Вот забыл уже, с чем хотел сравнить.

Неужели он один раз в день только пьет?

Мурзик тем временем замер на месте, похоже он стал очень недоверчив, однако все же распознал свое имя, которое здесь никто сказать не может априори.

– Мурзя, Мурзя, – еще раз я напомнил коту о себе и отвернулся на несколько секунд, чтобы рассмотреть горизонт в трубу, как почувствовал что-то знакомым холодком вдоль спины.

Так, видна россыпь точек на краю видимости, значит несколько нелюдей держит путь к себе домой и проедут мимо кургана.

Будет это не скоро еще по времени, до врагов километров пять, не меньше.

– Что же, хорошо, что между мной и крепостью остается дикарей поменьше. Да и егерям будет проще отбиться, даже если орки их обнаружат.

Придется уйти подальше в степь со стороны жертвенного камня, чтобы хорошо рассмотреть, куда проедут нелюди и что они будут делать рядом с камнем.

Я достал пару увесистых полосок вяленого мяса из мешка и положил на землю, деликатно отойдя за угол каменной стены для наблюдения за второй стороной света.

Мурзик одним прыжком оказался около угощения и проглотил его в долю секунды. Сильно голодает котейка в такой внешне немного безжизненной степи. Однако все-таки выучился добывать себе еду сам, всяких грызунов и насекомых ловит, главное – это то, что прожил тут уже несколько месяцев один и не сдох.

Наверно, что всяких крупных хищников, то есть крупнее него самого тут нет, какой-нибудь степной лисицы или даже волков.

Может просто прячется умело, убежал же он как-то от нелюдей. Или сразу тогда или уже когда они возвращались через пару месяцев обратно.

Как кот может найти место, где он обнаружил себя после той жизни, которую уже и не помнит? Где жил очень любимым, благополучным и упитанным домашним котом?

Вскоре я, уже рассматривая вторую сторону, обнаружил Мурзика около своей ноги, дал ему понюхать свои пальцы и несколько раз погладил кота, после чего снова выдал пару полосок мяса. Еда пропала опять мгновенно, а я обошел всю площадку по кругу, рассматривая остальные стороны света.

Прямо как специальный пост для наблюдения вокруг устроен этот курган, все же двадцать метров высоты над бескрайней ровной степью – это реально большое преимущество для наблюдающего отсюда.

Больше пока никого не видно, зато едущие от крепости фигуры звероящеров стали вполне различимы. Там их восемь или девять рыл сюда приближается, лучников несравненных. Воевать мне точно не стоит, поэтому я спокойно пошел прятаться, пройдя мимо источника.

Мурзик отправился следом за мной, стараясь все время потереться об мою ногу.

Да, соскучился котейка по живому и доброму человеку, это явно видно, вон как ластится ко мне.

Еще сразу определил, как через час после рассвета роса высохла напрочь, как я и предполагал. Зато я налил воды в камень, похожий на тарелку, заметив, что Мурзик пришел сюда за мной.

Кот снова удивил меня своей разумностью, присосался к воде как человек прямо и высосал ее всю досуха. Видно, что научился ценить живительную влагу и не пропустит ни капли мимо. Даже влажный камень весь вылизал досуха.

Выходит, что пьет он здесь раз в день, а потом приходится терпеть животному целые сутки. Ну может еще где-то у него источник есть, рассказать все равно не может. Может только показать своим личным примером.

Помня, как людоеды почтительно относились к этому месту, я именно от жертвенного камня повернул в степь и отошел подальше, чем думал раньше.

В основном из-за кота, раз уж он от меня не отстает, найдя привычно пахнущую родственную душу, поэтому придется занять позицию подольше от дороги и кургана.

Ушел почти на добрый километр, чтобы спрятаться с гарантией и мне, и коту. Наблюдать в трубу с такого расстояния не проблема.

Присел в подходящий по размеру провал почвы, выставил голову с маскировочным кустом засохшей травы и принялся наблюдать, прикрывая ладонью стекло, чтобы не пустить солнечного зайчика в глаза нелюдям. Они таким делом очень заинтересуются. Наружное стекло в подзорной трубе закреплено на самом краю, почти без кромок, сразу выдаст себя без дополнительных мер предосторожности.

