– Хочу попрыгать с ней по доскам. Это, кстати, твоя любимая птица, друг детства. А в нашем особняке собирается вся наша семья, и пусть курица тоже там будет.

– Как ты это представляешь в своём возрасте прыгать с курицей по доскам.

– Папа, у тебя в детстве было такое, а вот у меня не было. А хотелось бы. Лучше пусть поздно, но будет. Не думай, что я буду лишать себя такой забавы.

Он в ответ молчит, я продолжаю.

– Интересно, курицы весело подпрыгивают? Наверное да, раз ты каждый день радостно забегал.

  Я увидела, что папа закрыл сонные глаза, похоже решил уйти в сон. Я тоже закрыла глаза и представляла, как окунаюсь в детство и прыгаю по доскам, и курицы со мной в воздух подпрыгивают. Я заснула. Мне приснилось, что у меня очень много куриц, и я прыгала по гибким и неровным доскам. Они изгибались так хорошо, что после моего прыжка, курица летела высоко в воздух. К следующему прыжку я приготовилась, прыгнула, и как только приземлилась, тут же следующая курица полетела. Я быстро снова прыгнула и в полёте ухватилась за неё в обнимку. Мы летели с ней далеко в облака, за планету, мы с ней видели космос, я наслаждалась таким полётом. А когда падали вниз, я проснулась от страха.

Глава 2. История рождения моего имени

  Вообще жить дома, я заметила, это классно, лучше, чем прожить детство в квартире. Меня впечатлила история, где папа, будучи шестилетним мальчиком, познакомился с первой девочкой Леной и влюбился в неё. Он тогда спокойно гулял по улице, видел красивую поляну одуванчиков и восхищался этой красотой. К нему подбежала красивая девочка и пригласила вместе собирать цветы. Они вместе бегали по поляне и собирали одуванчики. Собрав большой букет одуванчиков, они присели на поляне, и она показывала, как плести венок. Он с любопытством наблюдал, и сам пробовал кое-что плести. Девочка объяснила, что такое массаж и подсказывала, как лучше массировать. Папа делал медленно и аккуратно, трепетно, со всей любовью. Она на прощание отдала свой венок. Он ночью думал о ней, как об удивительно высокой личности. Папа бегал за ней, и вот однажды во дворе в беседке Лена наглядно накрасила губы и поцеловала его в щёчку, папа сильно смутился и покраснел. Лена посмеялась, – «а у тебя красные губы на щеке остались». Ира, её подруга, сидела напротив папы, и ещё больше засмеялась, и сказала Лене, – «Что ему отпечаток на щеке, ему приятно, что ты его поцеловала, смотри, как он засмущался».

  Папина семья с Леной вместе ездили на озеро. Лена научила папу плавать собачкой, это было самое приятное времяпровождение с ней. Потом ревность у Лены возникла, когда Оксана его обняла при встрече, а вот когда он с её сестрой Анастасией потанцевал, то наверно, наверно это уже был для папы конец всего хорошего. Папа счёл, раз ревнует, значит любит, прошли годы, и он понял, что нет. В итоге боль страдания и слёзы, спрятанные ото всех. Он в утешение придумал себе внутреннюю маму на первой олимпиаде по математике, где занял второе место. В своём мемуаре он описывал свои ощущения, как вошла некая сила в него, которая привела к победе. Он эту некую силу называл необычным именем Мухрита. По сути, это вымышленный папин образ идеальной матери. И папа в трудную минуту обращается в молитве к ней, как люди к Богоматери. Папа всё больше замыкался в себе и больше сдружился со своей внутренней Мухритой. Когда папе однажды подарили цветы, он неожиданно почувствовал прилив счастья. «Какие же красивые цветы!», – порадовалась его внутренняя мама. Такое ощущение, будто папа с ней уже едины. Он благодарен ей, а как отблагодарить то, что не существует, для него загадка. Она ему рассказывала, что, когда она умерла, её душа осталось в этом мире. Она бродила по земле и увидела его, совсем одинокого душой. Она захотела войти в него и помочь ему, находясь в его теле. Он решил иногда дарить себе цветы, радуя так свою Богоматерь. Полюбить то, что не существует, он сам себе казался странным. Я закрыла глаза и кинулась в свои размышления. Интересно, что мой отец создал в своем воображении образ идеальной матери – Мухриту, которая стала для него источником силы и вдохновения. Это напоминает о том, как важно иметь внутренний оплот, который помогает нам справляться с трудностями и достигать успехов, как это было на олимпиаде по математике. Возможно, Мухрита была не просто вымышленным образом, а символом внутренней мудрости и силы, которая помогает нам в самые решающие моменты жизни. И хотя история моего отца полна перипетий, она также полна уроков и вдохновения, которые могут быть полезны каждому из нас.

