– Девушка, вам помочь?

Давид съезжал по снежному склону и издалека увидел ярко-желтое пятно с леопардовыми вставками, которое кляксой лежало поперек трассы. По опыту Давида, это могло означать одно из двух: кто-то опытный поломался или новичок не может встать.

В последнем случае человек явно не прошел инструктаж и не успел взять тренера, который бы объяснил, что лежать посередине трассы нельзя ни при каких обстоятельствах – вас при повороте могут не заметить и снести. Возможно, на плечи Давида выпадало комбо – поломанный новичок. При любом стечении обстоятельств клякса нуждалась в сторонней помощи.

Давид подъехал ближе. Судя по комплекции, клякса – женщина. Она не подавала никаких признаков борьбы за жизнь: лежала обездвиженно, как опоссум в ожидании врага. За пару секунд до того, как Давид заглянул в лицо женщине, его фантазия предложила две картинки. На первой лицо искривилось гримасой боли, на второй – не было не только боли, но и пульса.

С облегчением он увидел яркий макияж на гладком расслабленном лице. Если бы он в фоторедакторе убрал фон с горнолыжным склоном и травмоопасную позу девушки поперек трассы, ее изображение отлично вписалось бы в рекламу ретрита в Альпах. Столь безмятежное лицо бывает у счастливо закончивших жизнь трупов или опытных йогов во время медитации.

– Вам помочь?

– Нет, все в порядке, – сказала блондинка, вставая на борд и потирая ушибленный копчик.

Давид был не первый, кто предложил свою помощь, но именно ему она все-таки подала руку и встала со снега.

На ней был ярко-желтый горнолыжный комбинезон с леопардовыми вставками. В таком падать было не страшно – костюм, похожий на белку во время линьки, выделялся даже в толпе ярких сноубордистов. Костюм словно кричал: «обрати на меня внимание, смотри, не врежься!».

Последний совет безмолвно высказывался вовсе не из-за соображений безопасности. Облачение израненной тигрицы скорее предупреждало: «Впишешься в меня и потом проблем не оберешься». Обладательница этого образа совсем не собиралась транслировать свои намерения настолько явно. Но так уж вышло, что наличие плохого вкуса у нее и чуйки у женщин было достаточно, чтобы считать их при первом внимательном взгляде.

– Вы только учитесь?

– Верно.

– Давайте поддержу вас, и, не набирая скорость, съедем со склона вместе.

– Спасибо, давайте.

Давида с детства учили ухаживать за женщинами, даже не за своими. Будь он эгоистичным мужланом, пожалел бы о своем предложении еще на благодарностях Иры. Девушка, как щенок на первом выгуле, боялась каждого встречного лыжника и сноубордиста. Было видно, что техникой она владеет, но из-за страха постоянно тормозит и падает. При этом она театрально впивалась в руки Давида и поджимала губки каждый раз, когда Давид вздыхал от очередной неудавшейся попытки проехать хотя бы сто метров.

Опытный взгляд видел в Ире сноубордистку, которая не первый день стоит на доске. Поэтому неуклюжие перекантовки и падения буквально на ровном месте могли вызвать у инструктора недоумение, если не раздражение. Но женское очарование сглаживало противоречие, которое мог бы считать опытный сноубордист. На женщин чары не действовали, но им Ира и не подавала руку. Девушка попросту не расходовала энергию на нецелевых зрителей.

Давид – собирательный портрет аудитории, которая интересовала Иру. Как опытный любитель зимних видов спорта, после третьего падения девушки почувствовал неладное, но так и не понял, что именно его смутило.

Трасса, на которой он подобрал Иру, предназначена не для новичков, из-за чего спуск занял больше часа. Обычно у Давида без ноши этот спуск занимал около 7 минут. И когда они оказались у самого начала подъемников, Давид был так вымотан, что согласился на предложение выпить глинтвейн, даже не успев осознать, почему он так устал и уже в середине дня хочет выпить вина.

– Ох я глупая, карты-то не взяла на склон. Мог бы ты оплатить напитки? Скажешь номер, я перекину на карту? – сказала Ира, уже допивая глинтвейн.

– Прекращай, я оплачу. Но номер запиши, вдруг еще понадобится помощь, – ответил Давид.

Позволить женщине заплатить, даже если она – инициатор встречи, Давид не мог. К гендерному преимуществу можно было прибавить внешнюю привлекательность и умение вести беседу. Несмотря на красиво упакованный комплект достоинств, Давид не спешил совершать необдуманную покупку. Нет, глинтвейн он оплатил и даже уточнил, не хочет ли Ира чего-нибудь еще. Но оплачивать пребывание девушки в своей жизни в его планы не входило.

Давид был почти киношным красавцем. Правильные по меркам кинокастингов черты лица, широкие плечи, глубокие карие глаза. Последние пару лет улыбался он редко, но искренне и издалека еще больше напоминал голливудского актера. Вблизи проглядывалось отсутствие задних зубов и тонкая пограничная линия между десной и нитью зубов – видно, что они не свои и уже требуют косметического ремонта. Это не отталкивало. Напротив, придавало образу реальности. Любая женщина с низкой самооценкой, ищущая изъян во всех, на этапе близкого знакомства с его зубами могла выдохнуть. Он настоящий и не схлопнется через минуту, оставив после себя лишь титры и черный экран.

Сам Давид же никогда не пользовался навыком производить впечатление. Он знал себе цену, но больше нужного никогда не брал. Как бутылка коллекционного вина, отданная знакомым по себестоимости. Его привычная одежда дополняла образ – синие джинсы и потертая кожаная куртка. Словно потускневшая этикетка на бутылке элитного вина, придавала ее обладателю еще больший шарм.

Щетина на лице казалась врожденной, не требующей никаких усилий – цвета гладкошерстной борзой. С гончей его роднил не только цвет, но и преданность. Три года назад у Давида умерла жена. Первые полгода он не оголял зубы, почти не разговаривал и сторонился людей. Постепенно стал соглашаться на вылазки с друзьями, еще через время смеяться над их шутками и пару месяцев назад принял решение перестать страдать.

Именно так – решение принял, но страдать продолжал. Есть вещи, которые не поддаются силе воли или рациональному подходу. Но он был человек слова. Поэтому начал активно общаться с людьми, уделять время на досуг и даже обращать внимание на девушек. Давид почти насильно фокусировался на особях противоположного пола, но никто из них не вызывал желания или хотя бы интереса. Несмотря на это, за неделю перед Новым годом дал себе обещание найти жену. Не бывшую, новую. Или без привязки к статусу, любимую женщину.

Спустя сутки после знакомства с Ирой он получил сообщение: «Давид, может быть, покажете места с хорошим вином?»

Ира стала первым объектом после его обещания. Ее присутствие не вызывало бурных эмоций, но Давид списывал это на свое подавленное состояние. «Надо пообщаться, вдруг она та самая, просто я еще сам этого не понял. Да и просто показать ей Грузию и хорошее вино – задача мужчины, но и грузина», – подбадривал себя Давид.

– Бутылку киндзмараули?

– Да.

Давид отвел Иру в лучший ресторан, который смог отыскать недалеко от горнолыжного курорта. Ира создавала ощущение приближающегося праздника одним видом – она пришла на встречу как дом, подготовленный к Рождеству сильно заранее: праздничные украшения нелепо вписывались в будничный интерьер. На ней было платье цвета саперави, бежевые колготки, высокие сапоги и много недорогой бижутерии. На плечах – меховая накидка все той же полинявшей белки и крокодиловая сумка.