— Да, часа полтора назад, — я мог бы сейчас не вынуждать ее задавать мне вопросы, но решил, что немного холода с моей стороны Артемиде не повредит. Ведь она отвергла мое тепло. Нет, я не капризный мальчик, чтобы играть в крошечную месть из-за такого пустяка, но Артемида остудила мой порыв.

— И ты ничего не хочешь больше сказать? — Охотница нахмурилась.

— Спрашивай. От тебя у меня нет секретов, — хотелось добавить: «в отличие от тебя». Ведь у нее они были и остались.

— Вот так, да? Я из тебя должна теперь вытягивать? — Артемида прошлась по краю ковра, сердито поглядывая на миссис Барнс.

— Дорогая, ты пришла в дурном настроении. Я попытался его приподнять — не вышло. И сейчас ты делаешь все, чтобы испортить настроение мне. Просто скажи, что ты хочешь знать, — я устроился на том самом стуле, на котором сидела Гера.

— Хочу знать все. Зачем она приходила? О чем вы говорили? До чего вы договорились? — богиня остановилась напротив меня.

— Приходила она для того, чтобы заключить мир, — начал я. — Величайшая, наконец, поняла, что со мной гораздо выгоднее быть в хороших отношениях. Теперь она знает, что на меня нельзя давить и тем более мне нельзя угрожать. А вот пытаться договориться со мной можно. После возрождение Гера это уяснила. А Лето так и не смогла понять простые истины, хотя я пытался их ей объяснить.

— Ты же знаешь, что моя мать хлопотала за тебя перед Перуном, — заметила Артемида.

— Ты не хуже меня знаешь, что делала это она не для меня, а для себя. А еще лучше меня ты знаешь, что Лето считает меня жалким смертным, который просто обязан исполнять ее капризы. Знаешь, о том, что она была и остается категорически против твоих отношений со мной, — напомнил я. — Так вот, Гере известны мои разногласия с твоей матерью. И Гера приходила для того, чтобы склонить меня сыграть против Лето. Попытаться сделать так, чтобы римское пророчество не исполнилось. То есть тайна древних виман пришла не от меня, а от кого-то иного.

— И что ты ответил? — Небесная Охотница бросила сердитый взгляд на Элизабет, которая направилась в ванную.

— Ответил, что принимаю мир, но если заподозрю, что Гера играет против меня, то тут же разорву его. А насчет римского пророчество я не дал никаких обещаний. Для меня важнее не чьи-то божественные амбиции, а высокие достижение и благополучие моего Отечества. Как мне будет удобно и как выгодно, так и поступлю, когда придет время. Теперь ты скажи, тебя послала Лето или ты по своей инициативе? — спросил я.

— Астерий! — она остановилась, глядя на меня строго, точно школьная учительница.

— Да, дорогая, — я улыбнулся ей. — Знаешь, что тебе сейчас не хватает?

Богиня вопросительно вскинула бровь.

— Еще больше нахмуриться и ответить мне так: «Вопросы здесь задаю я!», — я рассмеялся. — И это было бы в стиле Лето. Все-таки немножко ты похожа на мать. И как же хорошо, что только немножко.

— Да, она меня просила. Но вообще я сама узнала, что Гера навестила тебя, и мне это не понравилось, — признала Охотница.

— Хочешь, я скажу тебе то, что ты вряд ли знаешь? — я встал, отодвинув стул.

— Скажи, — она замерла, будто ожидая какой-то подвох.

— Гера хотела целоваться со мной, но я сказал ей твердое нет. Я помню о тебе и мне никто не нужен из небесных, поскольку у меня есть ты, — подойдя к Артемиде вплотную, я положил руки на ее бедра.

Щеки Арти порозовели, она молчала.

— И если ты поцелуешь меня сейчас, я тебе предложу кое-что очень увлекательное. То, чего ты никогда не делала. Даже уверен, это не делала ни одна из богинь. Ты станешь первой из всех олимпийцев, испытавших это, — предложил я.

— Сначала скажи, — Охотница качнула головой.

— Нет. Условия ставлю я — богиня подчиняется, — я сильнее прижал ее к себе.

— Ладно, демон, — она сдалась, потянулась губами к моим.

