— Не отдам! Это внучки наши! Внучки!

— Внучки? От сына, что ли? Который пропал?

— Вы и про него уже узнали?

— Так, спокойно, разберемся! Может быть, мы все-таки в дом зайдем?

— Что уж теперь… Заходите!

Мы поднялись по лесенке. Изба внутри оказалось довольно просторной, хотя почти половину ее занимала печка. Также там был стол с лавками. Мы сели.

— А теперь рассказывайте! Кстати, как его зовут? Сына вашего.

— Толя.

— Анатолий Константинович, значит?

— Да. Он у нас настоящий золотокудрый богатырь.

— Получается, девочки в него?

— В него. Такие же красавицы.

Девчушки заулыбались, поняли уже, что гроза пронеслась мимо.

— И как он пропал?

— Не знаем.

— Как это не знаете? Он где исчез? Тут, что ли?

— Нет, не здесь. Толя отслужил в армии, девушку себе хорошую нашел.

— Какую?

— Ольгу, кого же еще. Детки у них родились. Потом он сюда приехал, за лето дом поставил, мы думали, что скоро жену и дочек сюда привезет…

— А он?

— А он сказал, что три дочки — это знак. И он должен выполнить свой долг.

— Какой еще долг? Какой?

Старики молчали.

— Ну, говорите уже!

— Пойдем.

Мы вышли и зашли с другой стороны заимки. Там было закрытое ставнями окно. Дед Костя отворил замок. Перед нами в углублении стояла каменная трехликая фигура, если так, конечно, можно сказать.

— Кто это? Мужчина или женщина? И почему у него или у нее три лица?

Баба Настя опустила глаза.

— Это то, что осталось от наших предков.

— Это вообще он или она?

— Это трехликое божество Тригла, которому наши предки и мы поклонялись еще совсем недавно.

— Но какое отношение оно имеет к вашему сыну?

— Толя пошел его искать.

— Что? Искать? Он верил в это в двадцать первом веке?

— Да.

— Так! Держите меня семеро. Я просто не могу в такое поверить!

— Дашенька, уймись! Как я понимаю, он ушел и не вернулся, а Ольга пошла за ним?

— Да.

— И зачем это все было надо? Почему им не жилось спокойно?

— Даша, успокойся!

— Да не могу я! Ваш сын ушел, жена его ждала-ждала, потом оставила своих дочек бабушке и тоже пошла на его поиски. Бабушка же тянула-тянула внучек на пенсию, а затем отдала их в детдом! И все счастливы!!! Так, что ли?

— Дарья, угомонись!

— Короче, завтра вы едете в областной центр, а лучше в Москву, со мной и Машкой, где вы делаете анализ ДНК или, как это теперь называется, чтобы у вас была бумажка, что вы, действительно, настоящие бабушка и дедушка Мышки, Тошки и Душки. Поняли? Потом мы встречаемся с Натальей и едем на поиски вашего сына, и, возможно, его жены, словом, вот их родителей. Не зря же Ольга назвала их нашими именами. Она предвидела такой поворот событий. Я все понятно объяснила? Про деньги, не беспокойтесь, мы все оплатим. Но срочно нужен документ, что вы их родня! Поняли? Потому что если исчезнем еще и мы, а это вполне возможно, то девочкам всю оставшуюся жизнь придется считаться сиротами. И не надо плакать! Надо действовать!

Но баба Настя, Тошка, Душка и Мышка уже ревели в голос. Я кое-как их успокоила, и мы пошли в село, послав перед этим фотографии девчонок Наталье. Скоро от нее пришло сообщение, что нам отдали детей еще на месяц. Утром мы повезли всех в Москву. Наташка же приехала к нам туда. Ждать результатов надо было неделю, поэтому мы опять вернулись в село.

Наконец, через несколько дней нам сообщили, что результаты ДНК готовы. Я съездила за ними, и они подтвердили слова стариков. Наши подопечные — это, действительно, внучки бабы Насти и деда Кости.

Ладно, хоть с этим разобрались, и у девчонок появились родные люди. Также мы отправили снимки всех документов и улыбающихся Тошки, Мышки и Душки вместе со старичками директору детдома, чтобы она не волновалась.