  Я закрываю книгу, посмотрела на папу, – «Папа, я твоё второе имя?». Папа, как и прежде, приоткрывает сонный один глаз, – «Мухрита ты не спишь?». Я прислоняюсь к уху папы и шепчу, – «Это я внутренняя мама, дух, вошедший и излечивающий душу, Мухрита». Он закрывает глаза, – «Хорошо, что ты у меня есть, Мухрита. Я тебя люблю». Я продолжаю речь, – «Я Мухрита, дочь Юлии, и твоя внутренняя мама, Юлия кто?». Папа уже протирает глаза, и удивляется, – «Ты, Мухрита мой мемуар читаешь? Тебе я разрешал?».

– Папа, смотри время записи аудио, было сегодня. И вот слушай, – «… Мухрита бери что хочешь».

– Ладно, хорошо, надеюсь, что ты выросла для этой книги.

– Папа ты не ответил, а моя мама выше, чем Мухрита?

– Выше Мухриты ничего нет. Это ж божий голос внутри нас, каждый его по-разному называет, я вот Мухритой. Внутри мамы тоже Мухрита своя сидит.

– Ты, папа думаешь, что у мамы своя Мухрита сидит? Но ведь по книге, Мухрита эта та женщина, которая вошла в тебя в первой олимпиаде по математике, это не божий голос, пусть он тоже у тебя есть помимо Мухриты. У тебя есть и она сама, внутри тебя, она не у всех, папа.

– Может быть, но иногда мне кажется, что в маме что-то сидит, что-то похожее на Мухриту.

   Много в книге было историй, начиная от самых корней предков-феодалов польских кровей по папиной линии, австрийских кровей по маминой, но я уже хотела поспать, и вздремнула.

Глава 3. Начало жизни в Италии.

  Самолёт садился в аэропорт. В тот день, когда Мария встретила нас, воздух был наполнен ожиданием новых начинаний. Она, с её несгибаемой верой в любовь моих родителей, казалась светочем, ведущим нас через пороги неизведанного. Машина универсал, которая ждала нас, была символом новой эры технологий, и мой отец, привыкший к традиционному вождению, был поражен её автоматическим управлением.

  Наш новый особняк, расположенный среди зелёных насаждений, предстал перед нами как воплощение мечты: каждому нашлось место, каждая комната была отражением индивидуальности её обитателя.  На первом этаже раскинулась просторная столовая, где собиралась вся семья, объединённая общими трапезами. Две кухни, словно два сердца дома, пульсировали жизнью: одна – место творчества моих родителей, другая – владения бабушек, каждая со своими кулинарными тайнами. Гостиная, украшенная изысканными предметами искусства, приглашала к отдыху и разговорам, а музыкальная комната, с её акустической гитарой, фортепиано и баяном, была полна обещаний вечеров, наполненных мелодиями и песнями. Сад за окном, с его пышной зеленью и цветущими клумбами, был нашим убежищем от суеты, а многочисленные ступени, ведущие к особняку, словно приглашали взойти к звёздам. Балкон, украшенный изящными растениями, предлагал виды, достойные художников. На втором этаже, где располагались спальные комнаты, каждый находил уединение и покой, а компьютерные кабинеты служили островками знаний и открытий. Терраса на улице с бассейном, была нашим личным курортом, где мы могли погрузиться в прохладу воды в жаркие дни.

  Этот дом, с его множеством комнат и уголков, стал для нас не просто местом жительства, но истинным домом, где каждый день был наполнен теплом, любовью и взаимопониманием. Он стал свидетелем наших радостей и печалей, наших побед и поражений, и, что самое важное, он стал частью нашей семьи, частью нашей истории.

  После приготовления блюд мы вместе накрывали большой стол в столовой и трапезничали. После обеда я проводила время с мамой и рассказала про свой странный сон в самолёте.