– Извините меня, я должен умыться. Когда речь идет о ста миллионах франков, мне необходима свежая голова.

Он босиком прошел в ванную, включил свет и закрыл за собой дверь. Оперевшись о раковину, наклонился и посмотрел на себя в зеркало. Выглядел он мерзко. Краше в гроб кладут. Этой сучке все было мало. Он уже не помнил, когда последний раз кончал четыре раза за четыре часа. А на пятый раз у него вообще еле встало. Но тогда ей уже было наплевать, испытывал он оргазм или нет. И вряд ли она бы заметила – слишком была занята собой.

Он пустил холодную воду, побрызгал на лицо и шею. Стало легче, но не слишком. Он медленно обтер лицо. Какая ненасытная девка! Она удивила его. Ему такое и в голову не могло прийти, когда он встретил ее в лифте. Жак привык иметь дело со зрелыми женщинами, внимательными и мягкими.

И все же своей сексуальностью Жаннет сразу же напомнила ему мать, только поэтому он и пригласил ее выпить. Будет забавно, решил он, после матери заняться любовью с дочерью. И только много позже он понял, что у Жаннет были такие же планы.

На ее машине они добрались до его квартиры. Именно тогда Жак и спросил девушку, что она делает в конторе, и она объяснила, что начинает там работать с завтрашнего утра. Каждый раз, когда она переключала скорость, ее рука касалась его ноги. Он неловко ерзал, чувствуя, что начинает возбуждаться.

Жаннет заметила это и рассмеялась.

– Если ты выпустишь его на свободу, – сказала она, – я смогу переключать скорости двумя рычагами одновременно. Он улыбнулся.

– Нет нужды. Мы уже приехали. В лифте девушка сказала:

– Ты нравился моей матери. Она часто о тебе говорила.

– Мне она тоже нравилась, – ответил Жак.

Она кивнула. Двери лифта открылись, и она пошла за ним к дверям квартиры.

Он снова взглянул в зеркало. Самочувствие все еще поганое. Хвала Господу за кокаин! Сначала сомневался, стоит ли нюхать. Французы в этом смысле отстали лет на двадцать. Они приходили в ужас при мысли о la drogue,[29] хотя другие крайности их не смущали. Жаннет же, судя по всему, была с ним хорошо знакома. Лихо втянула свои порции.

Немножко кокаинчику сейчас не повредит, это взбодрит его, он сообразит, о чем толкует Морис. К счастью, у него всегда есть пузырек в аптечке. На глазах у Мориса этого делать нельзя, уж слишком он буржуазен.

Жак достал пузырек, высыпал кокаина на две хорошие затяжки на ладонь и быстро вдохнул каждой ноздрей. Ставя пузырек назад в аптечку, снова взглянул в зеркало. Уже лучше. В глазах появился блеск.

Жак вернулся в гостиную. Морис стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся.

– По крайней мере я проснулся, – улыбнулся Жак. – Извините, я не спросил, что вы будете пить.

– Виски у вас найдется?

– Разумеется, – ответил Жак. – Со льдом?

– Нет, спасибо. Во время войны, когда я был в Англии, привык пить неразбавленным.

– Ну, конечно, – согласился Жак, хотя сам предпочитал виски со льдом, по-американски. – Единственный цивилизованный рецепт.

Он налил Морису виски, а себе плеснул коньяку. Они сели.

– Sante. – Оба сделали по глотку, Жак ждал, пока Морис поставит стакан. – Так что вы там такое говорили насчет ста миллионов франков?

Морис улыбнулся про себя. Как это говорят канадцы? Горы своего человека всегда найдут? Деньги умеют это делать куда быстрее.

– Жаннет была здесь с шести часов вечера до пяти минут двенадцатого. Полагаю, вы не только разговаривали.

Жак изумился.

– Откуда вы знаете?

– Поскольку именно я посоветовал ей бросить учиться и заняться компаниями, то взял себе за правило быть в курсе всего, чем она занимается.

– Вы установили за ней слежку? Морис кивнул.

– И какое это имеет отношение к деньгам? – спросил Жак.

– Сейчас объясню, – сказал Морис. – Ей надо подучиться, и она поймет, что в деле еще много неиспользованных возможностей. Я уже начал действовать, так, как сам считаю нужным. Но вы более компетентны, так что могли бы внести свою лепту. Может быть, когда она полностью войдет в курс дела, мы сможем избавиться от немца.

