинету, провожаемая бормотанием „Bonjour, мадам».

Только у трех кабинетов были отдельные помещения для секретарей – ее, Жака и Филиппа. Она открыла дверь в комнату секретаря и на мгновение почувствовала раздражение, увидев за столом Робера девушку. Потом вспомнила, что он повез домой чемодан Лорен. Секретарша встала.

– Bonjour, мадам.

– Bonjour, Сильви, – ответила Жаннет, проходя к двери кабинета, которую та открыла перед ней. – Что-нибудь срочное есть?

– Мсье Жак хотел видеть вас сразу, как только вы вернетесь, – ответила девушка, следуя за Жаннет в кабинет и кладя на стол почту.