– Ну, в той жизни, откуда я, у тебя трое детей имелось, кроме нас с Ваней ещё дочка была, Христина. Ты с ней и её семьей так и жила, внуков нянчила. Их у неё аж девять было, тебе работы хватало…
Разговаривали они почти до полуночи, уже чай не лез в горло, уже тысячи слов были сказаны и всё казалось переговорено, как после большой разлуки, когда разговор затих. Фёдор смотрел на мать, казалось морщинки под глазами расправились, лицо посвежело, и мама стала веселее и общительнее, разговорчивее.
– Феденька, ты очень сильно изменился. Всего за одну ночь. Вчера ещё другим человеком был, а сегодня уже взрослый совсем. И легко в общении стало, разговариваю с тобой обо всем, как с братом.
Помолчав немного, добавила смущаясь, – Со старшим братом…
Уже засыпая, медленно ворочая свои мысли о сегодняшнем дне, Фёдор вспоминал его события, радовался им, запечатлевая в своей памяти навечно. И страшная мысль пронзила его, ведь это всё исчезнет, до девяносто первого осталось восемнадцать лет, а ещё через год Дубоссары будут фронтом.
Из пятидесяти пяти тысяч жителей в городе останется двадцать. Да что там Дубоссары, вся страна развалится вся. И Фёдор понял, он не может стоять в стороне. Ради мамы, ради Вани, ради Веры, ради миллионов простых людей он должен остановить процесс уничтожения Советской России, хотя бы попытаться, чтобы всё пошло не так, как было там, в его страшном кошмарном сне…
Глава 7. 1973. Третье сентября. Визит к Опряну.
Воскресенье прошло продуктивно. Удалось обзавестись стареньким Школьником и починить его, чему Фёдор очень обрадовался. А вот грушу для бокса не получилось сварганить, проблема вылезла с креплениями, но зато подправил завалившиеся секции забора…
С самого утра Фёдор с четверть часа часа моделировал выкройку груши, остановившись на небольшом цилиндре, диаметром в 30 сантиметров, и длиной в девяносто. Очень сильно мама помогла. Поняв, что нужно делать, она как настоящий мастер, скроила и сшила из брезента наружную оболочку, а из старых простыней двойную внутреннюю. Но верхом совершенства стала самая её верхняя часть из натуральной кожи. Фёдор пробовал было отказаться, кожа дорога, и может пригодиться для пошива чего-то более необходимого, но мать настояла, добавив только, чтобы грушу после занятий снимал и убирал в дом. От дождя, ну и мало ли что. Хотя, конечно коже дождь ни по чём, но все же сверху швы, нитки. Лучше убирать.
Натуральной коже Фёдор очень обрадовался, еще бы, можно отрабатывать удары даже без перчаток, когда они, личные, ещё появятся. Интересно сколько перчатки стоят сейчас, рублей десять – пятнадцать, не меньше, наверное…
Когда чехол для груши был почти готов, и встал вопрос о набивке, как можно кстати появился недавно обретённый друг. Очень был удивлён такому развитию событий, но принял самое живое участие. Вначале похвалился новеньким светло голубым Орленком, взамен украденного, а потом предложил Фёдору свой старенький Школьник.
– Правда он для девчонок и поломанный немного, – добавил тёзка смущаясь.
Пришлось отвлечься на ремонт Школьника. Прокопался с ним Фёдор часа три, не меньше. Но ничего особенного не нашёл, все было легко чинимо. Разобрал, и перебрал втулку на заднем колесе, перебрал рулевую колонку, смазав подшипник. Сгонял с Васьком в город, в спортивный магазин за клеем, чтобы заклеить камеру переднего колеса, но купил в добавок к клею и сразу новую, после чего заменили и её. Закрепил болтиками багажник и всё, готово, можно ехать. С переделанным рулем вылезла небольшая проблема, всё-таки руль был высоковат, но Фёдор приловчился, и ему даже понравилось, ну прям как на байке едешь.