Мурзик дисциплинированно сидит рядом, вскоре еще получил порцию мяса, съел ее уже неторопливо и тут же завалился спать в моей тени.

Видно, что сильно обожрался по своим нынешним трудным временам, теперь решил не отказывать себе во сне. Когда можно спать рядом с кем-то привычным, кто за тобой присмотрит и покормит.

Орки появились через полчаса, подъехали к жертвенному камню, слезли с гиеноконей и дисциплинированно простояли минут десять перед камнем, наклонив свои бошки. Коренастых фигур оказалось восемь, такое боевое звено нелюдей возвращается в родное племя.

– Ну точно молятся тем или иным образом своему богу, – пришло мне в голову.

– Зачем они только тут отираются? Раньше такого никогда не случалось, разбитые остатки убирались на свои пастбища и до сбора новой орды не беспокоили людей. Так все егеря мне рассказывают.

Когда они скрылись из виду, я поднялся и задумчиво посмотрел на кота. Видно, что животинка готова и дальше жить при мне, только сорок километров он точно не пройдет. В принципе я и сам не готов его тут оставить, единственную родственную душу в чужом мире.

Вполне возможно, что и электрик пропавший сюда же переместился, только шансов на то, что он выжил и что мы сможем встретиться – ну сильно меньше одного из тысячи.

Потом добрался снова до площадки, рассмотрел все вокруг в нее и не обнаружив ничего интересного, спустился к спрятанному ящику.

– Придется тебя нести Мурзик, – сообщил я коту и приготовил ему место в ящике с инструментами, переложив половину железа в мешок. Связал их между собой, чтобы нести на плече без использования рук.

Теперь у меня в одной руке копье, во второй подзорная труба, на плечи давит солидный груз, хорошо еще, что Мурзик теперь весит не десяток кило, а всего четыре.

Одна кожа да кости от него осталась после такого экстремального выживания в новом мире около страшного кургана.

Я забираю сильно вправо, стараясь обойти виденные ночью костры. Орки должны подтянуться к крепости, раз они выполняют тут какое-то задание своих выживших Старших. Костры в ночи можно увидеть только со стороны кургана, в крепости про них и не догадываются.

– Неужели ждут момента, чтобы внезапным ударом снова взять полуразрушенную крепость и перебить небольшой гарнизон вместе с рабочими мужиками? Показать людям, что восстановить Теринол больше никогда не получится.

– Вообще похоже на это.

Выйду просто к реке, по ней доберусь до крепости, поэтому ориентируюсь на светило и вид кургана позади меня. Кот прикорнул на раскачивающемся ящике и счастливо дрыхнет, найдя снова теперь для себя ответственного за свое питание и всю жизнь.

Через четыре часа я добрался примерно до района, где оставались егеря и теперь двигаюсь очень осторожно, не убирая трубы от глаз.

И не зря, вскоре я разглядел очень издалека двух нелюдей, постоянно мелькающих на краю какой-то ложбины, то поднимающихся повыше, то пропадающих где-то внизу.

– Чего это они там делают? И ложбинка эта похожа на ту, в которой егеря остались меня дожидаться. Там она должна быть, это точно.

Я поворачиваю в сторону подозрительного мельтешения и вскоре могу подробно рассмотреть, что эта пара нелюдей на глаза мне попадается только одна, а заняты они скорее всего примитивной мародеркой, что-то переворачивают, снимают и складывают.

Еще пара гиеноконей видна рядом, считай это еще два серьезных соперника, если звероящеры успеют запрыгнуть на них. Этого им позволить никак нельзя, пусть встречают меня пешком, тогда с ними справиться гораздо проще.

Только я с ними, с такими лошадками, уже встречался на узкой дорожке и хорошо знаю, что в отличии от своих звероящеров хищные лошади не переносят боль и раны так невозмутимо. Стоит полоснуть по морде острием копья, как тварь сразу же бросается в сторону, вываливая своего всадника прямо на копья.