– Даже тогда ничего не выйдет, – возразил Жак. – Ей еще нет двадцати одного года, она несовершеннолетняя, да и у Иоганна впереди годы – пока Лорен не достигнет совершеннолетия. Так что придется ждать по меньшей мере два года, пока Жаннет сможет сама принимать решения.

– Вовсе не обязательно ждать два года, – заметил Морис, глядя на него. – По французским законам контроль за ее собственностью автоматически переходит к мужу сразу после свадьбы.

Раздался стук в дверь. Иоганн поднял голову.

– Войдите.

Жаннет вошла в кабинет. Прямая юбка из твида, мужского покроя шелковая рубашка и твидовый пиджак не могли скрыть ее пышную грудь. Она остановилась у стола и улыбнулась ему.

– Шесть недель позади.

– Да, – кивнул он.

– Все оказалось не так просто, как я думала. Он улыбнулся.

– Так всегда бывает. – Он взял со стола карандаш. —

Но ты хорошо справлялась. Все о тебе прекрасно отзывались. Ты умудрялась задавать только нужные вопросы.

– Однако я еще очень многого не знаю, – заметила она. Иоганн долго молчал.

– Теперь я вижу, что ты и ответы нашла правильные. – Он положил карандаш на стол. – Но ты не расстраивайся. Нам всем надо многому учиться.

– Я передумала. С Морисом в Америку я не поеду. Он искренне удивился.

– А почему?

– Я узнала достаточно, чтобы сообразить, что я к этой поездке не готова. Когда я туда попаду, хочу, чтобы, глядя на меня, американцы сразу понимали, с кем имеют дело.

– Боюсь, я не очень понимаю, о чем ты, – признался Иоганн.

Теперь улыбнулась Жаннет.

– Можно я сяду?

– Разумеется, – смущенно сказал он. – Прости. Я как-то не подумал.

Она опустилась в кресло напротив него. Казалось, девушка читает его мысли.

– Я напоминаю тебе мою мать, верно?

– Да, – признался он. – Очень. Особенно когда сидишь здесь вот так.

Она улыбнулась.

– Я так и думала. Многие так говорят. Знаю, они хотят похвалить, но это одна из причин, почему я не хочу сейчас ехать в Америку. Моей матери никогда не было нужды выглядеть француженкой, но, если я поеду в Штаты, мне лучше выглядеть так, как американцы представляют себе француженок. Иначе их никогда не убедить, что я представляю французскую моду. Великолепную одежду, последний писк моды, и хорошие вина. У меня физически другой тип.

– Почему ты так думаешь? – спросил Иоганн.

– Я ходила с Жаком на показы одежды, – ответила Жаннет. – И видела, что нравится американцам и что они хотели бы купить. А я не того типа. Слишком крупная. Во всех отношениях. Шики прав.

– Ты мало что можешь в этом смысле сделать, – сказал он.

– Для начала я могу похудеть, – не согласилась Жаннет. – Шестьдесят шесть килограмм – слишком много. Мне надо весить не больше пятидесяти пяти, если я хочу прилично выглядеть при моем росте.

– Ты можешь испортить здоровье, – заметил он.

– Не думаю, – сказала она. – В Швейцарии есть клиника, рядом со школой, где я когда-то училась. Они творят просто чудеса, причем все по строго научной методике. Сбросить десять килограмм – и я смогу надеть любую модель Шики.

– По-моему, ты говоришь глупости, – бросил Иоганн.

– Я так не считаю, – Жаннет покачала головой. – Если я собираюсь заниматься модой, мне необходимо выглядеть соответствующим образом.

Иоганн немного помолчал.

– Ты сказала Морису? Девушка отрицательно покачала головой.

– Никому не говорила. Даже Жаку. Ты – первый.

– Жак больше всех расстроится. Он собирался встретиться с тобой в Нью-Йорке через месяц после твоего приезда.

– Я знаю, – сказала она, внезапно улыбнувшись, потом поднялась, и улыбка исчезла так же внезапно, как появилась. Тон стал холодным. – Он говорил какие-то глупости насчет поездки в Лас-Вегас, где мы могли бы пожениться. Еще он сказал, что, поскольку мне уже больше восемнадцати, ничье разрешение не требуется.