За сладостью божественного поцелуя, ароматом ее тела, похожим на чудесный аромат акации, я не сразу понял, что Охотница назвала меня так же, как называла Элизабет. Не может быть, чтобы это слово пришло ей на ум случайно. Или Артемида слышала часть моих разговоров с миссис Барнс, либо слышала разговор с Герой.

— Теперь говори, — она слегка отстранилась, даже не обернувшись на вернувшуюся в комнату Элизабет.

— Ох это женское любопытство! — рассмеялся я. — Я купил эрмимобиль. Предлагаю покататься со мной по Москве. С ветерком! Обещаю много эмоций! А потом я мы заедем на ужин в хороший ресторан. Потом, — я обнял ее и на ухо прошептал, — я сниму номер в хорошей гостинице и трахну тебя.

— Астерий! — она пыталась то ли что-то возразить, то ли возмутиться.

Но я не дал, и продолжил: — Ты испытаешь все, что может чувствовать земная женщина и тебе это понравится.

— Нет, Астерий. Меня узнает тысяча людей, — наконец произнесла она. — В этой одежде… Нет!

— Я куплю тебе земные платья, немного косметики и тебя сочтут просто похожей на Артемиду, — предложил я.

— Мне нравится твое предложение, но не сегодня. Ты же знаешь, у меня много дел и я не могу покинуть свои владения на такой срок, — она освободилась из моих рук. — Получается, я вернусь ни с чем, и ничем не могу успокоить Лето?

— Да, Арти, извини и пойми правильно: я не буду исполнять ее капризы. Заметь, она использует тебя. Ведь именно с этого все началось. Вспомни, как я стал графом Елецким. Я понимаю, что она твоя мать, и ты должна заботиться о ней, должна играть на ее стороне, но я не хочу, чтобы ты стала инструментом, через который Лето управляет мной. Тем более при ее очень неприятном отношении ко мне. Если ей что-то нужно, пусть сама придет и попросит меня, а я подумаю, идти ей навстречу или нет, — сказал я.

— Наверное, ты во многом прав, — согласилась Артемида. — Она очень старалась отвернуть меня от тебя. Часто Лето поступает неразумно и в ней слишком много эгоизма. До встречи, Астерий. Мне пора. Я подумаю над твоим предложением испытать прелести земной жизни, может смогу отлучиться на всю ночь. А ты подумай над тем, что у тебя слишком много женщин, — чуть повернувшись, она глянула на Элизабет, стоявшую возле зеркала. — Ты рискуешь потерять самых любимых из них.

Наверное, говоря это, она имела в виду Ольгу. Знала ли о легком холодке, прошедшем между мной и княгиней сегодня? Но я не нарушаю правил этого мира! Их установил Перун в пользу мужчин. Женщины приняли их и живут в них не одну тысячу лет. Да это несправедливо, как и многие нормы, принятые богами или людьми. И все мы, в конце концов, эгоисты: кто больше, кто меньше, а кто вообще как Лето. Я стараюсь, чтобы всем моим женщинам было хорошо и во всем комфортно со мной. Я забочусь о них. Я готов драться за них с самим чертом или, если угодно, Перуном.

— До встречи… — Артемида, видя мою озабоченность ее словами, поцеловала меня и растворилась в воздухе, а я так и стоял еще пару минут, глядя в то место, где недавно угасли золотистые искры.

— Это та самая богиня, которая убила из лука собак? — спросила Элизабет, стирая в лицо какой-то крем.

— Да, это Артемида, — сказал я, поднимая с пола свои разбросанные вещи.

Снял халат и начал одеваться.

— Она тебя расстроила? — баронесса подошла сзади и прижалась ко мне. — Мне хочется убить всех, кто против тебя.

— Элиз! — я повернулся к ней, так и не надев до конца джаны. — Не надо такое даже думать! — и только сейчас до меня дошло: я же не сделал то, ради чего поднялся в номер миссис Барнс! Я совсем забыл об аномалии в ее сознании. Ну не сучка ли она? Она же сразу завладела мной. Жажда ее тела, стало первым желанием, которое перечеркнуло все мои планы на остаток этого дня. Вот поэтому я называю ее этим словом, которое в отношении Элиз вовсе не оскорбительно.

— Алекс, мне нужен остробой, — сказала она совершенно серьезным голосом. — Боевой остробой.

— Зачем? Тем более боевой? — стоя со спущенными джанами, я коснулся пальцем ее подбородка, заставляя Элизабет посмотреть на меня.