На возвратном пути в Москву дорога ярко была освещена плошками и смоляными бочками. Когда государыня въезжала в Москву, били уже утреннюю зарю.

Так же необыкновенно великолепен был праздник, данный в честь императрицы Шляхетным кадетским корпусом в 1775 году по случаю мира с Портою, заключенного в этом году. Описание этого аллегорического празднества мы берем из редкого периодического издания того времени «Journal de litterature et choix de musique», выходившего в 1783 году в Цвейбрюккенском герцогстве; вот перевод описания:

«Один только рассказ об этом чудесном празднике уже дает возможность верить в великолепие публичных игр, устраиваемых древними греками и римлянами; но заглянув в это описание волшебства, которое мы сейчас представим читателям, остается только изумиться блестящему воображению устроителя праздника. Каков же был эффект при выполнении всех его предначертаний![20]

Везде, как и в России, для исполнения подобного праздника можно найти декораторов, архитекторов, музыкантов, актеров, машинистов, но что является в этом случае единственной принадлежностью Петербурга, это 700 молодых дворян, обученных декламации, искусствам плавания, верховой езды, единоборства и прочим телесным упражнениям, введенным у древних народов. Эти молодые люди и были главными исполнителями празднества, к ним присоединили еще 300 других лиц, что составило вместе 1 ООО человек, которыми господин Пошэ и воспользовался с редким уменьем.

Посреди площади, более обширной, нежели Тюльерийский сад, был по плану господина Пошэ выстроен вокруг центрального пункта амфитеатр, настолько удобный, что все зрители в количестве 1 200 человек могли, не оборачиваясь и не двигаясь, видеть все, что происходило во всех концах этой обширной окружности. Центральным пунктом, по сторонам которого воздвигалось это строение, являлась триумфальная колонна в 5 футов вышины, украшенная вверху статуей богини Славы, окруженной знаменами и значками, отнятыми у турок. Богиня при звуке трубы давала сигнал к началу упражнений, предписанных актерам и статистам. К амфитеатру вели четыре аллеи, обнесенные перегородками из земли, в промежутках которой на известном расстоянии были поставлены статуи и вазы, наполненные апельсинами и другими фруктами. Аллеи эти освещались гирляндами разноцветных огней. Амфитеатр, видимо, подавлял своим величием повергнутые около него аллегорические фигуры Лживой политики, Мора, Пожара и Возмущения, изображенные в страдальческих Положениях.

Зрелище (или, вернее, четыре отделения зрелища), устроенное два раза в течение июня месяца, начиналось в полночь, под сводом неба, бывшего в то время, по счастью, чистейшего лазоревого цвета и покрытого звездами. Взор зрителя не отвлекался по сторонам благодаря устройству амфитеатра, позволявшего видеть только то, что было перед глазами.

При звуках трубы, возвещенных богинею Славы представлялась среди выполненных артистически украшений обширная арена, изображавшая остатки развалин храма; вокруг их поверженные колонны, вазы и подножия занимали сцену. Одна только статуя находилась на своем пьедестале – это эмблема Любви к отечеству. В глубине театра возвышались горы, покрытые деревьями, колеблемыми ветром.