Наконец, после контрольного круга, сопровождаемый уличной мелкотнёй, Фёдор разогнался с горки до предела и притормозил. Раз, другой, третий. Всё четко, тормоза работали как часы, и Фёдор удовлетворенно заулыбался, – Поехали.
Сгоняли к Днестру, к старому мосту, набрали крупного песка с ведро, и сухой травы, затем, уже с мамой нарезали лоскутков старой одежды, и добавив речного песка перемешали. Получилось в конечном итоге конечно не то, что в магазине, вместо песка гороха бы сушеного. А так, ну уж больно тяжела. Но в принципе, пока песок сверху донизу осыпется, пойдёт, боксировать такая начинка даст.
Самое сложное оказалось закрепить грушу в кольцах – распорках и крепление. Пришлось повозиться. Уже по готовой груше Фёдор замерил длину окружности, отпилил два прута ржавой проволоки – шестерки, с запасом сантиметров в десять, попробовал было увязать их между собой, но куда там. Сил явно не хватало, и получить скрутку, как он раньше делал не вышло.
Сваркой бы, но где её взять, работа стала. Сильно огорчившись, Фёдор убрал все поделки во времянку, и они с дружком просто подвесили на алюминиевую проволоку старую шину от Москвича.
Под удивленно восхищённые взгляды мамы и Василия обмотал руки длинными лоскутками. Провел пяток троек с уклоном. Поработал немного ногами, завершив легкий тренинг классическим ура маваши. Мама приложила ладонь к губам и ахнула, Василь выпучил от удивления глаза, и только Ваня продолжал смотреть с любовью во взгляде, ничему не удивляясь.
Закончив, с маминого согласия, укатил с другом и Ванькой купаться на Днестр, к Новому мосту. Удивительно, но мать доверила ему Ванюшу, видать после вчерашнего разговора и сегодняшнего мастер класса перед шиной, доверять стала абсолютно. Правда везти Ваньку на самодельном заднем багажнике Школьника Федор не рискнул, и Ванечка благополучно в обе стороны путешествовал на велосипедной раме. Восторгов было не счесть, но Фёдору было крайне неудобно…
Накупавшись вдоволь, вернулись назад. Приехав, починил забор, поужинал и помолившись вместе с мамой, лёг спать. С молитвой интересно получилось. Ещё с утра, предложив матери совместное вечернее правило наткнулся на немалое удивление, мать явно не ожидала ничего подобного. После некоторого обсуждения, пришли к выводу, что утром будут читать правило батюшки Серафима, ну а вечером по возможности полноценное вечернее молитвенное правило. Заснул Фёдор счастливым, радуясь хорошо проведенному дню, и завтрашней встрече с Верочкой…
И вот понедельник, третье сентября. В начале зарядка, без неё никак. Пробежался до Днестра, поработал на турнике, грушу поколотил. Хорошо. И хоть погодой день не задался, с утра хмурилось, намечался дождик, но душа Фёдора пела и ликовала. В предвкушении встречи с Верочкой, он даже не ответил толком на приветствие своего нового дружка, чем вызвал его недоумение.
– Ты чё это Федька такой задумчивый, и невнимательный. Я с тобой здороваюсь, а ты в ответ и не улыбнешься вовсе, привет только и сказал – дружок был явно озадачен. И прищуриваясь спросил: – Что случилось, колись, я знаешь какой внимательный?…
Препираясь и перешучиваясь они медленно, не торопясь подошли к школе. Машин у школы вовсе не было, только Запорожец Емельян Вячеславовича стоял в этаком гордом одиночестве.
– Прикинь, а у меня батя хочет Волгу брать, новую, веришь, нет? – взгляд друга смотрел без восторга на Запорожец, не выражая ничего кроме полного отсутствия интереса.
Тут зазвенел звонок, и Фёдор машинально взглянул на часы, так и есть восемь часов, как они могли опоздать, и друзья на ходу прощаясь помчались в школу…