Когда же мы жили в селе в ожидании документов, то старались получить от деда Кости и бабы Насти как можно больше информации о том, куда именно мог отправиться их сын. А внучки просто не отходили от дедушки и бабушки, держали то одного, то другого за руки, гладили и блаженно улыбались. Я хотела сначала отправлять их гулять, пока мы разговариваем, чтобы они ничего не знали, но потом мы с сестрами поговорили между собой и решили ничего от них не скрывать.

А баба Настя продолжала нас удивлять. Как-то вечером она ушла к себе в комнату и вернулась оттуда с двумя игрушками — тремя тряпичными куколками на веревочке и куклой-перевертышем, которая была сделана из двух палочек, как мы потом поняли, связанных крест-накрест.

— Вот что я вам сейчас покажу… Раньше в каждой семье были такие игрушки.

— Что это?

Девчонки столпились около бабушки.

— Вот эту делали, когда детка уже подросла. Это игрушка называется «девочка-девушка-женщина-бабушка», а кто-то зовет ее «весна-лето-осень-зима», а кто-то — «утро-день-вечер-ночь». У нее четыре головы, восемь ручек и длинные пестрые наряды…

— Ух, ты!

— А другую игрушку зовут Вера, Надежда, Любовь. Ее делала мать, как девочка только рождалась. Видите, у них разноцветные наряды синего, зеленого и красного цветов.

— Как у наших куколок?

— Да. А этих двух лялек сделала моя матушка, когда родилась я.

— А нам их тоже сделает наша мамочка, когда вернется?

— Конечно, сделает, дорогие мои, конечно, сделает…

И у старушки из глаз полились слезы, а я постаралась сменить тему.

— Это как-то связано с Триглой?

— Конечно, связано. Мы с детства были под ее защитой. Выше ее ничего нет, ей подвластны воздух, земля и вода. Сейчас уже все это людьми забыто, но мы помним. А наше село до Революции называлось Трехсвятское, и таких сел было много на Руси, и в каждом находилась своя маленькая каменная копия Триглы.

— Да?

— Да. И в Вятской губернии тоже было такое село Трехсвятское, оно на реке стоит, и там в лесу была и есть наша главная святыня, высокая- превысокая. А Вятская губерния — ведь тоже от слова Трехсвятское.

— Ой, что только не узнаешь!

— Наташка, тихо! А вы сами Триглу видели?

— Нет, знаем только по рассказам. Люди говорили… Хотя кто-то видел…

— Понятно.

— И вот Толя и пошел его искать.

— Ясно. А оно доброе или злое?

— Не знаем…

— Ну да, ну, да…

— Оно справедливое.

— Что же оно тогда их родителей домой не отпустило?

— Забыли люди о Тригле… Не молятся ему теперь…

— Причем здесь забыли? Мы вот вообще ничего о нем не знали, и родители наши тоже, и дедушки, и бабушки…

— Дашенька, угомонись! Мы разберемся… Выхода у нас просто другого нет. Идти туда все равно надо.

— Там на берегу недалеко от села большой крест стоит, а за ним начинается тропинка к колодцу, и к нему всегда ходили за святой водой люди. Вы себе ее тоже наберите, узнаете потом, почему…

— Извините, но Тригла точно там? Вы в этом абсолютно уверены? Может быть, там и нет уже ничего? Ни креста, ни колодца? Может быть, оно совсем в другом месте и даже не в России?

— Нет, оно там же, где и всегда было.

— Но почему?

Дед Костя неожиданно тоже куда-то ушел, но скоро вернулся. В руках он держал небольшой шар, где-то сантиметров десять в диаметре.

— Что это?

— Это клубок-колобок.

— Как в сказке, что ли?

— Какие уж тут сказки… Замутили вам головы-то… Я его Толечке дала, чтобы он ему путь к Тригле указал, а через год он вернулся…

— Клубок-колобок?

— Да. Потом я его Оленьке отдала, он долго не возвращался, а год назад все-таки пришел.

— Я не понимаю, он живой, что ли? Как такое может быть, с виду же шарик как шарик.

— Он за колодцем и для вас оживет, и поведет… Скажете «клубок», он к вам подойдет, скажете «колобок», дальше покатится.

— Нет, я сейчас с ума сойду!

— Дарья, прекрати!

— Как вы не понимаете, я не могу это принять, вот что хотите со мной делайте! У меня все-таки высшее образование!

— А я могу! И мы должны это сделать, потому что иначе нам не отыскать их папу и маму.