Аполлон, осужденный стеречь стадо Адмета, услаждает скуку своего нового положения, оказывая всевозможные благодеяния. Соседние пастухи, наученные его примером, живут счастливо и безбоязненно под сенью мира. Их невинные сердца, тронутые благодеяниями Аполлона, воздают ему почтение, тем менее льстивое, что они не подозревают его божественного происхождения. Пастушка Сильвия, украшенная всеми дарами природы, возбуждает в Аполлоне живейшую страсть, отвечая ему взаимною нежностью. Любовники уже готовы увенчать свои стремления пред алтарем любви к отечеству, как вдруг в самый момент торжества они видят себя разлученными Лживой политикой, которая, завидуя их счастию, вооружила против них всех фурий ада. Вдруг статуя Любви к отечеству оживает и, став во главе Витязей благодарности, берет на себя защиту любовников; она побеждает чудовищей и приковывает их к колоннам храма. Эту минуту богиня судьбы находит удобною, чтобы возвратить Аполлону его божественное начало: счастье бога искусств оказывается совершенным, – тем более, что в Сильвии он узнает богиню Благополучия, которая укрылась под видом пастушки, чтобы разделить участь любимого ею бога, с которым она и соединяется навсегда. Между тем театр украшается иллюминированными транспарантами; колонны, вазы, пьедесталы и другие остатки храма благополучия внезапно поднимаются, занимают старые места и образуют триумфальную колоннообразную галерею, украшенную трофеями. Горы исчезают и заменяются триумфальной аркой, образующейся при звуках марша, в продолжение которого группы рыцарей в торжественных колесницах увлекают за собой в своем шествии Лживую политику и закованных в цепи фурий. С одной стороны виден корабль, ведомый тритонами; это новый памятник славы, воздвигнутый в честь богини Благополучия. Богиня вместе с Аполлоном замыкает шествие. Она садится на колесницу, сделанную в виде плуга и запряженную четырьмя белыми быками, руководимыми Любовью к отечеству. Этот блестящий кортеж окружен 400 рыцарей, сидящими на поддельных лошадях, удививших зрителей правдивостью и точностью их движений.

Эпизод этот оканчивался соединением обоих любовников у алтаря Любви к отечеству, помещенному под триумфальной аркой. Празднуя счастливое событие, большинство рыцарей исполнило воинственные танцы при многократных возгласах Витязей благодарности, в разгар их игр в виду всех появился двуглавый орел, спускавшийся над аркой с августейшим вензелем Екатерины II, окруженным лавровыми листьями и гирляндами, которые и образовывали вокруг триумфальной арки некоторый род балдахина.[22]

При звуках трубы «Славы» амфитеатр с 1200 зрителей поворачивался вокруг своего центра и направлял взоры зрителей на новую арену, на которой изображался балет-пантомима следующего содержания, сходного с аллегорическим смыслом с воспитанием его императорского высочества великого князя, его женитьбой и учреждением новых губерний, созданных мудрыми предначертаниями Екатерины II.

Театр представлял храм бога искусств, в котором находилось несколько гениев, приведенных в уныние и обессиленно склонившихся перед своими начатыми созданиями, представлявшими ряд аллегорических фигур, извлеченных гениями из глыб мрамора.

Богиня Благополучия, которую несчастия разлучили с детьми, питомцами Аполлона, находит по своем возвращении гения.

Заслуги (аллегорический намек на его сиятельство князя Панина, воспитателя великого князя), который, как новый Пигмалион, оказывается влюбленным в свое произведение. При виде богини вдохновение артиста в нем пробуждается; он показывает богине свою работу: изображение гениев Правды и Добродетели, находящихся в объятиях друг друга и изваянных славным скульптором из лучшего паросского мрамора. Гений Заслуги высказывает богине желание видеть ожившим свое произведение. Богиня Благополучия, взяв лиру у Аполлона и вдохновленная тремя грациями, дает жизнь произведению гения Заслуги. Следуя примеру богини, Аполлон оживляет все статуи, наполняющие театр. Эти новые питомцы богини Благополучия окружают ее; Аполлон и грации образуют картину благодарности; они держат в руках знамена с изображением на каждом герба какой-нибудь губернии. Тогда храм Аполлона превращается в великолепный транспарантный сад, украшенный каскадами и фонтанами; показывается богиня Изобилия, дочь богини Благополучия, сопровождаемая 24 гениями, которые обогащают своими дарами алтарь богини.

Удивительное упоение зрителей прервалось опять сигналом, данным богинею Славы, вследствие которого амфитеатр вновь обернулся около своего центра к третьей сцене. Там было изображено Марсово поле в виде цирка; арена длиною в 700 футов оканчивалась троном в китайском вкусе, на котором помещалась богиня Благополучия с двумя питомцами. Заслуги по бокам и окруженная толпой мандаринов, бонз и т. п.